один из баулов ловко превратился в фальшбагаж, и то обстоятельство, что
госпожа Мозес была единственным человеком, который видел двойника Хинкуса
в лицо. Ведь о Брюн никак нельзя было сказать, что она видела двойника
Хинкуса: она видела только шубу Хинкуса, а кто был в этой шубе,
неизвестно.
Конечно, в картине оставалось еще много белых и совершенно непонятных
пятен. Но по крайней мере теперь была ясна расстановка сил: Хинкус, с
одной стороны, а Мозесы, Олаф и Луарвик - с другой. Впрочем, судя по
совершенно нелепым действиям Луарвика и той откровенности, с которой Мозес
снабдил его деньгами, дело близилось к какому-то кризису... И тут мне
пришло в голову, что я, пожалуй, напрасно держу Хинкуса взаперти. В
надвигающийся схватке неплохо было бы обзавестись союзником, пусть даже
таким сомнительным и явно преступным, как Хинкус.
Так я и сделаю, подумал я. Напущу-ка я на них гангстера и маньяка.
Мозес, небось думает, что Хинкус до сих пор валяется под столом.
Посмотрим, как он себя поведет, когда Хинкус вдруг объявится в столовой за
завтраком. О том, как и кто скрутил Хинкуса, о том, кто и как убил Олафа,
я решил пока не думать. Я смял свои заметки, положил в пепельницу и
поджег.
- Кушать, пожалуйста... - пропищала где-то наверху Кайса. - Кушать,
пожалуйста.
14
Хинкус уже поднялся. Он стоял посередине комнаты со спущенными
подтяжками и вытирал лицо большим полотенцем.
- Доброе утро, - сказал я. - Как вы себя чувствуете?
Он настороженно глядел на меня исподлобья, лицо его несколько опухло,
но в общем он выглядел вполне прилично. Ничего в нем не осталось от того
сумасшедшего затравленного хорька, каким я видел его несколько часов
назад.
- Более или менее, - буркнул он. - Чего это меня здесь заперли?
- У вас был нервный припадок, - объяснил я. Лицо у него немного
перекосилось. - Ничего страшного. Хозяин сделал вам укол и запер, чтобы
вас никто не беспокоил. Завтракать пойдете?
- Пойду, - сказал он. - Позавтракаю и смотаюсь отсюда к чертовой
матери. И задаток отберу. Тоже мне - отдых в горах... - Он скомкал и
отшвырнул полотенце. - Еще один такой отдых, и свихнешься к чертовой
матери. Без всякого туберкулеза... Шуба моя где, не знаете? И шапка...
- На крыше, наверное, - сказал я.
- На крыше... - пробурчал он, надевая подтяжки. - На крыше...
- Да, - сказал я. - Не повезло вам. Можно только посочувствовать...
Ну мы еще поговорим об этом.
Я повернулся и пошел к двери.
- Нечего мне об этом разговаривать! - со злостью крикнул он мне
вслед.
В столовой еще никого не было. Кайса расставляла тарелки с
сандвичами. Я поздоровался с нею и выбрал себе новое место - спиной к
буфету и лицом к двери, рядом со стулом дю Барнстокра. Едва я уселся, как
вошел Симонэ - в толстом пестром свитере, свежевыбритый, с красными
припухшими глазами.
- Ну и ночка, инспектор, - сказал он. - Я и пяти часов не спал. Нервы
разгулялись. Все время кажется, будто тянет мертвечинкой. Аптечный такой
запах, знаете ли, вроде формалина... - Он сел, выбрал сандвич, потом
посмотрел на меня. - Нашли?.. - спросил он.
- Смотря что, - ответил я.
- Ага, - сказал он и неуверенно хохотнул. - Вид у вас неважный.
- У каждого тот вид, которого он достоин, - отозвался я, и в ту же
секунду вошли Барнстокры. Эти были как огурчики. Дядюшка щеголял астрой в
петлице, благородно седые кудри пушисто серебрились вокруг лысой маковки,
а Брюн была по-прежнему в очках, и нос у нее был по-прежнему нахально
задран. Дядюшка, потирая руки, двинулся к своему месту, искательно
поглядывая на меня.
- Доброе утро, инспектор, - нежно пропел он. - Какая ужасная ночь!
Доброе утро, господин Симонэ. Не правда ли?
- Привет, - буркнул чадо.
- Коньяку бы выпить, - сказал Симонэ с какой-то тоской. - Но ведь
неприлично, а? Или ничего?
- Не знаю, право, - сказал Барнстокр. - Я бы не рискнул.
- А инспектор? - сказал Симонэ.
Я помотал головой и отхлебнул кофе, который поставила передо мной
Кайса.
- Жаль, - сказал Симонэ. - А то я бы выпил.
- А как наши дела, дорогой инспектор? - спросил дю Барнстокр.
- Следствие напало на след, - сообщил я. - В руках у полиции ключ.
Много ключей. Целая связка.
Симонэ снова загоготал было, но сразу же сделал серьезное лицо.
- Вероятно, нам придется провести весь день в доме, - сказал дю
Барнстокр. - Выходить, вероятно, не разрешается...
- Почему же? - возразил я. - Сколько угодно. И чем больше, тем лучше.
- Удрать все равно не удастся, - добавил Симонэ. - Обвал. Мы здесь
заперты - и надолго. Идеальная ситуация для полиции. Я бы, конечно, мог
удрать через скалы...
- Но? - спросил я.
- Во-первых, из-за этого снега мне не добраться до скал. А во-вторых,
что я там буду делать?.. Послушайте, господа, - сказал он. - Давайте
прогуляемся по дороге - посмотрим, как там в Бутылочном Горлышке...
- Вы не возражаете, инспектор? - осведомился дю Барнстокр.
- Нет, - сказал я, и тут вошли Мозесы. Они тоже были как огурчики. То
есть мадам была как огурчик... как персик... как ясное солнышко. Что
касается Мозеса, то эта старая брюква так и осталась старой брюквой.
Прихлебывая на ходу из кружки и не здороваясь, он добрался до своего
стула, плюхнулся на сиденье и строго посмотрел на сандвичи перед собой.
- Доброе утро, господа! - хрустальным голоском произнесла госпожа
Мозес.
Я покосился на Симонэ. Симонэ косился на госпожу Мозес. В глазах его
было какое-то недоверие. Потом он судорожно передернул плечами и схватился
Скачать книгу [0.14 МБ]
Пирамида