С какой целью он мне звонил? Например, из сентиментальных побуждений.
Воспоминания о первой настоящей работе. Молодость, самое счастливое время в
жизни. Гм. Сомнительно... Альтруистическое желание помочь журналисту
(первооткрывателю возлюбленных голованов) в его работе, сдобренное, скажем,
здоровым честолюбием. Чушь. Зачем он в этом случае дает мне фальшивый адрес?
А может быть, не фальшивый? Но если не фальшивый, значит, он не скрывается,
значит, Экселенц что-то путает... В самом деле, откуда следует, что Лев
Абалкин скрывается?
Я быстренько вызвал информаторий, узнал номер и позвонил в "осинушку",
коттедж номер шесть. Никто не отозвался. Как и следовало ожидать.
Ладно, оставим пока это. Далее. Что было главным в нашем разговоре?
Кстати, один раз я чуть на проболтался. Язык себе за это откусить мало.
"вы-то должны понимать, что такое десант группы флотов "ц"!" "интересно,
откуда вы знаете, мак, о группе флотов "ц" и, главное, почему вы,
собственно, решили, что я об этом что-нибудь знаю?" Разумеется, ничего этого
он бы не сказал, но он бы подумал и все понял. И после такого позорного
прокола мне оставалось бы только в самом деле уйти в журналистику... Ладно,
будем надеяться, что он ничего не заметил. У него тоже было не так уж много
времени, чтобы анализировать и оценивать каждое мое слово. Он явно добивался
какой-то своей цели, а все прочее, к цели не относящееся, надо думать,
пропускал мимо ушей...
Но чего же он добивался? Зачем это он попытался приписать мне свои
заслуги и заслуги комова вдобавок? И главное, вот так, в лоб, едва успев
поздороваться... Можно подумать, что я действительно распространяю легенды о
своем приоритете, будто бы именно мне принадлежат все фундаментальные идеи
относительно голованов, что я все это себе присвоил, а он об этом узнал и
дает мне понять, что я -- дерьмо. Во всяком случае усмешка у него была
двусмысленная... Но это же вздор! О том, что именно я открыл голованов,
знают сейчас только самые узкие специалисты, да и те, наверное, забыли об
этом за ненадобностью...
Чушь и ерунда, конечно. Но факт остается фактом: мне только что
позвонил Лев Абалкин и сообщил, что, по его мнению, основоположником и
корифеем современной науки о голованах являюсь я, журналист Каммерер. Больше
наш разговор не содержал ничего существенного. Все остальное -- светская
шелуха. Ну, правда, еще фальшивый (скорее всего) адрес в конце...
Конечно, напрашивается еще одна версия. Ему было все равно, о чем
говорить. Он мог позволить себе говорить любую чушь, потому что он позвонил
только для того, чтобы увидеть меня. Учитель или Майя Глумова говорят ему:
тобой интересуется некий Максим Каммерер. "вот как? -- думает скрывающийся
Лев. -- очень странно! Стоило мне прибыть на землю, как мною интересуется
Максим Каммерер. А ведь я знавал Максима Каммерера. Что это? Совпадение? Лев
Абалкин не верит в совпадения. Дай-ка я позвоню этому человеку и посмотрю,
точно ли это Максим Каммерер, в прошлом мак сим... А если это действительно
он, то посмотрим, как он будет себя вести..."
Я почувствовал, что попал в точку. Он звонит и на всякий случай
отключает изображение. На тот самый случай, если я не Максим Каммерер. Он
видит меня. Не без удивления, наверное, но зато с явным облегчением. Это
самый обыкновенный Максим Каммерер, у него вечеринка, развеселое шумство,
абсолютно ничего подозрительного. Что ж, можно обменяться десятком ничего не
значащих фраз, назначить свидание и сгинуть...
Но! Это не вся правда и не только правда. Есть здесь две шероховатости.
Во-первых.зачем Ему вообще понадобилось тогда вступать в разговор? Посмотрел
бы, послушал, убедился, что я есть я, и благополучно отключился бы.
Ошибочное совпадение, кто-то не туда попал. И все.
А во-вторых, я ведь тоже не вчера родился. Я же видел, что он не просто
разговаривает со мной. Он еще и наблюдает за моей реакцией. Он хотел
убедиться, что я есть я и что я определенным образом отреагирую на какие-то
его слова. Он говорит заведомо чушь и внимательно следит, как я на эту чушь
реагирую... Опятьтаки странно. На заведомую чушь все люди реагируют
одинаково. Следовательно, либо я рассуждаю неправильно, либо... Либо, с
точки зрения Абалкина, эта чушь вовсе не чушь.например, По каким-то
совершенно неведомым мне причинам Абалкин действительно допускает, что моя
роль в исследовании голованов чрезвычайно велика. Он звонит мне, чтобы
проверить это допущение, и по моей реакции убеждается, что это допущение
неверно.
Вполне логично, но как-то странно. Причем здесь голованы? Вообще-то
говоря, в жизни льва Абалкина голованы сыграли роль, прямо скажем,
фундаментальную. Стоп!
Если бы мне сейчас предложили изложить вкратце самую суть биографии
этого человека, я бы, наверное, сказал так: ему нравилось работать с
голованами, он больше всего на свете хотел работать с голованами, он уже
весьма успешно работал с голованами, но работать с голованами ему почему-то
не дали... Черт побери, а что тут было бы удивительного, если бы у него
наконец лопнуло бы терпение и он плюнул на этот свой штаб "ц", на комкон, на
дисциплину, плюнул на все и вернулся на землю, чтобы, черт возьми, раз и
навсегда выяснить, почему ему не дают заниматься любимым делом, кто --
персонально -- мешает ему всю жизнь, с кого он может спросить за крушение
взлелеянных планов, за горькое свое непонимание происходящего, за пятнадцать
лет, потраченных на безмерно тяжкую и нелюбимую работу... Вот он и вернулся!
Вернулся и сразу наткнулся на мое имя. И вспомнил, что я был, по сути,
куратором его первой работы с голованами, и захотелось ему знать, не
принимал ли я участия в этом беспрецедентном отчуждении человека от любимого
дела, и он узнал (с помощью нехитрого приема), что нет, не участвовал --
занимался, оказывается, отражением десантов и вообще был не в курсе.
Вот как, например, можно было бы объяснить давешний разговор. Но только
этот разговор и ничего больше. Ни темную историю с тристаном, ни темную
историю с майей глумовой, ни, тем более, причину, по которой льву Абалкину
понадобилось скрываться, объяснить этой гипотезой было нельзя. Да,
елки-палки, если бы эта моя гипотеза была правильной, Лев Абалкин должен был
бы сейчас ходить по комкону и лупить своих обидчиков направо и налево как
человек несдержанный и с артистической нервной организацией... Впрочем,
что-то здравое в этой моей гипотезе всетаки было, и возникали кое-какие
практические вопросы. Я решил задать их Экселенцу, но сначала следовало
позвонить сергею павловичу федосееву.
Я взглянул на часы: 21.51. Будем надеяться, что старик еще не лег.
Действительно, оказалось, что старик еще не лег. С некоторым
недоумением, словно бы не узнавая, он смотрел с экрана на журналиста
Каммерера. Журналист Каммерер рассыпался в извинениях за неурочный звонок.
Извинения были приняты, однако выражение недоумения не исчезло.
-- У меня к вам буквально один-два вопроса. Сергей павлович, -- сказал
Скачать книгу [0.15 МБ]
Пирамида