десяти человек, считая с экипажем.
Детей грузили через оба люка: младших - через пассажирский, старших -
через грузовой. Возле люков толпились люди, и их было гораздо больше, чем
ожидал Горбовский. С первого же взгляда было видно, что здесь не только
воспитатели и родители. Поодаль громоздились ящики с нерозданными
ульмотронами и с оборудованием для Следопытов Лаланды. Взрослые были
молчаливы, но у корабля стоял непривычный шум: писк, смех, тонкоголосое
нестройное пение - тот гомон, который во все времена был так характерен
для интернатов, детских площадок и амбулаторий. Знакомых лиц видно не
было, только в стороне Горбовский узнал Алю Постышеву. Да и она была
совсем другая - поникшая и грустная, одетая очень изящно и аккуратно. Она
сидела на пустом ящике, положив руки на колени, и смотрела на корабль. Она
ждала.
Горбовский вылез из птерокара и направился к звездолету. Когда он
проходил мимо Али, она жалостно улыбнулась ему и сказала: "А я Марка жду".
"Да-да, он скоро выйдет", - ласково сказал Горбовский и пошел дальше. Но
его сразу остановили, и он понял, что добраться до люка будет не так
просто.
Крупный бородатый человек в панаме преградил ему дорогу.
- Товарищ Горбовский, - сказал он. - Я вас прошу, возьмите.
Он протянул Горбовскому длинный тяжелый сверток.
- Что это? - спросил Горбовский.
- Моя последняя картина. Я Иоганн Сурд.
- Иоганн Сурд, - повторил Горбовский. - Я не знал, что вы здесь.
- Возьмите. Она весит совсем немного. Это лучшее, что я сделал в
жизни. Я привозил ее сюда на выставку. Это "Ветер"...
У Горбовского все сжалось внутри.
- Давайте, - сказал он и бережно принял сверток.
Сурд поклонился.
- Спасибо, Горбовский, - сказал он и исчез в толпе.
Кто-то крепко и больно схватил Горбовского за руку. Он обернулся и
увидел молоденькую женщину. У нее дрожали губы и лицо было мокрое от слез.
- Вы капитан? - спросила она надорванным голосом.
- Да, да. Я капитан.
Она еще больнее стиснула его руку.
- Там мой мальчик... На корабле... - губы начали кривиться. - Я
боюсь...
Горбовский сделал удивленное лицо.
- Но чего же? Там он в полной безопасности.
- Вы уверены? Вы обещаете мне?..
- Он там в полной безопасности, - повторил Горбовский решительно. -
Это очень хороший корабль!
- Столько детей, - сказала она, всхлипывая. - Столько детей!..
Она отпустила его руку и отвернулась. Горбовский, потоптавшись в
нерешительности, пошел дальше, загораживая руками и боками шедевр Сурда,
но его тут же схватили с обеих сторон под локти.
- Это весит всего три кило, - сказал бледный угловатый мужчина. - Я
никогда никого ни о чем не просил...
- Вижу, - согласился Горбовский. Это действительно было заметно.
- Здесь отчет о наблюдениях Волны за десять лет. Шесть миллионов
фотокопий.
- Это очень важно! - подтвердил второй человек, державший Горбовского
за левый локоть. У него были толстые, добрые губы, небритые щеки и
маленькие умоляющие глазки. - Понимаете, это Маляев... - он указал пальцем
на первого. - Вы непременно должны взять эту папку...
- Помолчите, Патрик, - сказал Маляев. - Леонид Андреевич, поймите...
Чтобы это больше не повторилось... Чтобы больше никогда, - он задохнулся,
- чтобы больше никто и никогда не ставил перед нами этот позорный выбор...
- Несите за мной, - сказал Горбовский. - У меня заняты руки.
Они отпустили его, и он сделал шаг вперед, но ударился коленом о
большой, закутанный в брезент предмет, который с явным трудом держали на
весу двое юношей в одинаковых синих беретах.
- Может, возьмете? - пропыхтел один.
- Если можно... - сказал другой.
- Мы два года ее строили...
- Пожалуйста.
Горбовский покачал головой и стал их осторожно обходить.
- Леонид Андреевич, - жалобно сказал первый. - Мы вас умоляем.
Горбовский снова покачал головой.
- Не унижайся, - сказал второй сердито. Он вдруг отпустил свой угол,
и закутанный предмет с треском ударился о землю. - Ну что ты держишь?
Он с неожиданной яростью пнул свой аппарат ногой и, сильно
прихрамывая, пошел прочь.
- Володька! - крикнул первый с тревогой ему вслед. - Не сходи с ума!
Горбовский отвернулся.
- Скульпторам, конечно, надеяться не на что, - сказал над его ухом
вкрадчивый голос.
Горбовский только помотал головой: говорить он не мог. За его спиной,
наступая ему на пятки, хрипло дышал Маляев.
Еще группа каких-то людей с рулонами, свертками и пакетами в руках
разом стронулась с места и пошла рядом.
- Может быть, имеет смысл сделать так... - нервно и отрывисто
заговорил один из них. - Может быть, все... Сложить все у грузового
люка... Мы понимаем, что шансов мало... Но вдруг все-таки останутся
места... В конце концов это не люди, это вещи... Рассовать их
где-нибудь... как-нибудь...
- Да... да... - сказал Горбовский. - Я вас прошу, займитесь этим. -
Он приостановился и переложил шедевр на другое плечо. - Сообщите об этом
всем. Пусть сложат у грузового люка. Шагах в десяти и в стороне. Хорошо?
В толпе произошло движение, стало не так тесно. Люди с рулонами и
свертками начали расходиться, и Горбовский выбрался, наконец, на свободное
пространство возле пассажирского люка, где малыши, выстроенные парами,
ждали очереди попасть в руки Перси Диксона.
Карапузы в разноцветных курточках, штанишках и шапочках пребывали в
состоянии радостного возбуждения, вызванного перспективой всамделишного
звездного перелета. Они были очень заняты друг другом и голубоватой
громадой корабля и одаривали толпившихся вокруг родителей разве что
рассеянными взглядами. Им было не до родителей. В круглом отверстии люка
стоял Перси Диксон, облаченный в стариннейшую, давно забытую парадную
форму звездолетчика, тяжелую и душную, с наспех посеребренными пуговицами,
Скачать книгу [0.10 МБ]
Пирамида