-- Господи, -- сказала Сельма. -- А что ж тогда здесь
делать? И ящика нет.
-- Какого ящика?
-- Ну, телика... Ти-ви!..
-- А-а... Да, это у нас планируется не скоро.
-- Ну и тоска!..
-- Можно патефон завести, -- предложил Андрей
стеснительно. Ему было неловко. Действительно, что это такое --
ни радио, ни телевидения, ни кино...
-- Патефон? Это что еще такое?
-- Не знаешь, что такое патефон? -- удивился Андрей. --
Ну, граммофон. Ставишь пластинку...
-- А, проигрыватель... -- сказала Сельма без всякого
воодушевления. -- А магнитофона нет?
-- Вот еще, -- сказал Андрей. -- Что я тебе -- радиоузел,
что ли?
-- Дикий ты какой-то, -- объявила Сельма Нагель. -- Одно
слово -- русский. Ну ладно, магнитофон ты свой слушаешь, водку,
наверное, пьешь, а еще что ты делаешь? Мотоцикл гоняешь? Или у
тебя даже мотоцикла нет?
Андрей рассердился.
-- Я сюда не на мотоциклах гонять приехал. Я здесь для
того, чтобы работать. А вот ты, интересно, что здесь
собираешься делать?
-- Работать он приехал... -- сказала Сельма. -- Ты скажи,
за что тебя в участке лупили?
-- Да не лупили меня в участке! Откуда ты это взяла? И
вообще у нас в полиции никого не бьют, это тебе не Швеция.
Сельма присвистнула.
-- Ну-ну, -- сказала она насмешливо. -- Значит, мне
померещилось.
Она сунула окурок в пепельницу, закурила новую сигарету,
поднялась и, как-то забавно пританцовывая, прошлась по комнате.
-- А кто тут до тебя жил? -- спросила она, останавливаясь
перед огромным овальным портретом какой-то сиреневой дамы с
болонкой на коленях.
-- У меня, например, явный сексуальный маньяк. По углам --
порнография, на стенах -- использованные презервативы, а в
шкафу -- целая коллекция женских подвязок. Даже не поймешь, то
ли он фетишист, то ли лизунчик.
-- Врешь, -- сказал Андрей, обмирая. -- Врешь ты все,
Сельма Нагель.
-- Зачем это мне врать? -- удивилась Сельма. -- А кто жил?
Не знаешь?
-- Мэр! Мэр нынешний там жил, понятно?
-- А, -- сказала Сельма равнодушно. -- Понятно.
-- Что -- понятно? -- сказал Андрей. -- Что это тебе
понятно?! -- вскричал он, накаляясь. -- Что ты вообще можешь
здесь понимать?! -- Он замолчал. Об этом нельзя было говорить.
Это надо было пережить внутри себя.
-- Лет ему, наверное, под пятьдесят, -- с видом знатока
объявила Сельма. -- Старость на носу, бесится человек. Климакс!
-- Она усмехнулась и снова уставилась на портрет с болонкой.
Наступило молчание. Андрей, стиснув зубы, переживал за
мэра. Мэр был большой, представительный, с необычайно
располагающим лицом, сплошь благородно седой. Он прекрасно
говорил на собраниях городского актива -- о воздержании, о силе
духа, о внутреннем заряде стойкости и морали. А когда они
встречались на лестничной площадке, он обязательно протягивал
для пожатия большую теплую сухую руку и с неизменной
вежливостью и предупредительностью осведомлялся, не мешает ли
Андрею по ночам стук его, мэра, пишущей машинки...
-- Не верит! -- сказала вдруг Сельма. Она, оказывается,
больше не смотрела на портрет, она с каким-то сердитым
любопытством разглядывала Андрея. -- Не веришь, не надо. Мне
вот только все это отмывать противно. Нельзя тут кого-нибудь
нанять, что ли?
-- Нанять... -- тупо повторил Андрей. -- Фиг тебе! --
сказал он злорадно. Сама отмоешь. Тут белоручкам делать нечего.
Некоторое время они молча разглядывали друг друга с
взаимной неприязнью. Потом Сельма пробормотала, отведя глаза:
Скачать книгу [0.31 МБ]
Пирамида