может быть, даже ничего не подозревающему, может быть, и не
виноватому, в конце концов... да плевать на все это! --
живому человеку -- в живот, в мягкое, в кишки... Нет, этого
я не умею. Этого я никогда не делал и, ей-богу, не
представляю... На триста сороковом километре я, конечно, тоже
палил, как и все, со страху просто, ничего же не понимал... Но
там я никого не видел, и там в меня, черт побери, тоже
стреляли!..
Ладно, подумал он. Ну, хорошо -- гуманизм там, отсутствие
привычки опять же... А если они все-таки не пойдут? Я им
прикажу, а они мне ответят: шел бы ты на хер, братец, сам иди,
если у тебя в одном месте свербеж...
А ведь это идея! -- подумал он. Выдать разгильдяям немного
воды, часть жратвы выделить на обратную дорогу, поломанный
трактор пусть чинят... Идите, мол, без вас обойдемся. Как бы
это было роскошно -- разом освободиться от дерьма!.. Впрочем,
он сразу же представил себе лицо полковника при таком
предложении. М-да, полковник этого не поймет. Не та порода. Он
как раз из этих... из монархов. Ему мысль о возможном
неподчинении просто в голову не приходит. И уж во всяком
случае, мучиться над всеми этими проблемами он не станет...
Военно-аристократическая косточка. Ему хорошо -- у него и отец
был полковник, и дед был полковник, и прадед был полковник --
вон какую империю отгрохали, то-то, небось, народу перебили...
Вот он пусть и расстреливает, в случае чего. В конце концов,
это его люди. Я в его дела вмешиваться не намерен... Ч-черт,
надоело мне это все! Интеллигентщина распротухлая, развел
гнидник под черепушкой!.. Должны идти, и все! Я выполняю
приказ, и вы извольте выполнять. Меня не приласкают, если
нарушу, и вам тоже, черт вас дери, не поздоровится! И все. И к
черту. Лучше о бабах думать, чем об этой ерунде. Тоже мне --
философия власти...
Он снова перевернулся, скручивая под собою простыню, и с
натугой представил себе Сельму. В этом ее сиреневом пеньюаре --
как она наклоняется перед постелью и ставит на столик поднос с
кофе... Он подробно представил себе, как все это было бы с
Сельмой, а потом вдруг -- уже без всякой натуги -- очутился на
службе в своем кабинете, где обнаружил в большом кресле Амалию
с юбчонкой, закатанной до подмышек... Тогда он понял, что дело
зашло слишком далеко.
Он отбросил простыню, сел нарочито неудобно, чтобы край
раскладушки врезался в задницу, и некоторое время сидел,
таращась в слабо освещенный рассеянным светом прямоугольник
окна. Потом он посмотрел на часы. Было уже больше двенадцати. А
вот встану сейчас, подумал он. Спущусь на первый этаж... Где
она там дрыхнет -- на кухне, что ли? Раньше эта мысль всегда
вызывала у него здоровое отвращение. Сейчас этого не
получалось. Он представил себе голые грязные ноги Мымры, но не
задержался на них, а пошел выше... Ему вдруг стало интересно, а
какая она голая. В конце концов, баба есть баба...
-- Господи! -- сказал он громко.
Дверь сейчас же скрипнула, и на пороге появился Немой.
Черная тень во тьме. Только белки поблескивают.
-- Ну чего пришел? -- сказал ему Андрей с тоской. -- Иди
спи.
Немой исчез. Андрей нервно зевнул и повалился боком на
койку.
Проснулся он от ужаса, весь мокрый.
-- ...Стой, кто идет? -- снова завопил под окном часовой.
Голос у него был пронзительный, отчаянный, словно он звал на
помощь.
И сейчас же Андрей услышал тяжелые хрусткие удары, как
будто кто-то огромный мерно ударял огромной, кувалдой по
крошащемуся камню.
-- Стрелять буду! -- пронзительно завизжал часовой совсем
уже нечеловеческим голосом и принялся стрелять.
Андрей не запомнил, как оказался у окна. В темноте справа
судорожно билось оранжевое пламя выстрелов. В огненных отсветах
выше по улице чернело что-то громоздкое, неподвижное,
непонятных очертаний, и из него вылетали и рассыпались снопы
зеленоватых искр. Андрей ничего не успел понять. Обойма у
часового кончилась, на мгновение наступила тишина, потом он там
в темноте снова дико завизжал -- совсем как лошадь -- забухал
ботинками и вдруг оказался в круге света под самым окном --
влетел, завертелся на одном месте, размахивая пустым автоматом,
затем, не переставая визжать, бросился к трактору, забился в
черную тень под гусеницу и все дергал, дергал из-за пояса
запасную обойму, и никак не мог выдернуть... И тогда снова
послышались хрусткие удары кувалды о камень: бумм-бумм-бумм...
Когда Андрей в одной куртке, без штанов, в башмаках с
болтающимися шнурками выскочил с пистолетом в руке на улицу,
там уже было полно народу. Сержант Фогель ревел быком:
-- Тевосян, Хнойпек! Направо! Приготовиться вести огонь!
Анастасис! На трактор, за кабину! Наблюдать, приготовиться
вести огонь!.. Живее! Дохлые свиньи!.. Василенко! Налево!
Скачать книгу [0.31 МБ]
Пирамида