Андрей вернулся к комнате водителей, поднял лампу над
головой и показал Немому на Пермяка. Немой, бесшумно скользнув
между спящими, нагнулся над Пермяком и взял его обеими ладонями
за уши. Потом он выпрямился. Пермяк уже сидел, упираясь одной
рукой в пол, а другой -- отирая с губ набежавшую во сне слюнку.
Поймав его взгляд, Андрей мотнул головой в сторону
коридора, и Пермяк сразу же поднялся на ноги -- легко и
беззвучно. Они прошли в пустую комнату в глубине квартиры,
Немой плотно закрыл дверь и прислонился к ней спиной. Андрей
посмотрел, где сесть. Комната была пуста, и он сел прямо на
пол. Пермяк опустился перед ним на корточки. В свете лампы
конопатое лицо его казалось нечистым, спутанные волосы падали
на лоб, и сквозь них чернела корявая татуировка "раб Хрущова".
-- Пить хочешь? -- спросил Андрей вполголоса.
Пермяк кивнул. На лице его появилась знакомая блудливая
улыбочка. Андрей извлек из заднего кармана плоскую флягу, где
на донышке плескалась вода, и протянул ему. Он смотрел, как
Пермяк пьет -- маленькими скупыми глотками, шумно дыша через
нос, двигая щетинистым кадыком. Вода сразу же испариной
выступила у него на теле.
-- Тепленькая... -- сипло сказал Пермяк, возвращая пустую
фляжку. -- Холодной бы... из-под крана... Эх!
-- Что там у вас с двигателем? -- спросил Андрей,
засовывая фляжку обратно в карман.
Пермяк растопыренной ладонью собрал пот с лица.
-- Говно -- двигатель, -- сказал он. -- Его у нас вторым
делали, не поспевали к сроку... Чудо еще, что до сего дня
продержался.
-- Починить можно?
-- Починить можно. Денька два-три потыркаемся -- починим.
Только это ненадолго. Еще километров двести прочапаем, снова
будем загорать. Говно -- двигатель.
-- Понятно, -- сказал Андрей. -- А ты не заметил, кореец
Пак около солдат не вертится?
Пермяк досадливо отмахнулся от этого вопроса. Он
придвинулся к Андрею и проговорил ему в самое ухо:
-- Нынче на обеденном привале солдаты договорились дальше
не идти.
-- Это я уже знаю, -- сказал Андрей, стискивая зубы. -- Ты
мне скажи, кто у них верховодит?
-- Не могу никак разобрать, начальник, -- свистящим
шепотом ответил Пермяк. -- Болтает больше всех Тевосян, но ведь
он трепло, а потом он последнее время что ни утро -- торчит...
-- Что?
-- Торчит... Ну -- под балдой, накурившись... Его никто не
слушает. А вот кто настоящий заводила -- не пойму.
-- Хнойпек?
-- А хрен его знает. Может, и он. Человек в авторитете...
Водители, вроде бы, тоже за, то есть, чтобы дальше не идти. От
господина Эллизауэра толку никакого нет -- он только хихикает,
как падло, да всем старается угодить... боится, значит. А я что
могу? Я только их подзуживаю, что на солдат полагаться нельзя,
что они нашего брата-водителя ненавидят. Мы, мол, едем -- они
идут. Им паек солдатский, а нам -- как господам ученым... За
что, мол, им нас любить? Раньше действовало, а теперь чего-то
плохо действует. Главное что? Тринадцатый день послезавтра...
-- А ученые как? -- прорвал его Андрей.
-- А хрен их знает. Ругаются страшными словами, а вот за
кого они -- не могу понять. Каждый божий день у них с солдатами
из-за Мымры грызня... А господин Кехада знаете, что говорил?
Что полковник, мол, долго не протянет.
-- Кому говорил?
-- Я так думаю, что это он всем говорит. А сам я слышал,
как он это своим геологам объяснял, чтобы они с оружием не
расставались. На этот случай. Сигаретки нет, Андрей Михайлович?
-- Нет, -- сказал Андрей. -- А как сержант?
-- К сержанту не подступишься. С ним -- где залезешь, там
и слезешь. Камешек. Убьют они его первого. Очень ненавидят.
-- Ладно, -- сказал Андрей. -- А как все-таки насчет
корейца? Агитирует он солдат или нет?
-- Не видел. Он всегда особняком держится. Ежели хотите,
я, конечно, за ним специально присмотрю, но, по-моему, это
пустой номер...
Скачать книгу [0.31 МБ]
Пирамида
