волокуши. -- Вали, где стоишь!
-- Да посветите, мать вашу в душу! Задницу трудно вам
поднять, что ли?
Длинный Эллизауэр распрямился, в два шага оказался около
трактора и повернул прожектор вдоль улицы. Андрей увидел
часового. Придерживая спущенные штаны, часовой неуверенно
топтался на полусогнутых ногах возле той здоровенной железной
статуи, которую какие-то чудаки умудрились возвести прямо на
тротуаре у ближайшего перекрестка. Статуя изображала
коренастого типа в чем-то вроде тоги, наголо обритого, с
неприятной жабьей физиономией. Сейчас, в свете прожектора, она
казалась черной. Левая рука показывала в небеса, а правая с
растопыренными пальцами простиралась над землей. Сейчас на этой
руке висел автомат.
-- Порядок, спасибочки вам! -- обрадованно заорал часовой
и прочно утвердился па корточках. -- Можно гасить!
-- Давай, давай, работай! -- поощрили его с волокуши. --
Мы тебя огнем прикроем в случае чего.
-- Да свет-то уберите, ребята! -- взмолился капризный
часовой.
-- Не убирайте, господин инженер, -- посоветовали с
волокуши. -- Это он шутит. И по уставу не положено...
Но Эллизауэр все-таки убрал свет. Слышно было, как на
волокуше возятся и похохатывают. Потом там засвистели дуэтом
какой-то марш.
Все как всегда, подумал Андрей. Даже, пожалуй, они сегодня
повеселее, чем обычно. Ни вчера, ни позавчера я этих шуточек не
слыхал. Жилые дома, может быть?.. Да, очень может быть. Все
пустыня, пустыня, а теперь все-таки дома. Можно хоть спокойно
выспаться, волки не потревожат... А только Фогель -- не
паникер. Не-ет, он не из таких... Андрей вдруг представил себе,
как завтра он отдаст приказ выступать, а они сбиваются в кучу,
ощетиниваются автоматами и говорят: "Не пойдем!" Может быть,
они потому и веселые сейчас -- обо всем договорились между
собой, решили завтра повернуть назад ("...а что он нам сделает,
мозгляк, чиновник задрипанный?.."), и теперь им хоть трава не
расти, сам черт не брат, и все на свете они видели в гробу... И
Кехада, сволочь, с ними. Он уже сколько дней ноет, что дальше
идти бессмысленно... волком на меня смотрит на вечерних
рапортах... ему же одно удовольствие будет, если я вернусь к
Гейгеру как мокрая курица...
Андрей зябко передернул плечами. Сам виноват, слюнтяй,
распустил вожжи, демократ вшивый, народолюбец... Надо было
тогда этого рыжего Хнойпека разом поставить к стенке, мерзавца,
разом всю эту банду взять за глотку -- они бы у меня сейчас по
струночке ходили! Главное, случай-то какой был! Групповое
изнасилование, причем зверское, причем туземки, причем
несовершеннолетней туземки... И как этот Хнойпек нагло
ухмылялся -- нагло, сыто, отвратно, -- когда я орал на них... и
как они все позеленели, когда я вытащил пистолет... Ах,
полковник, полковник! Либерал вы, а не боевой офицер! "Ну,
зачем же сразу расстреливать, советник? Существуют же и иные
методы воздействия!.." Не-ет, полковник, на этих Хнойпеков
иными методами, как видно, не воздействуешь... А после этого
все пошло сикось-накось. Девчонка увязалась за отрядом, я это
обстоятельство позорно проморгал (от удивления, что ли?), а
потом начались из-за нее драки и свары... И опять же, надо было
к первой же драке привязаться, поставить кого-нибудь к стенке,
а девку выпороть и вышвырнуть из лагеря вон... А только -- куда
ее вышвырнешь? Начались горелые кварталы, безводье, появились
волки...
Внизу вдруг яростно зарычали, заматерились, что-то упало и
покатилось с грохотом, и в круг света из подъезда, спиной
вперед, вылетела совершенно голая обезьяна, шлепнулась на
задницу, поднявши клуб пыли, и еще не успела подобрать ноги,
как на нее из того же подъезда тигром сиганула вторая обезьяна,
тоже голая, и они сцепились, покатились по булыжной мостовой,
завывая и рыча, хрипя и плюясь, изо всех сил метеля друг друга.
Андрей, вцепившись одной рукой в подоконник, другою
бестолково шарил у пояса, забыв, что кобура валяется в кресле,
но тут из темноты вынырнул сержант Фогель, налетел как черная
потная туча, гонимая ураганом, навис над мерзавцами, и вот уже
ухватил одного за волосы, другого за бороду, оторвал от земли,
с сухим треском ударил друг о друга и отшвырнул от себя в
разные стороны, как щенков.
-- Очень хорошо, сержант! -- раздался слабый, но твердый
голос полковника. -- Привязать негодяев на ночь к койкам, а
завтра -- на весь день в авангард вне очереди.
-- Слушаюсь, господин полковник, -- тяжело дыша, отозвался
сержант. Он глянул направо, где копошилась на булыжнике, силясь
подняться, голая обезьяна, и неуверенно добавил: -- Осмелюсь
доложить, господин полковник, один -- не наш. Картограф Рулье.
Андрей замотал головой, освобождая место в глотке, и не
своим голосом проревел:
-- Картографа Рулье в авангард на три дня, с полной
Скачать книгу [0.31 МБ]
Пирамида