титель по легиону, орел! Вы его уже знаете?
- Знаю немного, - сказал Виктор. - А книги-то зачем задержива-
ете?
- Ну как зачем... Глупость это, конечно, но все мы люди, все
мы человеки - накипает все-таки. И потом... - Бургомистр стыдливо
заулыбался. - Чепуха, конечно, но ходят слухи, будто без книг они
не могут... Как нормальные люди без еды и прочего.
Наступило молчание. Виктор без аппетита ковырял бифштекс и
размышлял. Я мало знаю о мокрецах, и то, что я знаю, не вызывает
у меня к ним никаких симпатий. Может быть, дело в том, что не
очень-то люблю я их с детства. Но уж бургомистра и его банду я
знаю хорошо - жир и сало нации, президентские холуи, черносотен-
цы... Нет, раз вы против мокрецов, значит, в мокрецах что-то
есть... С другой стороны, статью написать можно, даже самую раз-
нузданную, все равно никто не рискнет меня напечатать, а бурго-
мистр был бы доволен, и получил бы я с него клок шерсти, и мог бы
жить здесь припеваючи... Кто из настоящих писателей может похвас-
таться, что живет припеваючи? Можно было бы здесь устроиться, по-
лучить синекуру, заделаться каким-нибудь инспектором муниципали-
тета по городским пляжам и писать на здоровьице... Про то, как
хорошо жить хорошему человеку, который увлечен любимым делом... И
выступать на эту тему перед вундеркиндами... Э, все дело в том,
чтобы научиться утираться. Плюнут тебе в морду, а ты и утрись.
Сначала со стыдом утерся, потом с недоумением, а там, глядишь,
начнешь утираться с достоинством и даже получать от этого процес-
са удовольствие...
- Мы, конечно, ни в какой мере вас не торопим, - сказал бурго-
мистр. - Вы человек занятой и так далее. Что-нибудь в пределах
недельки, а? Материалы все мы Вам представим, можем предоставить
этакую схемку, планчик, по которому было бы желательно. . А Вы
коснетесь опытной рукой и все заиграет. И подписались бы под
статьей три выдающихся сына нашего города - член парламента Рос-
шепер Кант, знаменитый писатель Банев и государственный лауреат
доктор Рем Квадрига...
Здорово работает, подумал Виктор. Вот у нас, у левых, такой
настойчивости и в заводе нет. Тянули бы бодягу, ходили бы вокруг
да около - не оскорбить бы человека, не оказать бы на него излиш-
него нажима, что бы, упаси бог, не заподозрили бы в своекорыстных
целях... Выдающиеся сыновья!... И ведь совершенно уверен, подлец,
что статью я напишу и подпишу, что деваться мне некуда, что при-
дется опальному Баневу поднять лапки и в поте лица отрабатывать
свое безмятежное пребывание в родном городе... Вот и насчет схем-
ки ввернул... Знаем мы, что это за схемка и какая это должна быть
схемка, чтобы забрызганного президентскими слюнями Банева и сей-
час напечатали. Да-а, господин Банев... Коньячок любишь, девочек
любишь, миноги маринованные с луком любишь, так люби и саночки
возить...
Я обдумаю ваше предложение, - сказал он, улыбаясь. - Замысел
представляется мне достаточно интересным, но осуществление потре-
бует некоторого натяжения совести. Вы ведь знаете, мы, писатели,
народ неподкупный, действуем исключительно по велению совести. -
Он безобразно, похабно подмигнул бургомистру.
Бургомистр гоготнул.
- А как же! "Совесть нации, точное зеркало" И прочее... Помню,
как же... - Он наклонился к Виктору снова с видом заговорщика. -
Прошу вас завтра ко мне, - пророкотал он. - Исключительно свои
подберутся, только чур без жен, а?
- Вот здесь, - сказал Виктор, вставая, - я вынужден прямо и
решительно отклонить ваше предложение. Меня ждут дела. - Он опять
похабно подмигнул. - Санаторий.
Они расстались почти приятелями. Писатель Банев был зачислен в
состав городской элиты, и чтобы привести в порядок потрясенные
такой честью нервы, ему пришлось вылакать фужер коньяку, едва
спина господина бургомистра скрылась за дверью. Можно, конечно,
уехать отсюда к чертовой матери, думал он. За границу меня не вы-
пустят, да и не хочу я за границу, чего мне там делать - везде
одно и то же. Но и у нас в стране найдется десяток мест, где мож-
но укрыться и отсидеться. Он представил себе солнечный край, бу-
ковые рощи, пьянящий воздух, молчаливых фермеров, запахи молока и
меда... И навоза... И как воняет отхожее место, и скучища, каждый
день скучища... Древние телевизоры и местная интеллигенция: шуст-
рый поп - бабник и сильно пьющий самогон учитель... А в общем,
что там говорить, есть куда ехать. Но везде ведь им только и на-
до... Чтобы я уехал, чтобы скрылся с глаз долой, забился в нору,
и причем сам, без принуждения, потому что ссылать меня - хлопот-
но, шум пойдет, разговоры... Вот ведь в чем вся беда: они будут
очень довольны - уехал, заткнулся, забыл, перестал бренчать...
Виктор расплатился, поднялся к себе в номер, надел плащ и вы-
шел на улицу. Ему вдруг очень захотелось повидать Ирму, погово-
рить с ней о прогрессе, разъяснить ей, почему он так много пьет,
(А действительно, почему я так много пью?), и может быть, Бол-
Кунац окажется там, а уж Лолы наверняка не будет... Улицы были
мокрые, сырые, пустые, в полисадниках тихо гибли яблони: от сы-
рости. Виктор впервые обратил внимание на то, что некоторые дома
заколочены. Городок все-таки сильно переменился - покосились за-
боры, под карнизами выросла белая плесень, вылиняли краски, а на
улицах безраздельно царил дождь. Дождь падал просто так, дождь
сеялся с крыш мелкой водяной пылью, дождь собирался на сквозняках
в белые туманные столбы, волочащиеся от стены к стене, дождь с
гудением хлестал из ржавых водосточных труб, дождь разливался по
мостовой и бежал по промытым между булыжниками руслам. Черно-се-
рые тучи медленно ползли над самыми крышами. Человек был незван-
ным гостем на улицах, и дождь его не жаловал.
Виктор вышел на городскую площадь и увидел людей. Они стояли
под навесом на крыльце полицейского управления - двое полицейских
в форменных плащах и маленький чумазый парнишка в промасленном
комбинезоне. Перед крыльцом - левыми колесами на тротуаре - гро-
моздился автофургон с брезентовым верхом. Один из полицейских был
полицмейстер, выпятив могучую челюсть, он глядел в сторону, а
парнишка, отчаянно жестикулируя, что-то доказывал ему плаксивым
Скачать книгу [0.16 МБ]
Пирамида