ту. В мире все обстояло по прежнему. Одна страна задерживалатор-
говые суда другой страны, и эта другая страна посылала ноты
протеста. Страны, которые нравились господину президенту, вели
справедливые войны во имя своих наций и демократий. Страны, кото-
рые господину президенту почему-либо не нравились, вели войны
захватнические и даже, собственно, не войны вели, а попросту про-
изводили бандитские злодейские нападения. Сам господин президент
произнес двухчасовую речь о необходимости раз и навсегда покон-
чить с коррупцией и благополучно перенес операцию удаления минда-
лин. Знакомый критик - большая сволочь - восхвалял новую книгу
Рец-Тусова, и это было загадочно, потому что книга получилась хо-
рошая...
Подошел официант, новый какой-то, незнакомый, дружелюбно посо-
ветовал взять устриц, принял заказ, помахал салфеткой по столику
и удалился. Виктор отложил газеты, закурил и, расположившись поу-
добнее, стал думать о работе... После хорошей выпивки ему всегда
с удовольствием думалось о работе. Хорошо бы написать оптимисти-
ческую веселую повесть... О том, как живет на свете человек, лю-
бит свое дело, не дурак, любит своих друзей, и друзья его ценят,
и о том, как ему хорошо - славный такой парень, чудаковатый, ост-
ряк... Сюжета нет. А раз нет сюжета, значит скучно; и вообще, ес-
ли писать такую повесть, то надо разобраться, почему же этому хо-
рошему человеку хорошо, и неизбежно придешь к выводу, что ему
хорошо только потому, что у него любимая работа, а на все осталь-
ное ему наплевать. И тогда какой же он хороший человек, если ему
на все наплевать, кроме любимой работы?... Можно, конечно, напи-
сать про хорошего человека, смысл жизни которого состоит в любви
к ближнему, и ему потому хорошо, что он любит ближних и любит
свое дело, но о таком человеке уже писали пару тысяч лет назад
господа Лука, Матфей, Иоанн и еще кто-то - всего четверо. Вообще-
то их было гораздо больше, но только эти четверо писали в соот-
ветствии, остальные были лишены, кто национального самосознания,
кто права переписки... А человек, о котором они писали, был, к
сожалению полоумный... А вообще интересно было бы написать, как
Христос приходит на землю сегодня, не так, как писал Достоевский,
а так как писали эти Лука и компания... Христос приходит в гене-
ральный штаб и предлагает: любите, мол, ближнего. А там, конечно,
сидит какой-нибудь юдофоб...
- Вы разрешите, господин Банев? - Пророкотал над ним приятный
мужской голос.
Это был господин бургомистр собственной персоной. Не тот апоп-
лексически-багровый, хрюкающий от нездорового удовольствия боров
на обширном ложе господина Росшепера, а элегантно-округлый, иде-
ально выбритый и безукоризненно одетый представительный мужчина
со скромной орденской ленточкой в петлице и со щитком легиона
свободы на левом плече.
- Прошу, - сказал Виктор без всякой радости.
Господин бургомистр сел, огляделся и сложил руки на столе.
- Я постараюсь не обременять Вас долго своим присутствием,
господин Банев, - сказал он. - И попытаюсь не портить Вам трапе-
зу, однако же вопрос, с которым я намерен к Вам обратиться, наз-
рел уже достаточно для того, чтобы все мы, и большие, и малые,
кому дороги честь и благополучие нашего города, были готовы отло-
жить наши дела для его скорейшего и эффективнейшего решения.
- Я Вас слушаю, - сказал Виктор.
- Мы встречаемся с Вами здесь, господин Банев, в обстановке
скорее неофициальной, ибо, и, сознавая вашу занятость, не рискую
обеспокоить Вас в часы Вашей работы, особенно принимая во внима-
ние специфику оной. Однакоже я обращаюсь к Вам сейчас, как лицо
официальное - и от своего имени лично, и от муниципалитета в це-
лом...
Официант принес устрицы и бутылку белого вина. Бургомистр под-
нятием пальца остановил его.
- Друг мой, - сказал он. - Пол-порции китчиганской осетрины и
рюмку мятной. Осетрину без соуса... Итак, я продолжаю, - сказал
он, снова оборотившись к Виктору. - Боюсь, правда, что наш разго-
вор трудно будет счесть застольной беседой, ибо речь пойдет о ве-
щах и обстоятельствах не только печальных, но, я бы сказал не ап-
петитных. Я намеревался поговорить с Вами о так называемых
мокрецах, об этой злокачественной опухоли, которая вот уже не
первый год разъедает нашу несчастную округу.
- Да-да, - сказал Виктор. Ему стало интересно.
Бургомистр произнес негромкую, хорошо продуманную и стилисти-
чески совершенную речь. Он рассказал о том, как двадцать лет на-
зад, сразу после оккупации, в лошадиной лощине был создан лепро-
зорий, карантийный лагерь для лиц, страдающих так называемой
желтой проказой или очковой болезнью. Собственно говоря, болезнь
эта, как хорошо известно господину Баневу, появилась в нашей
стране еще в незапамятные времена, причем, как показывают специ-
альные исследования, особенно часто она почему-то поражала жите-
лей именно нашей округи. Однако только благодаря усилиям господи-
на президента на эту болезнь было обращено внимание самое
серьезное, и лишь по его личному указанию несчастные, лишенные
медицинского ухода, разбросанные ранее по всей стране, подверга-
лись зачастую несправедливым гонениям со стороны остальных слоев
населения, а со стороны оккупантов - даже прямому истреблению,
эти несчастные были, наконец, свезены в одно место и получили
возможность сносного существования, приличествующего их положе-
нию. Все это не вызывает никаких возражений, и упомянутые меры
могут только приветствоваться. Однако, как это иногда у нас быва-
ет, самые лучшие и благородные начинания обернулись против нас.
Не будем сейчас искать виновных. Не будем заниматься расследова-
нием деятельности господина Голема, деятельности, возможно, само-
отверженной, но однако же, чреватой, как теперь выяснилось, самы-
ми неприятными последствиями. Не будем также заниматься
преждевременным критиканством, хотя позиция некоторых, достаточно
высоких инстанций, упорно игнорирующих наши протесты, представля-
ется лично нам загадочной. Перейдем к фактам. Бургомистр выпил
рюмку мятной, вкусно закусил осетриной, и голос его сделался еще
более бархатистым - совершенно невозможно было представить себе,
Скачать книгу [0.16 МБ]
Пирамида