и другими обыкновенными героями манежа, однако Морфей, стоявший здесь уже
давно, объяснил мне, что никакой это не цирк, а передвижные донорские
пункты. Внутри там помещаются специальные насосы с кишками, и при каждом
насосе сидит здоровенный детина в докторском халате, который предлагает
каждому, кто заходит, отсосать излишки, и дает удивительную цену: пятерку
за стакан. "Какие излишки?" - спросил я. Оказалось, что излишки
желудочного сока. Весь мир помешался на желудочном соке.
"Неужели это марсиане?" - спросил я. "Какие там марсиане, - сказал
Морфей. - Здоровенные волосатые парни. Один кривой". "Ну и что же, что
кривой? - естественно, возразил я. - Представитель любой расы, будь то на
Земле или на Марсе, если ему повредят один глаз, становится кривым". Тогда
я еще не знал, что эти мои слова являются пророчеством. Просто меня
раздражало самомнение Морфея. "В жизни не слыхал о кривых марсианах", -
заявил он.
Публика вокруг прислушивалась к нашему разговору, и он в приступе
тщеславия счел необходимым поддержать свое сомнительное реноме
дискуссионера. А ведь ничего в этом предмете не смыслит! "Никакие это не
марсиане, - заявляет он. - Обыкновенные ребята из столичных пригородов.
Там таких дюжина на каждый трактир". - "Наши сведения о Марсе настолько
скудны, - спокойно говорю я, - что предположение, будто марсиане похожи на
парней из пригородных трактиров, во всяком случае, не противоречит никакой
научной истине". - "Это точно, - вмешивается стоящий рядом незнакомый
фермер. - Это вы очень убедительно сказали,
господин-не-знаю-как-вас-величать. У этого кривого руки по локоть в
татуировке, и все голые бабы. Как засучил он рукава, да как подошел ко мне
с этой кишкой - нет, думаю, ни к чему нам это". - "Так что говорит наука
насчет татуировки у марсиан?" - ехидно спрашивает Морфей. Это он хотел
меня уколоть. Дешевый прием, от него так и разит парикмахерской. Такими
штучками меня не собьешь. "Профессор Зефир, - говорю я, глядя ему прямо в
глаза, - главный астроном Марафинской обсерватории, ни в одной из своих
многочисленных статей не отрицает такого обыкновения у марсиан". "Это
точно, - подтверждает фермер. - Они в очках, им виднее". И Морфею пришлось
все это проглотить. Он пришипился и со словами: "Пива выпить..." стал
выбираться из толпы, а я остался ждать, что будет дальше.
Некоторое время ничего не было. Все только стояли, глазели и тихо
переговаривались. Фермеры да торговцы - нерешительный народ. Потом в
первых рядах произошло движение. Какой-то сельский житель сорвал вдруг с
себя соломенную шляпу, с размаху ударил ее себе под ноги и громко
закричал: "Эх! Пять монет - тоже деньги, не так, что ли?" Произнеся эти
слова он решительно поднялся по ступенькам деревянной лестнички и
просунулся в дверь фургона, так что нам осталась видна лишь задняя
половина его туловища, вся в пыли и в репьях. Что он там говорил и о чем
спрашивал - за дальностью расстояния осталось неизвестным. Я видел только,
что вначале поза его была напряженной, затем он как бы расслабился,
принялся переступать ногами, сунул руки в карманы и, подавшись назад,
покачал головой. Затем он, ни на кого не глядя, осторожно опустился на
землю, подобрал свою шляпу и, тщательно отряхнув ее от пыли, смешался с
толпой. В двери же фургона возник человек действительно очень большого
роста и действительно кривой на один глаз. Если бы не белый халат, он со
своей черной повязкой через лицо, небритой щетиной и волосатыми
татуированными руками вполне сошел бы за преступного обитателя трущоб.
Мрачно оглядев нас, он неторопливо опустил завернутые рукава, вытащил
сигарету и, закурив, произнес грубым голосом: "А ну, заходи! Пять монет
дается. За каждый стаканчик пять монет. Деньги ведь! Наличными. Ты за пять
монет сколько горб ломать должен? А здесь проглотил кишку, и вся недолга!
Ну?!" Я смотрел на него и не мог надивиться близорукости администрации. Да
как же можно рассчитывать, что обыватель, и даже фермер, согласится
доверить свой организм такому громиле? Я выбрался из толпы и пошел на
"пятачок".
Все наши были уже там, все с дробовиками, а некоторые и с белыми
повязками на рукавах. Полифем напялил старую военную фуражку и, обливаясь
потом, произносил речь. У него выходило, что злодеяния марсиан стали уже
абсолютно нестерпимыми, и что все патриоты стонут и обливаются кровью под
их игом, и что пришла, наконец, пора дать настоящий отпор. А виною всему,
утверждал Полифем, являются дезертиры и предатели вроде толстозадых
зажравшихся генералов, аптекаря Ахиллеса, труса Миртила и этого отступника
Аполлона.
В глазах у меня потемнело, когда я услыхал последние слова. Я
совершенно потерял дар речи и опомнился только, заметив, что никто, кроме
меня, Полифема не слушает. Все, оказывается, слушали не одноногого дурака,
а Силена, который только что вернулся из мэрии и рассказывал, будто налоги
впредь будут взиматься исключительно желудочным соком и что из Марафин
пришло указание, приравнивающее отныне желудочный сок к обычным денежным
единицам. Желудочный сок якобы будет теперь иметь хождение наравне с
деньгами и все банки и сберегательные кассы готовы обменивать его на
валюту. Желчный Парал сейчас же заметил: "Окончательно докатились. Золотой
запасец порастранжирили и теперь желудочным соком деньги обеспечить
пытаются". - "Как же это так? - сказал Димант. - Не понимаю. Это что же,
теперь нужно будет посуду специальную заводить, вроде кошельков? А если я
им воды вместо сока принесу?" "Слушай, Силен, - сказал Морфей. - Я тебе
десятку должен. Соком возьмешь?" Очень он оживился, вечно ему денег не
хватало на выпивку, вечно он пил за чужой счет. "Хорошие времена,
старички! - воскликнул он. - Захочется мне, например, выпить, иду это я в
банк, выделяю им излишки, получаю наличными и - в трактир". Тут Полифем
снова заорал. "Купили вас! - орал он. - Продались марсианам за желудочный
сок! Вы тут продались, а они вон по городу разъезжают, как по своему
Марсу!"
И действительно, через площадь медленно и совсем не производя
никакого шума двигалась очень странная машина черного цвета, словно бы
вовсе без колес, без окон и без дверей. За нею с криками и свистом бежали
мальчишки, некоторые пытались прицепиться к ней сзади, но она была
совершенно гладкая, как рояль, и прицепиться им было не за что. Очень
необычная машина. "Неужели она действительно марсианская?" - спросил я.
"Ну, а чья же еще? - раздраженно сказал Полифем. - Твоя, что ли?" "Никто
не говорит, что моя, - возразил я ему. - Мало ли машин на свете, что же
они все марсианские?" - "А я и не говорю, что все, требуха ты старая! -
заорал Полифем. - Я говорю, марсиане, гады, разъезжают по городу, как у
себя дома! А вы тут все продались!" Я только пожал плечами, не желая
связываться, а Силен очень рассудительно ответил ему: "Извини, Полифем, но
твои крики начинают меня утомлять. И не одного меня. По-моему, мы все
Скачать книгу [0.08 МБ]
Пирамида