базара из "Тысячи и одной ночи", великолепного сборника сказок, которые
бабушка пересказывала мне под звездным небом Гипериона. Чувствовался
некий намек на романтику. На углу, к примеру, стояли электронная доска
объявлений и банкомат, а стоило свернуть за угол - и невесть откуда
возникали пестрые прилавки, на которых гнили фрукты. Я попытался
вообразить, какая здесь царила суматоха - ржали и топали копытами лошади
(или верблюды, или другие не менее легендарные животные), покупатели, не
жалея глоток, торговались с продавцами, мимо скользили закутанные в
чадры женщины, а вдоль рядов катили машины, отчаянно сигналя и
выплевывая омерзительный диоксид углерода - или кетоны, или еще
какую-нибудь дрянь, которую выбрасывали в атмосферу древние двигатели
внутреннего сгорания...
Из грез меня вырвал напевный мужской голос. Он произносил слова,
отдававшиеся эхом от каменных стен. Судя по всему, голос доносился из
парка в паре кварталов слева. Я бросился в том направлении, на бегу
вытаскивая из кобуры пистолет.
- Слышишь? - крикнул я в микрофон.
- Слышу, - ответил А.Беттик. - Дверь на террасу открыта, поэтому
слышно превосходно.
- Похоже на арабский. Можешь перевести? - Преодолев последние метры
и лишь слегка запыхавшись, я вылетел на лужайку, за которой начинался
парк. Передо мной возвышалась грандиозная мечеть. Еще несколько минут
назад над крышами виднелся краешек заходящего солнца, но пока я бежал,
светило успело скрыться. Лишь розовели в небе перистые облачка.
- Да, - отозвался андроид. - Это муэдзин созывает правоверных к
молитве.
Я поднес к глазам бинокль и принялся изучать минареты. Голос
исходил из громкоговорителей, установленных на балконе каждой башни.
Никакого движения заметно не было. Муэдзин вдруг замолчал, и воцарилась
тишина, которую нарушал только птичий щебет.
- Скорее всего запись, - заметил А.Беттик.
- Пойду проверю. - Я спрятал бинокль в чехол и направился по
выщербленным каменным плитам к входу в мечеть. Миновал несколько лужаек,
пересек двор и остановился перед распахнутой дверью. Пол мечети
загромождали сотни ковриков. Я увидел стройные колонны, которые
поддерживали изящные арочные пролеты; у дальней стены одна из арок
нависала над полукруглой нишей. Справа от ниши виднелась лестница с
каменными перилами, украшенными затейливой резьбой, и платформа с
навесом. Не входя в здание, я описал А.Беттику то, что увидел.
- Ниша называется михраб, - сообщил андроид. - Она предназначается
для имама, главы мусульманской общины. А возвышение справа - минбар, то
есть кафедра проповедника. Вы никого не заметили?
- Нет. - Коврики и ступени лестницы покрывал слой пыли.
- Значит, мы действительно слышали запись. Меня подмывало войти
внутрь, однако нежелание осквернить чужую святыню оказалось сильнее.
Впервые я испытал схожее чувство еще в детстве, когда попал в
католический собор на Клюве; а когда повзрослел и пошел служить в силы
самообороны, один мой приятель все порывался отвести меня в один из
последних дзенгностических храмов на Гиперионе... Уже ребенком я
понимал, что в подобных местах всегда буду посторонним: своей веры нет,
а вера окружающих кажется странной... В общем, входить я не стал.
По дороге обратно, в одном из наиболее живописных кварталов, я
наткнулся на обсаженный пальмами бульвар. На ручных тележках лежали
предназначавшиеся для продажи продукты и игрушки. Я остановился у лотка
с жареными орехами и принюхался. Судя по запаху, орехи испортились от
силы несколько дней тому назад.
Бульвар вывел меня к реке. Я свернул налево, чтобы по набережной
выйти к той улице, на которой находилась клиника. Время от времени я
связывался с А.Беттиком. Энея по-прежнему спала.
На город опускалась ночь. Появились первые звезды, смутно
различимые сквозь нависшую над Мешхедом пыль. В центре города светилось
очень мало окон - по всей видимости, катастрофа произошла средь бела
дня, - однако вдоль набережной горели старинные газовые фонари. Если бы
не фонарь поблизости от причала, у которого мы оставили плот, я бы,
возможно, ничего не заметил. А так - в свете фонаря я за добрую сотню
метров до причала разглядел, что на плоту кто-то стоит.
Этот кто-то стоял неподвижно. Очень высокий, в серебристом
костюме... Свет фонаря отражался от незваного гостя, будто на том был
хромированный скафандр.
Я шепотом сообщил А.Беттику, что на плоту кто-то есть, велел
присматривать за девочкой, а сам достал из кобуры пистолет и поднес к
глазам бинокль. В ту же секунду серебристая фигура повернулась в мою
сторону.
49
Капитан отец де Сойя пришел в себя в привычной теплой тьме внутри
реаниматора. Переждав неизбежный приступ слабости и обуздав на время
сумятицу в мыслях, он выбрался наружу и поплыл к пульту управления.
Все как и должно быть: "Рафаил" на геостационарной орбите Седьмой
Дракона, что подтверждает и ослепительно сверкающий за иллюминатором
ледяной эллипс, торможение почти прекратилось, трое спутников в
реаниматорах вот-вот очнутся, бортовой компьютер поддерживает
над-лежа1цую температуру, невесомость сохранится до того момента, пока
все члены экипажа не наберутся сил... Капитан отдал первый в новой жизни
приказ - распорядился сварить всем кофе. Как обычно, сразу после
воскрешения де Сойя подумал о своей кофейной чашке, которую оставил в
нише рядом с навигаторским столиком.
Внезапно он заметил мигающий световой индикатор. Это означало, что
поступило срочное сообщение. Странно. Пока они находились у Пасема,
никаких сообщений не поступало; а тут, в этой глуши, откуда ни возьмись
поступило. Интересно, от кого? Кораблей Ордена тут нет (сюда порой
заглядывают только факельщики, пополняющие запасы водорода на трех
газовых гигантах). Де Сойя проверил бортовой журнал: все верно, за
минувшие три дня с "Рафаилом" не пытался связаться ни один звездолет.
Вдобавок, по сведениям компьютера, на Седьмой Дракона не было ни
гарнизона, ни монастыря - контакт с миссионерами был утерян больше
пятидесяти стандартных лет тому назад.
Де Сойя приказал компьютеру прочесть сообщение. Это оказалась
Скачать книгу [0.40 МБ]
Пирамида