Насколько я понимаю, все решилось очень просто - Чиаку то ли
отправили на разведку, то ли он по собственной воле отделился от
основной группы. Своего рода компромисс: в отряде осталось двадцать пять
человек. С нечетным числом чичатуки еще могли на какое-то время
примириться; но что они будут делать, когда мы расстанемся с ними в
городе? Двадцать пять минус три равно двадцать два, а это опять-таки
число не хорошее...
Впрочем, когда мы добрались до города, всякие мысли о плохих и
хороших числах вылетели у меня из головы.
Сначала мы заметили свет. За те несколько дней, которые мы провели
в туннелях, наши глаза настолько привыкли к красноватому мерцанию
чучкитука, то бишь жаровни с углями, что даже луч фонаря казался
невыносимо ярким. А свет, исходивший от погребенного во льдах города,
буквально ослеплял.
Потом мы увидели здание - должно быть, из сталепласта; в нем было
этажей семьдесят, окна выходили когда-то на чудесную долину, а в
километре к югу текла река. Ледяной туннель вывел нас к отверстию в
стене где-то на уровне пятьдесят восьмого этажа: мне бросилось в глаза,
что ледник ухитрился местами проникнуть внутрь здания.
Несмотря на Падение и прочие напасти, здание устояло - возможно,
его верхушка возвышалась над ледяной поверхностью - и до сих пор
сверкало огнями.
Чичатуки остановились, прикрывая глаза от света, и громко завопили.
Эти вопли сильно отличались от тех, какими они оглашали в знак скорби
ледяной туннель. Сейчас чичатуки кого-то звали. Я огляделся по сторонам:
в свете развешанных буквально повсюду ламп сквозь слой прозрачного льда
проступал остов некогда прекрасного здания.
Отец Главк вышел из своего "кабинета" и направился к нам. На нем
была длинная черная сутана, на груди висело распятие; мне вдруг
вспомнилось, что точно так же одевались иезуиты из монастыря в
окрестностях Порт-Романтика. Пожилой, с бородой, как у патриарха,
священник был слеп - его мутно-белые глаза ровным счетом ничего не
видели; но меня поразило другое - когда Кучиат окликнул старика, лицо
Главка сделалось живым, словно он вышел из транса: белоснежные брови
поползли вверх, отчего на высоком лбу пролегли морщины, а тонкие,
потрескавшиеся губы разошлись в улыбке. Как ни странно это звучит, но в
отце Главке все было... гармонично, что ли. Ему шли и слепота, и пышная
седая борода, и морщинистая старческая кожа, и потрескавшиеся губы.
Признаться, я испытывал некоторые сомнения насчет "главка", о
котором упоминали чичатуки, - опасался в первую очередь, что он как-то
связан с Орденом. По логике вещей, когда я увидел перед собой
священника, мне следовало схватить в охапку Энею с А.Беттиком и, как
говорится, сделать дяде ручкой. Но ничего подобного у меня не было даже
в мыслях. Отец Главк не имел ни малейшего отношения к Ордену. Он был сам
по себе, что не замедлило выясниться буквально в первые минуты нашего
знакомства.
Прежде чем кто-либо из нас троих успел раскрыть рот, старик,
похоже, ощутил наше присутствие. Потолковал о чем-то с Кучиатом и
Чичтику, внезапно повернулся к нам и выставил перед собой ладонь, словно
пытаясь уловить исходящее от наших тел тепло. Потом пересек ледяную
пещеру, подошел ко мне, положил на мое плечо худую руку и громко и
отчетливо произнес:
- Се человек!
Чтобы прийти к пониманию, мне потребовались годы. А в тот миг я
решил, что священник не только слеп, но и безумен.
Чичатуки отправились куда-то по своим важным делам (видимо,
улаживать проблему с численностью отряда), пообещав вернуться через
несколько дней, которые нам предстояло провести в обществе отца Главка.
Энее удалось объяснить на прощание, что мы хотим разобрать плот и
оттащить его ко второму порталу. Наблюдая за пантомимой, которую
разыгрывали мы с девочкой, чичатуки кивали и повторяли слово "чиа",
выражавшее согласие. Если я правильно понял их ответ, до второго портала
придется добираться поверху, через местность, где кишмя кишат
арктические призраки, и дорога займет не один день. Чичатукам явно не
терпелось уйти, поэтому мы отложили выяснение подробностей до тех пор,
пока они не вернутся, восстановив "пошатнувшееся равновесие" - то бишь
отыскав нового члена отряда или избавившись еще от троих. Признаться,
последний вариант наводил на мрачные мысли.
Священник поболтал с охотниками, очевидно, пожелал им счастливого
пути, а потом долго стоял у входа в ледяной туннель, прислушиваясь к
чему-то, что слышал только он.
Он вновь провел рукой по нашим лицам. Таким способом лично мне
знакомиться еще не доводилось. Прикоснувшись к лицу девочки, Главк
неожиданно произнес:
- Ребенок. Вот уж не думал, что когда-нибудь снова увижу ребенка.
Я не понял, что он имел в виду.
- А разве у чичатуков нет детей? Они же люди, значит, у них должны
быть дети.
До того как приступить к "процедуре знакомства", отец Главк провел
нас в сравнительно теплое помещение в недрах небоскреба. Стены были
увешаны лампами и жаровнями, вдоль стен стояла мебель, имелся даже
старинный проигрыватель компакт-дисков, а книжные полки ломились от
книг. Интересно, зачем слепцу книги?
- У чичатуков есть дети, - подтвердил священник, - но так далеко на
север их не берут.
- Почему?
- Из-за призраков, которые кишмя кишат к северу от границы
окультуренных земель.
- Я думал, призраки их не пугают.
Старик кивнул и погладил свою окладистую бороду, скрывавшую
воротник его аккуратно заштопанной, порядком изношенной сутаны.
- Мои друзья чичатуки охотятся только на детенышей. Шкуры и кости
взрослых особей не годятся, у них иной метаболизм. - Я промолчал, хотя
не уловил смысла фразы. - А дети чичатуков для призраков - любимое
лакомство. Вот почему всех так удивляет, что с вами ребенок.
- А где находятся дети ваших друзей? - спросила Энея.
- В сотнях километров к югу отсюда. Их охраняют и воспитывают.
Толщина льда в тех краях составляет всего тридцать - сорок метров, а
Скачать книгу [0.40 МБ]
Пирамида