В нашем мире, на самом деле, слава и блеск мира небесного являются вещами, которых "не видел глаз, не слышало ухо и не приходили они на сердце человеку" (Первое послание к Коринфянам, гл. II, стих 9). Между тем как тот, кто хоть один раз испытал это, будет уже всегда смотреть на мир совершенно другими глазами.
Этот опыт имеет однако столь мало отношения к нашим познаниям о физическом мире, что пытаясь его описать, автор испытывает оригинальное чувство беспомощности и своей совершенной неспособности не только быть на высоте своей задачи, так как уже с самого начала он потерял всякую на это надежду, но и полнейшей невозможности для себя дать хотя бы малейшее понятие о небесном мире тем, которые не созерцали его сами.
Представьте себе человека, испытавшего глубокое блаженство и необыкновенно увеличенные силы, о которых мы только что говорили, плавающего в целом океане живого света, окружённого красотой во всех её видах, какие только могут проявиться в цвете или форме. Зрелище изменяется с каждой из ментальных волн, стремящихся наружу (к другим планам). На самом деле, и наблюдатель не преминет этого вскоре заметить, явление состоит в том, что его мысль выражается в материи плана и в его элементальной эссенции. Эта материя обладает той же природой, как и материя, из которой составляется само ментальное тело; таким образом, когда происходит вибрация, часть ментального тела, называемая мыслью, непосредственно достигает окружающей ментальной субстанции и пробуждает в ней синхронитические вибрации, а та отражается с абсолютной точность, в элементальной эссенции. Конкретные мысли естественно принимают форму своих объектов; наоборот, мысли отвлечённые бывают представлены всеми видами геометрических форм высшего совершенства и красоты. Однако не будем забывать следующего обстоятельства: многие мысли, являющиеся в нашем низменном мире чистыми отвлечённостями, становятся на этом значительно более высоком плане конкретными фактами.
Таким образом, видно, что в этом возвышенном мире всякое лицо, желающее погрузиться на некоторое время в спокойное созерцание и уединиться от всего, что его окружает, может буквально жить в своём собственном мире, не опасаясь возможности чьего-нибудь постороннего вторжения в этот мир, и ещё с тем преимуществом, что оно будет видеть все свои идеи до их самых конечных последствий, проходящими перед его глазами как бы в виде панорамы.
Захочет ли оно, наоборот, изучить план, в котором оно находится, ему будет достаточно для этого на мгновение отрешиться от всякой ментальной активности, которая могла бы влиять вокруг наблюдателя на материю, легко воспринимающую всякие впечатления и могущую, таким образом, всецело изменить условия, при которых ему приходится работать.
Но остережёмся смешать это отрешение от ментальной активности с ментальной пустотой, которую преследует, как цель, такое большое количество приёмов Хатха-Йоги. В этом последнем случае ментал приводится к состоянию абсолютной пассивности для того, чтобы он не мог сопротивляться ни одной из своих собственных мыслей, никакому внешнему влиянию, стремящемуся воздействовать на него. Это состояние очень похоже на состояние медиума.
Как раз напротив, в первом случае ментал настолько пробуждён и настолько положителен, как это только возможно, и ограничивает себя мгновенной приостановкой своей мысли для того, чтобы помешать своей собственной уравновешенности смутить неуместным вмешательством наблюдение, которое он рассчитывает делать.
Посетитель ментального плана, дойдя до познания этого положения, замечает, что если он сам даже и перестал быть центром сияния в этом удивительном мире света и красок, форм и звуков, о которых я столь тщетно пытался дать понятие, то несмотря на это, он всё таки не перестал существовать, так как гармония и поражающий блеск, которыми он окружён, становятся чем дальше, тем всё более полными и более грандиозными. Подыскивая в этом случае объяснение такому феномену, он начинает понимать, что весь этот блеск не является каким-то бесполезным и случайным зрелищем, чем-то вроде деваканического северного сияния. Он открывает, что всё это представляет некоторый смысл, который он и сам тоже может уловить. Скоро он удостоверяется, что всё, наблюдаемое им с таким восхищением, является просто чудесным языком в красках, которыми сообщаются между собой девы: ментальным выражением или разговором существ, стоящих бесконечно выше его на лестнице эволюции.
Благодаря опыту и практике он открывает, что и он также может пользоваться этим новым и удивительным способом выражения мыслей и уже, в силу самого этого факта, вступает в обладание новой и обширной областью владений, ожидающих его в небесном мире: я хочу сказать здесь о способности, находясь на этом плане, разговаривать с его обитателями, стоящими значительно выше человека, и получать от них наставления. Впрочем, мы поговорим об этом впоследствии более подробно, когда приступим к специальному изложению этой части нашего предмета.
Теперь читатель должен понять уже, почему было невозможно посвятить целый отдел этого сочинения описанию обстановки ментального плана, как мы это сделали относительно плана астрального.
В действительности, единственной обстановкой ментального плана является то, что каждое отдельное существо считает для себя удобным создавать своими мыслями; но нужно принять здесь во внимание, что под это правило не подходят бесчисленные существа, находящиеся постоянно в движении перед наблюдателем и представляющие сами по себе часто зрелище высочайшей красоты. Поэтому было бы, пожалуй, более точным сказать (настолько трудно выражать на человеческом языке условия высшей жизни), что всевозможные виды и обстановки соединены на этом плане. Так как всякая красота, о которой нам могут дать понятие земля, небо или море, представлена здесь с полнотой и интенсивностью, превосходящими всякое воображение. Но из всех этих реальностей, сверкающих и живых, всякий человек видит только то, что степень развития, достигнутого им во время его земной и астральной жизни, сделала его способным воспринять.
V. Великие волны
Если посетитель пожелает продвинуть свои изыскания далее и отдать себе отчёт в том, что такое собой представляет ментальный план, когда его спокойствие не нарушается ничьей мыслью и никаким собеседованием его обитателей, то он достигает этого, окружая себя громадной оболочкой, непроницаемой для всех этих влияний. Потом, сохраняя, понятно, своё собственное умственное спокойствие, он изучает условия, существующие вне этой оболочки.
Если он вносит в этот опыт достаточную долю тщательности, то откроет, что сверкающий океан не перестал быть подвижным, так как его частицы сохранили всю интенсивность и быстроту своих колебаний, но стал до некоторой степени однородным.
Теперь уже больше не происходит постоянных изменений форм и не видно уже необыкновенных цветных молний, но тем не менее наблюдатель может заметить серию каких-то новых правильных пульсаций, совершенно отличных от прежних и прежде всего отличающихся от других, более искусственных явлений.
Ясно видно, что эти пульсации происходят повсюду, так как человек не сумел бы окружить себя оболочкой, представляющей настолько сильное сопротивление, чтобы остановить их или направить в сторону. Они не производят изменений цвета и не принимают никакой формы; их поток пересекает с непреодолимой регулярностью всю материю ментального плана, сначала по направлению к периферии, потом снова оттуда к центру, подобно вдыханию и выдыханию какого-то громадного дуновения.
Эти потоки бывают разного характера; они могут ясно различаться по своей обширности, по периодам своих вибраций и по звучащей ноте, сопровождающей их.
Среди этих течений существует одно, гораздо более величественное, чем все прочие — поток, который, кажется, является биением сердца всей системы, волной, выходящей, пенясь, из неизвестных центров, принадлежащих более высоким планам. Оно распространяет всюду жизнь в нашем мире, а затем это чудесное море возвращается и течёт обратно к своему источнику. Поток идёт вперёд, течёт всё дальше, клубясь как волны, и сопровождающий его звук походит на рокот моря. Однако к этому рокоту присоединяется торжествующая песнь, бесконечная, блестящая, непрерываемая — сама музыка небесных сфер.
Невозможно вполне забыть этот торжественный гимн, который поёт сама природа, даже услышав его хотя бы только один раз. Он отдаётся, хотя довольно глухо, даже на нашем печальном, обманчивом физическом плане и неустанно напоминает нам могущество, свет и блеск истинной жизни, царящей выше.
Если наблюдатель чист сердцем и разумом и если он дошёл до известной степени духовного развития, то он может себя отождествить в своём сознании с ходом этой чудесной волны, погрузить, в некотором роде, свой дух в неё и позволить течению унести себя к его источнику.
Он это может, говорю я, но это очень неразумно, разве только его Наставник будет находиться около него, чтобы вовремя удержать его от могучего притяжения; иначе поток, в своей непреодолимой силе, унёс бы его гораздо дальше к планам, ещё более высоким, блеска которых, бесконечно более сильного, его „я“ не могло бы выдержать, и он потерял бы сознание, причём было бы совершенно невозможно сказать, когда, где или каким образом он мог бы снова его вернуть.
Правда, что высшей целью человеческой эволюции является единство, но человек должен достигнуть этой конечной цели в полном и совершенном сознании, как король-победитель, торжественно вступающий в обладание завоёванными областями, но ни в коем случае не следует, чтобы человек допускал себя до пассивного поглощения, будучи приведён к состоянию бессознательности, инертному и граничащему почти с уничтожением.
VI. Низший и высший небесные миры
Всё, что мы до сих пор пытались описать, может быть рассматриваемо только, как относящееся к самому низшему подразделению ментального плана, так как эта область, подобно планам астральному и физическому, насчитывает семь подразделений. Четыре низших уровня называются в теософической литературе планами "Рупа" или планами формы и составляют низший небесный мир. Человек среднего развития проводит здесь долгое и безмятежное существование между двумя воплощениями.
Три другие подразделения называются "Арупа" или не имеющими формы и составляют высший небесный мир; снова воплощающееся „я“ здесь бывает активно — это истинное отечество человеческой души.
Зачем эти санскритские названия? Затем, что на планах "Рупа" каждая мысль облекается в особую определённую форму, между тем как на уровнях "Арупа" она выражается, как мы это сейчас объясним, совершенно другим образом. Различия между этими двумя большими подразделениями ментального плана — уровнями "Рупа" и "Арупа" — обозначено очень ясно. По правде сказать, оно настолько реально, что для каждого уровня требует обладания оболочкой с совершенно другим родом сознания.
Низшему небесному миру соответствует тело ментальное, а высшему — тело каузальное, или оболочка, в которой снова воплощающееся „я“ проводит время от одного до другого существования, в течение всего периода своей эволюции.
Между этими двумя уровнями существует ещё громаднейшая разница: в четырёх низших подразделениях может до известного предела существовать заблуждение, конечно не для лица, которое при жизни в полном сознании оказалось здесь; но только для человека малоразвитого, приведённого сюда переменой существования, называемой смертью.
Мысли и влечения, самые высшие из тех, автором которых он был во время своей земной жизни, группируются вокруг него и окружают его родом оболочки, взятой из мира субъективного, свойственного ему. Таким образом, во всё время его небесного существования вся слава наружного мира, благодаря тому, что он ещё живёт, производит на него очень мало впечатления или даже вовсе никакого; для него в общем не существует ничего, что стоило бы видеть, за исключением находящегося перед его глазами.
Однако, рассматривать это ментальное облако, как ограничение себя в умственном отношении, было бы ошибкой; его назначение состоит в том, чтобы позволить человеку отвечать известным вибрациям, но не делая вследствие этого для него невозможным восприятия и других вибраций. Действительно, эти мысли, которыми человек окружён, являются средствами, позволяющими ему черпать в неиссякаемых источниках небесного мира.
Сам ментальный мир является отражением Божественного Разума, сокровищем без границ, которым человек, наслаждающийся небесным блаженством, может пользоваться уже просто вследствие силы, приобретённой, благодаря его личным мыслям и влечениям, во время физической и астральной жизни.
В высшем небесном мире это ограничение уже больше не существует, несмотря на то, что в этом высшем плане многие из находящихся там „я“ замечают окружающий мир только очень слабо и как бы через сон. По меньшей мере они всё-таки могут оценить очень точно то немногое, что они способны видеть, так как мысль уже не облачается в те же самые ограниченные формы, как на низшем подплане.
VII. Действие мысли
Мы изучим, разумеется, гораздо более полно и в специальной главе точную природу ментальной деятельности, свойственной человеческим обитателям этих различных подпланов. Но является крайне необходимым уловить способ действия мысли на высшем и низшем уровнях, прежде чем иметь возможность понять точную природу этих двух подразделений. Здесь я полагаю, что не будет бесполезным изложить читателю некоторые опыты, совершённый нашими исследователями с целью осветить этот предмет.
Уже с самого начала своих исследований они считали очевидным, что на плане ментальном, как и на плане астральном, существует какая-то элементальная эссенция, совершенно отличная от самой материи плана и отвечающая здесь ещё более быстро, если только это возможно, чем на низшем плане, на действия мысли. Но здесь, в мире небесном, где всё есть ментальная субстанция, здесь мысленное действие производит, прямым и непосредственным образом, действие не только на элементальную эссенцию, но и на материю, составляющую план. Следовало поэтому попробовать различить эти два эффекта.
После многих, не особенно убедительных опытов, испытали один метод, позволивший оценить с известной точностью различные результаты. Исследователь, остающийся на низшем подразделении, излучал там из себя мыслеформы, между тем как его товарищи поднимались до уровня, лежащего непосредственно выше, с тем, чтобы наблюдать сверху то, что произойдёт и избежать благодаря этому многочисленных поводов к ошибкам. В этих условиях попробовали послать одному отсутствующему другу, находившемуся тогда в очень отдалённой стране, сочувственную и ободряющую его мысль.
Результат был весьма замечателен. Род вибрирующей оболочки, составленной из материи плана, вышел из экспериментатора и распространился вокруг него в разные стороны, совершенно как круг, образующийся в спокойной воде и расходящийся от того места, куда брошен камень, но с той разницей, что здесь дело идёт о сфере, вибрирующей и расширяющейся во все стороны, а не только по горизонтальной плоскости.
Эти вибрации, подобно вибрациям, наблюдаемым на плане физическом, но с гораздо большей постепенностью, утончались по мере удаления от своей точки отправления. Пройдя неизмеримое расстояние, они казались изглаживающимися, или по крайней мере, становились настолько слабыми, что в конце концов ускользали от внимания наблюдателя.
На ментальном плане всякий человек, значит, является центром излучающейся мысли, что не мешает однако всем, вышедшим из него лучам перекрещиваться между собою во всех направлениях без малейшего неудобства, совершенно как на нашем плане это происходит с лучами световыми. Сфера вибрирующая и увеличивающаяся, о которой я только что говорил, бывает в этих случаях разноцветна и похожа на опал, но с её удалением от центра эти оттенки всё слабеют и в конце концов исчезают.
Что же касается эффекта, произведённого упомянутым опытом на элементальную эссенцию плана, то он был совершенно другой. Мысль дала непосредственно начало ясной форме человеческого вида, одноцветной, но представляющей в этом цвете много разных тонов.
Как молния, эта форма прорезала океан; она направилась к тому другу, к которому обратилась сочувственная мысль; там, облачившись в элементальную эссенцию астрального плана и став, таким образом, обыкновенным искусственным элементалом, свойственным этому плану, она стала ждать, как это излагается в нашем сочинении "Астральный план", случая пролить на лицо, к которому она была обращена, несомые ею благоприятные влияния.
Облачась в эту астральную форму, элементал стал более тусклым, несмотря на то, что его новая оболочка из материи низшей, чем прежде, позволяла ещё различать ясно характерный для него ярко-розовый цвет. Это показывало, что первоначальная мысль, ставшая другой первоначальной эссенцией своего собственного плана, сделалась душой элементала астрального, после того как отбросила форму элементала деваканического. Это очень походит на способ, которым чистый дух принимает на себя одну оболочку после другой, по мере того как он сходит вниз и пересекает различные материальные планы и подпланы.
Другие опыты, подобные предыдущему, позволили удостовериться, что цвет элементала, образующегося при такой проекции, изменялся сообразно характеру мысли.
Как мы только что сказали, глубоко сочувственная мысль создала форму ярко-розового цвета.
Страстное желание исцеления, направленное к больному другу, порождало элементала серебристо-белого цвета.
Напряжённое умственное усилие, предназначенное к тому, чтобы успокоить и восстановить силы лица, погружённого в уныние и отчаяние, имело результатом форму сверкающего золотисто-жёлтого цвета.
Во всех случаях читатель заметит, что к эффекту блестящих цветов и вибраций, произведённых в материи плана, присоединялась очень характерная сила, представляющая форму элементала и посылавшаяся к лицу, являвшемуся объектом мысли. И так неизменно было всегда, без малейшего исключения.
То лицо, которое оставалось на низшем подразделении плана, направило мысль, полную любви и совершенной преданности к адепту, бывшему его духовным наставником, и тогда наблюдатели, находившиеся выше, сразу заметили, что результат был некоторым образом противоположен предыдущему.
Прежде всего надо сказать, что ученик адепта неизменно связан со своим наставником непрерываемым током мыслей и влияний; они выражаются на ментальном плане лучом или волной, неизмеримой, блестящей ослепляющей и разноцветной — фиолетовой, золотой или синей. Можно было бы ожидать, что любящая и откровенная мысль ученика произвела бы в этом случае особую вибрацию, однако результат оказался совершенно другой. Цвета блестящей волны внезапно сделались более живыми, и ясно видимый поток духовного влияния направился к ученику. Из этого, стало быть, ясно, что когда какой-либо ученик думает о своём наставнике, то результат заключается в том, чтобы обеспечить себе более значительный приток силы благодаря помощи, исходящей из высших планов.
Кажется, что адепт накапливает в себе некоторым образом поддерживающие и укрепляющие влияния, так что даже какая-либо мысль, способная пробудить в канале его сношению большую активность, вместо того, чтобы направить ток к адепту, как это произошло бы в обыкновенном случае, просто открывает неизмеримому океану любви более широкий выход.
На уровнях Арупа новый характер результатов умственного взаимодействия обозначен очень ясно, особенно в том, что касается элементальной эссенции. Возбуждение, произведённое в материи, свойственной плану, не изменяется по своей природе, хотя в этом роде материи, гораздо более тонком, оно и является бесконечно более напряжённым. Но в эссенции не создаётся уже никакой формы — способ действия совершенно другой.
Во всех опытах, произведённых на низших уровнях, было установлено, что элементал не удалялся от лица, намеченного мыслью, изыскивая благоприятный случай, чтобы проектировать свою энергию на ментальное тело этого лица, на его астральное тело или даже на его тело физическое.
Здесь наоборот, эссенция тела каузального лица, посылающего мысль, направляется по прямой линии, как молния, к каузальному телу лица, являющегося объектом мысли.
Поэтому кажется, что если на низших планах мысль обращается постоянно к личности, то здесь мы оказываем влияние на то „я“, которое перевоплощается, то есть на истинного человека.
Если же посланная нами мысль направлена к личности, то эта последняя может её получить только свыше, через посредство своей каузальной оболочки.
VIII. Мыслеформы
Само собой разумеется, что мысли, видимые на этом плане, не все обращены к другому лицу; многие созданы только для того, чтобы плыть по течению. Их формы и цвета бесконечно разнообразны, настолько, что изучение их составило бы целую науку, и науку в высшей степени интересную. Подробное описание их, если даже ограничиться главными категориями, заняло бы у нас гораздо больше страниц, чем мы можем посвятить этому вопросу.*
__________
* Этому полностью посвящён совместный труд Ч. Ледбитера и А. Безант "Мыслеформы" ("The Thoughtforms"); книга снабжена многочисленными цветными иллюстрациями. — Прим. ред.
Следующая цитата, извлечённая из одной прекрасной статьи г-жи Безант в журнале "Люцифер" (который стал потом называться "Теософическим обозрением") за сентябрь 1896 г., могла бы однако дать некоторое представление о принципах, руководствуясь которыми, можно было бы образовать подобные категории.
Автор полагает в основу всего три великих принципа, на которых покоится произведение мыслеформ, порождённых умственным действием.
1) Свойство мысли определяет её цвет.
2) Природа мысли определяет её форму.
3) Точность мысли определяет ясность очертания.
Показав на примерах, каким образом производится впечатление на цвет, автор прибавляет: "если тела астральное и ментальное вибрируют под влиянием благочестия, то на ауре распространяется голубоватый цвет, более или менее яркий, прекрасный и чистый, смотря по степени глубины, возвышенности и чистоты испытываемого чувства.
В церкви наблюдатель может видеть, как рождаются подобные мыслеформы, вообще довольно смутные в своих очертаниях, но тем не менее всегда образующие движущиеся массы голубых облаков.
Очень часто их цвет бывает несколько тусклым благодаря присутствию эгоистических чувств, и тогда синий цвет, смешанный с тёмными тонами, теряет свой блеск и свою чистоту.
Но горячая мысль благородного сердца является нас в чудной красоте: она бывает похожа на глубокую синеву летнего неба. В этих голубых облаках часто показываются чрезвычайно блестящие золотые звёздочки, поднимающиеся в виде снопа и представляющие собой целый дождь искр.
Гнев показывается красным цветом всех оттенков, начиная с кирпично-красного и кончая ярким цветом киновари.
Зверский гнев проявляется оттенками грязно-красного цвета, сверкающими из тёмно-коричневых облаков.
Благородному негодованию соответствует яркий цвет киновари, не лишённый некоторой красоты, но пробуждающий в наблюдателе тягостные вибрации.
Привязанность порождает розовые облака различных тонов. Они бывают тускло-малинового оттенка, когда любовь отличается животным характером. Ярко-розовый цвет, смешанный с коричневым, когда любовь эгоистична. Ревнивая любовь проявляется тускло-зелёным.
Гамма оттенков восходит до самых прекрасный и самых нежных тонов, напоминающих первые лучи восходящей зари. В этом случае любовь, следовательно, очищена от всякого эгоистического элемента. Её сострадательность и благородная нежность, из которых исчез всякий личный элемент, распространяется волнами, всё увеличивающимися, и в конце концов достигают тех, кто имеет нужду в их помощи.
Рассудок производит мыслеформы жёлтые.
Чистый разум, пущенный в ход, чтобы достигнуть какой-нибудь духовной цели, даёт место жёлтому цвету, очень нежному и чрезвычайно красивому.
Когда он направлен к целям более эгоистическим и могущим иметь тщеславный характер, то даёт более тёмные тона и, в этом случае, цвет становится чистым и ярким оранжевым." ("Люцифер", том 19, стр. 71).
Естественно, надо помнить, что предыдущая цитата описывает сразу и ментальные мыслеформы, и астральные, и что для некоторых из упомянутых чувств необходима, чтобы дать ей возможность выразиться, материя как плана высшего, так и низшего.
Г-жа Безант даёт затем примеры удивительных форм, подобных цветам и раковинам, и являющихся иногда оболочкой наших самых возвышенных мыслей.
Она приводит также особым свойственным ей образом, достаточно часто встречающийся случай, когда мысль, принимая человеческую форму, может быть сочтена за привидение.
Мыслеформа может иногда принять вид своего автора.
"Когда какое-нибудь лицо хочет, с решимостью и настойчивостью, явиться в определённом месте или же посетить другое лицо и сделаться для него видимым, то мыслеформа может воспроизвести его образ настолько хорошо, что присутствующий в этом месте ясновидящий непременно счёл бы это видение за появление своего друга в астральном теле."
Мыслеформа этого рода может даже передать какое-либо поручение, если только это было ей предназначено при зарождении. В таком случае оно пробуждает в том лице, до которого она доходит, вибрации, подобные её собственным, вибрации, которые астральное тело передаёт мозгу, а последний, в свою очередь, переводит или мыслью, или фразой. Наконец, мыслеформа передаёт своему творцу, через посредство соединяющей их магической связи, запечатлевшиеся в ней вибрации.
Читатель, пожелавший хорошенько уяснить себе эту очень сложную часть нашей работы, должен будет весьма тщательно прочесть всё сочинение целиком. Замечательно исполненные таблицы в красках, иллюстрирующие текст, дают гораздо лучше всяких описаний для лиц, которые ещё не способны видеть сами, приблизительную идею о том, что такое представляют из себя в действительности эти мыслеформы.
IX. Подпланы
Но в чём, спросит меня читатель, состоит разница между всеми подпланами ментального плана, с точки зрения составляющей их материи?
Трудно ответить на этот вопрос, разве только в самых общих выражениях, Только жалкий писака не щадит прилагательных и нагромождает их одно на другое до последних пределов, в своих усилиях описать низший план, и после этого ему уже ничего не удаётся сказать о других.
И действительно, что можно сказать кроме того разве, что материя по мере того, как мы будем подниматься выше, становится всё более и более тонкой, гармонии — более полным и свет — более живым и более прозрачным.
По мере того, как мы восходим, звук становится более сложным, цвета обогащаются большим количеством второстепенных оттенков, и наконец, последовательно, появляются новые цвета, совершенно незнакомые физическому глазу.
Правильно было сказано в выражениях поэтических, но очень точных: свет плана низшего есть темнота плана, лежащего над ним.
Может быть, эта идея представится более простой, если взять умственно, как точку отправления, скорее вершину, чем подножие лестницы, и попробовать понять, что материя самого высшего подплана одушевлена и оживлена энергией, не перестающей, как свет, сходить к ней, энергией, принадлежащей плану, не имеющему ничего общего с планом ментальным.
Переходя затем на второе подразделение, мы можем установить тот факт, что оно имеет в качестве энергии материю нашего первого подплана или, выражаясь более точно, первоначальная энергия и та материальная оболочка, которую она приняла на себя, проходя первый подплан, является энергией, служащей душой для материи второго подплана.
Таким же образом на третьем подразделении мы увидим первоначальную энергию, окутанную как бы двойным покрывалом: материей первого и второго подпланов, пройденных ею.
Достигнув нашего седьмого подразделения, мы найдём первоначальную энергию, окутанную шестью слоями и, благодаря этому, ставшую значительно более слабой и менее деятельной.
Это в точности соответствует способу, посредством которого окутывается Атма — первоначальный дух, когда будучи ещё эссенцией монадической, он нисходит для оживления материи космических планов.
Изучающий этот вопрос много облегчит себе работу, попробовав освоиться с этой идеей и привыкнув к ней.*
Скачать книгу [0.07 МБ]
Пирамида