в поиске причин, которые есть следствие.
Сочетание логики и философского узла делает человека
сильным, если только слишком развитое основание корот-
кого большого пальца или слабая воля не увлекут его в глу-
бокую пропасть. Он пойдет вперед, зная куда, и, во всяком
случае, у него есть все, чтобы во время остановиться.
Большой палец посвящен Венере и Марсу, и тогда он —
жизнь: любовь и борьба.
Позже мы возвратимся к хирогномии^когда займемся до-
полняющей ее хиромантией. Эти две науки, так же как фре-
нология и физиогномика, всегда в совершенном согласии
между собою вследствие самой простой причины: они име-
ют одну и ту же исходную точку — звездную жидкость.
Бальзак был совершенно прав, когда говорил, что одна
из величайших наук древности о звездном магнетизме исхо-
дит из сокровенных наук, подобно тому, как химия вышла
из печи алхимиков.
Приведем еще одну цитату из книги д'Арпентьена, кото-
рая как будто резюмирует и объясняет и его, и нашу систе-
138
мы: "Быть может, вы замечали, — говорит он, — что на-
клонность к земледелию и садоводству приходит к нам вме-
сте со старостью. Эта склонность, вначале слабая, мало-по-
малу увеличивается и развивается полнее при ослаблении
способностей нашего воображения; и это тогда, когда руки
наши, покрытые морщинами, как бы окостенелые и сделав-
шиеся нечувствительными, представляют верное изображе-
ние оскудения нашего разума, — это тогда, когда с особен-
ной силой господствует страсть возделывать землю.
Мы обыкновенно становимся менее доверчивыми и бо-
лее последовательными, более точными по мере большего
развития узлов наших пальцев".
Рука д'Арпентьена
Мы здесь даем описание руки д'Арпентьена, объяснив
его вкусы и привычки с помощью его системы."
Рука д'Арпентьена особенно замечательна своей редкой
красотой: ее длинные и весьма остроконечные пальцы при-
дают ей чрезвычайное изящество и благодаря логическому и
философскому узлам они доставляют ему полезные качест-
ва. Привлеченный своими продолговато-остроконечными
пальцами к любви формы, он поклоняется прекрасному в
искусстве, поэзии; он обладает тонким и изящным вкусом,
но, увлекаемый иногда тем, что ласкает взор и слух, он порою
пускается в изыскания. Как бы ни был он удерживаем своей
мощной логикой, которая дает ему уважение истины и про-
стоту, природа пальцев время от времени берет верх. Он хо-
рошо говорит, умно пишет, его стиль никогда не бывает низ-
ким и возносится иногда до блистательных вдохновений,
которые, однако, не находятся более в согласии с тем пе-
чально-материальным веком, в котором мы живем.
Он мало придает значения своему происхождению: он
прост, а между тем ищет высшего общества, прекрасные
манеры которого вполне усвоил. Вся его личность сияет
врожденным аристократизмом, и он приходит в ужас от
вульгарных людей. Разговор его всегда поучителен и по
временам блистает остроумными словами, но без претен-
зий.
Остроконечные пальцы увлекли бы его владельца в ре-
лигию, но философский узел делает его скептиком; он рас-
139
каивается в своих тайных порывах, в которых сам себе не
хочет дать отчета.
Философский узел, который дает способность к поиску
причин, объяснил ему то, что нашептывало воображение;
логика явилась, чтобы воодушевить его и дать возможность
сделать глубокие заключения.
Несмотря на остроконечные пальцы, скромность его вос-
хитительна, и он почти удивляется, когда ему говорят, что
он сделал великое открытие.
Но философский узел, конечно, весьма полезный, имеет
также серьезные неудобства. Как известно, он делает своего
владельца независимым, и любовь к независимости, кото-
рую он ощущает, довольно дурно приложимая к военной
карьере, помешала д'Арпентьену достигнуть той степени, на
которую давал ему право его разум.
Пальцы его, оставшиеся гладкими вследствие отсутствия
материального узла, в полной мере дали ему все качества
артиста. Но, утолщаясь к основанию, они подарили ему на-
клонность к чувственным удовольствиям и сделали для него
жизнь столь же сносной, сколько и возможной, предлагая
ему только наклониться, чтоб один за одним, и без строгого
выбора, подбирать все цветы, которые встречаются на жиз-
ненном пути.
Мягкость рук прибавила к его чувственным наклонно-
стям прелесть разумной лени.
Д'Арпеньтен сладостно ленив, и, быть может, отсюда его
равнодушие к успехам в свете, к знаменитой репутации, ко-
торой он должен был бы обладать. Отсюда это отвращение к
своим исследованиям, спорам, к своим академическим ба-
талиям, неизбежным для изобретателя.
Дорога его шла при полном солнечном свете — он же
предпочел идти в тени. Без своего первого сустава большого
пальца, довольно широкого, который придает ему известное
упрямство, быть может, он там оставил бы и свою систему,
не столько из боязни беспокойства и интриг, сколько из
презрения к человечеству.
Д'Арпентьен имел, таким образом, все, что присуще изо-
бретателю: остроконечные пальцы, получающие божествен-
ное вдохновение, большой скептицизм и логику, которая
принимает это вдохновение, холодно рассуждая, что есть
Скачать книгу [2.79 МБ]
Пирамида
