существования, и я стал свободным.
На протяжении последующих лет я радостно шел по этому
пути. Я приписывал заслуги собственному эго и еще не
понимал, что все это время
руководство осуществляет Я-"Там". Мне даже в голову не
приходило заглянуть под его капюшон, хотя это, казалось,
было бы вполне естественным
любопытством.
Теперь, когда я погрузился в поиски упущенной Основы,
мне уже не удавалось заниматься во внетелесном состоянии
привычными делами, — я
откликался на настойчивые сигналы, и снова ощупывал все
вокруг, но уже внутри, а не снаружи. Чтобы сложить воедино
разрозненные фрагменты
сведений, потребовалось множество сеансов. Это растянулось
на несколько лет.
И сейчас я расскажу о том, что мне удалось выяснить.
Фазовый выход из физического мира и переход к Я-"Там"
были медленными и осторожными. У меня сложился образ
какого-то всемогущего и
всеведающего гиганта, который озадаченно следит за тем, как
один из его пальцев начал жить собственной жизнью и
самовольно изучает остальные части
тела. Я не испытывал страха, так как постиг одну Истину: я
- это Я-"Там", а оно — это я. Как можно бояться самого
себя?
Слой памяти
Погрузившись в себя и проникнув в собственное Я-"Там",
я тут же столкнулся с тем, что вполне ожидал найти: со
слоем (каталогом, библиотекой,
банком данных), где хранился каждый миг моей жизни вплоть
до настоящего времени. Он продолжал пополняться моими
мыслями и ощущениями даже в
то время, когда я занимался изучением этого слоя. Сигналы
поступали и от материального тела. Это было нечто большее,
чем память, как мы ее себе
представляем. Это была точка контакта, центр стыковки с
потоком данных, поступающих от текущего Я-"Здесь" — той
личности, которая действует в
физическом мире, даже если временами ею становится пустое,
лишенное сознания материальное тело.
Я с большим интересом провел несколько выборочных
проверок этого хранилища. Выбрав какое-либо событие из
любой конкретной точки прошлого,
я переживал его заново во всех подробностях, включая
мельчайшие чувственные данные, мимолетные мысли и ощущения.
Я быстро понял, что такая
суперпамять не очень-то приятна. Когда настолько остро
переживаешь прошлое, оно воспринимается с огромной болью и
грустью, так как теперь видишь
все свои неразумные решения, глупые ошибки и упущенные
возможности, Волнующие события уже не вызывают восторга,
так как заранее знаешь, чем все
закончится. Бурная радость часто выглядит детской
наивностью, а собственная инфантильность вызывает печальную
улыбку.
Вот один из примеров; с очень юного возраста у меня
сохранились воспоминания о том, как я прячусь за большим
кустом, который рос перед
крыльцом дома моей бабушки. Я никогда не мог понять, зачем
там спрятался, — помнил, что не чувствовал страха, и все же
что-то заставляло меня
оставаться в укрытии. Теперь причина была ясна: я обмочил
штанишки и не хотел, чтобы мама об этом узнала. Для
четырехлетнего мальчишки это было
грандиозное событие!
Впрочем, мне удалось выяснить и более существенные
факты и, в частности, те случаи, которые в определенном
смысле стали предшественниками
всех последующих событий, хотя и оставались в тени. Один из
них произошел в 1934 году, когда я вылетел со второго курса
университета Огайо со
средним баллом ниже 2,5. Одной из причин неуспеваемости
стали тяжелые ожоги лица, которые потребовали
продолжительного лечения в больнице.
Выздоровев, я ощутил жажду странствий и начал скитаться по
миру в поисках работы. Путешествовав автостопом, но уже
через неделю выяснил, что мало
кому хочется брать в попутчики какого-то грязного
мальчишку, В результате я стал настоящим бродягой,
перемещающимся с места на место в товарных
вагонах.
В середине декабря я оказался в Сент-Луисе, и повар
какой-то забегаловки заметил, как я стою у запотевшего окна
и жадно рассматриваю разложенное
на жаровне мясо. Он жестом позвал меня внутрь и бесплатно
накормил. Я не ел целых два дня, и случившееся казалось
настоящим чудом. Позже, в тот же
вечер, когда я ехал в ночлежке Армии Спасения, на соседней
койке тихо умер какой-то старик. До того никто не умирал
так близко от меня, но я не
чувствовал страха, только любопытство.
Примерно через год я вернулся в свой университет в
Колумбусе, обратился в ректорат со слезной мольбой и
добился условного восстановления. Когда
я был на предпоследнем курсе, театральное общество
студенческого городка устроило конкурс на самую
оригинальную одноактную пьесу, и я занял в нем,
второе место. Три лучшие пьесы были поставлены театром и
сыграны перед обитателями кампуса. Думаю, это было самое
Пирамида