статьях и книгах пирамидам действительно приписываются
довольно странные свойства.
Сказать, что первые внетелесные переживания меня
испугали, — все равно, что не сказать ничего. Когда они
начались, моя голова кипела от
панических мыслей об опухоли мозга и надвигающемся безумии.
Это заставило меня пройти целый ряд разнообразных
медицинских осмотров, но все они
дали отрицательные результаты, и закончились выводом
психотерапевта о "легких галлюцинаторных нарушениях". Этот
диагноз я отбросил без всяких
колебаний. В то время среди моих лучших друзей были
психиатры и психологи со своими собственными проблемами, —
разумеется, более
традиционными.
Вопреки советам, я упрямо занялся исследованиями этого
явления, руководствуясь сначала чувством самосохранения, а
позже, когда страх и паника
улеглись, — возрастающим любопытством. Тропа вывела меня за
пределы традиционных научных кругов (полное отрицание),
религий ("Все это — козни
дьявола"), парапсихологии ("Занятно... Простите, но об этом
нет никаких сведений") и восточных учений ("Приезжай и
десять лет учись в нашем ашраме в
Северной Индии"). Об этом я подробно рассказывал в своей
первой книге "Путешествия вне тела".
Очевидно одно: первая книга выполнила и даже
перевыполнила свою задачу. Она вызвала потоки писем со всех
уголков земного шара, и в сотнях из
них люди высказывали личную признательность за ободряющее
заверение их душевного здоровья, за ощущение того, что они
не так уж одиноки в своих
тайных переживаниях, которых прежде сами не могли понять, —
и, самое важное, за уверенность в том, что они вовсе не
являются кандидатами на кушетки
в кабинетах психиатров и койки в клиниках для
душевнобольных. В этом и заключалась цель первой книги:
помочь хотя бы одному-единственному
человеку избежать подобного бессмысленного ущемления
свободы.
Лично я просто поражен теми переменами, которые
произошли за последние двадцать пять лет: о внетелесных
переживаниях теперь вполне уместно
говорить в большей части академических и интеллектуальных
кругов. Однако я убежден и в том, что подавляющее
большинство представителей нашей
культуры по-прежнему не осознает этой грани жизни. В 1959
или 1960 году я искренне посмеялся бы над предположением о
том, что мне когда-нибудь
доведется выступить с докладом о ВТП в Институте Смитсона
или представлять статью на эту тему членам Американской
Психиатрической Ассоциации. И
все же это случилось.
Чаще всего встречающееся отношение к данному вопросу
очень напоминает мне старый и избитый прием шоу-бизнеса —
один вопрос, который
продюсер обычно задает явившемуся в поисках работы актеру.
Продюсер долго выслушивает то, что ему и так известно, —
что в 1922 году этот артист
исполнил эпизодическую роль в "Великом", в 1938 году снялся
в "Кто идет?", получил приз со стороны критиков за главную
роль в фильме "Нос к носу", а
в 1949 году сыграл самого Вилли в ленте "Почему Вилли
плачет?".
В этот момент продюсер останавливает актера и задает
ему очень простой вопрос: "Все это замечательно, но что вы
делали вчера?"
Такой же вопрос задают и мне. Что я делал (вне тела,
разумеется) после издания "Путешествий вне тела"? Обычно я
даю такой ответ: в начале
семидесятых годов я почувствовал себя утомленным и ощутил
ограниченность своих внетелесных переживаний. Полагаю,
некоторым трудно в это
поверить, но путешествия мне попросту приелись. Первые
восторги уже давным-давно прошли, а участие в
контролируемых испытаниях стало самым
настоящим испытанием, — они отнимали очень много сил, и я
пришел к пониманию того, что само направление "научного
доказательства" не так уж меня
занимает. Более того, даже не будучи скованным
лабораторными условиями, я все равно не мог придумать себе
какого-либо захватывающего занятия.
Совершенствование методов намеренного перехода во
Второе Состояние мне тоже наскучило, так как я открыл
чрезвычайно простой способ его
достижения: достаточно было проснуться после двух-трех
циклов сна, то есть примерно через три-четыре часа после
того, как уснул, — и я чувствовал себя
совершенно расслабленным, отдохнувшим и бодрым. В этом
состоянии "отделяться" и покидать тело было до смешною
просто. Разумеется, возник вопрос
о том, чем, собственно, после этого заняться. В три часа
ночи или полпятого утра все еще спят. Посещение спящих
людей ничего не дает и не представляет
собой никакого интереса с точки зрения последующею
подтверждении визита. В отсутствие конкретной цели и каких-
либо желаний я чаще всего недолго
парил в воздухе, а затем возвращался назад, включал свет и
читал до тех пор, пока меня вновь не начинало клонить в
сон, — вот и все веселье.
Пирамида