себя всю Природу. Он не находится над нею, но смешивается с нею: Брама и Вселенная составляют
одно Существо, каждая частица которого в своем естестве есть Сам Брама, исшедший из Самого Себя".
В главе Книги Мертвых, называемой "Превращение в Лотос", Бог, изображенный в виде
головы, выходящей из этого цветка, восклицает:
"Я - чистый Лотос, исходящий от Лучезарных... Я несу весть Гора. Я чистый Лотос с
Солнечных Полей" .
Идея Лотоса может быть найдена даже в первой главе Книги Бытия, в главе о сотворении
Мира Элохимами, как указано в "Разоблаченной Изиде". В этой идее должны мы искать начало и
объяснение стиха в еврейской космогонии, который читается: "И рек Господь - да произведет
Земля... дерево, дающее плод своего рода, семя которого в нем самом" . Во всех первобытных
религиях Бог-Творец есть "Сын Отца", то есть Его Мысль, ставшая видимой; и до христианской
эры, начиная от Тримурти индусов и, кончая тремя каббалистическими главами в Писаниях по
объяснению евреев, Триединое Божество каждого народа было вполне определенно выражено в
его аллегориях.
Таково космическое и идеальное значение этого великого символа у восточных народов.
Но в применении к практическому и экзотерическому культу, также имевшему свой
эзотерический символизм, Лотос стал со временем носителем и вместителем более земной мысли.
Никакая догматическая религия не избежала влияния сексуального элемента; и до сего дня он
пятнает нравственную красоту основной мысли символа. Нижеприведенное взято из того же
самого каббалистического манускрипта, который мы уже приводили в нескольких случаях:
"Лотос, растущий в водах Нила, имел то же значение. Его способ произрастания делал его особо
подходящим символом производительных сил. Созревший цветок Лотоса, носитель семени
воспроизведения, соединен подобно плаценте с матерью-Землею, или чревом Изиды, через воду чрева,
то есть, воды реки Нила, посредством длинного вервиеобразного стебля-пуповины. Ничто не может
быть яснее этого символа и, чтоб еще более подчеркнуть имеющееся в виду значение, в нем
изображается иногда дитя, сидящее в цветке или выходящее из него . Так Озирис и Изида, дети
Кроноса или бесконечного времени, в развитии своих природных сил, становятся в этом изображении
родителями человека, под именем Гора.
Мы не можем достаточно подчеркнуть значение этой производительной функции, как основы
символического языка и научной иносказательной речи. Мысль этого представления немедленно
приведет к размышлению над творческой Первопричиной. Природа в своих действиях образовала
чудесный живой механизм, управляемый присоединенной к нему живой душой; развитие жизни и
история этой души, откуда она и ее настоящее и будущее, превышают все усилия человеческого
разума . Новорожденный - вечно повторяющееся чудо, доказательство, что внутри мастерской чрева
вмешалась разумная творческая сила, чтобы соединить живую душу с физической машиной.
Поражающая чудесность этого факта придает священную сокровенность всему, связанному с органами
воспроизведения, как обители и месту явного созидательного вмешательства Божества".
Таково правильное толкование основных идей древности, чисто пантеистических,
безличных и благоговейных представлений архаических философов до-исторических времен. Это,
однако, не так, когда дело касается греховного человечества и грубых представлений, присущих
личности. Потому ни один пантеистический философ не преминет найти замечания, следующие за
вышеприведенными и выражающие антропоморфизм иудейской символики, иначе как опасными
для святости истинной религии и подходящими лишь к нашему материалистическому веку,
прямому следствию и результату этого антропоморфического характера. Ибо это есть основная
нота ко всему духу и сути Ветхого Завета, как утверждает рукопись, трактуя о символизме
иносказательного языка Библии.
"Потому область утробы должна быть рассматриваема, как самое Святое Место, Sanctum
Sanctorum, и как истинный храм Бога Живого . Мужчина всегда считал обладание женщиной
существенною частью самого себя, дабы из двух стал один, и он это ревниво охранял, как сокровенное.
Даже часть обыкновенного дома, где пребывала жена, называлась penetralia, тайное или священное, и
отсюда метафора Святая Святых священных строений, основанных на представлении о святости
органов зачатия. Доведенная до крайности в описании метафорой, эта часть дома описывается в
священных книгах, как находящаяся "между бедрами (столбами) дома", и иногда мысль эта была
выявлена в построении широкой двери храмов, помещенной внутри, между двумя боковыми столбами".
Никогда подобная мысль, "доведенная до крайности", не существовала среди древних
первобытных арийцев. Это доказано тем фактом, что в период Вед их женщины не помещались
отдельно от мужчин в penetralia'x или "Зенанах". Заключение это началось, когда магометане -
ближайшие после христианской церковности, наследники еврейского символизма, - завоевали
страну и постепенно навязали свои обычаи индусам. До и после Вед, женщина была так же
свободна, как и мужчина; и никогда никакая нечистая, земная мысль не примешивалась к
религиозной символике ранних арийцев. Мысль эта и применение ее чисто семитического
происхождения. Это подтверждается автором указанного высокоученого каббалистического
откровения, когда он заканчивает вышеприведенное место, добавляя:
"Если к этим органам, как символам творческих, космических сил, может быть приложима идея
происхождения измерений, так же как и периодов времени, тогда, воистину, в построении Храмов, как
Обителей Божества или Иеговы, та часть, которая именуется Святая Святых или Наисвятейшее Место,
должна заимствовать свое наименование от признанной святости органов зачатия, рассматриваемых, как
символы мер и творческой причины. У древних мудрецов не существовало ни имени, ни идеи, ни
символа Первопричины".
Конечно нет. Лучше никогда не думать о ней и оставить ее навсегда безымянной, как
поступали ранние пантеисты, нежели унизить святость этого Идеала Идеалов, низводя его
символы до таких антропоморфических форм! Здесь опять видна огромная пропасть между
арийской и семитической религиозной мыслью, двумя противоположными полюсами -
искренностью и скрытностью. У браминов, которые никогда не соединяли естественные
производительные функции человека с элементом "первородного греха", - иметь сына есть
священная обязанность. Брамин, в былые времена, окончив свою миссию человеческого
создателя, удалялся в джунгли и проводил остаток дней своих в религиозном созерцании. Он
исполнил свой долг перед природой, как смертный и как ее сотрудник, и отныне отдавал все свои
помыслы духовной и бессмертной части себя самого, рассматривая все земное, как простую
иллюзию, преходящий сон - что оно, в действительности, и есть. У семита было иначе. Он
придумал искушение плоти в райском саду и явил своего Бога, - эзотерически Искусителя и
Правителя Природы - проклинающим на веки действо, логически входившее в программу этой
Природы . Все это выступает экзотерически, если придерживаться замаскирования и мертвой
буквы Книги Бытия и всего остального. В то же время, эзотерически, он смотрел на
предполагаемый грех и падение, как на действо, настолько священное, что избрал орган виновника
первородного греха, как наиболее подходящий и наиболее священный символ для изображения
того же Бога, который клеймил выполнение им своей функции, как ослушание и вечный грех!
Кто сможет измерить парадоксальные глубины семитического ума! И этот парадоксальный
элемент, лишенный своего сокровеннейшего значения, ныне целиком перешел в христианскую
теологию и догму!
Знали ли первые отцы церкви эзотерическое значение еврейского Завета или только
некоторые из них понимали его, тогда как другие оставались в неведении тайны, это решит
потомство. Одно, во всяком случае несомненно: так как эзотеризм Нового Завета совершенно
согласуется с эзотеризмом еврейских книг Моисея; и раз в то же время, ряд чисто египетских
символов и языческих догм вообще - например, Троица - были списаны и включены в Новый
Завет Синоптиками и св. Иоанном, то становится очевидным, что тождественность этих символов
была известна писавшим Новый Завет, кто бы они ни были. Они также должны были знать о
первенстве египетского эзотеризма, раз они приняли несколько символов, изображающих чисто
египетские понятия и верования, в их внешнем и внутреннем значении и которые не встречаются
в еврейском каноне. Один из таковых - лилия в руке Архангела на древних изображениях его
Пирамида