В пятнадцатом сожжении - два человека.
Мальчик двенадцати лет, в первом классе.
Женщина.
В шестнадцатом сожжении - шесть человек.
Мальчик лет десяти.
В семнадцатом сожжении - четыре человека.
Мальчик лет одиннадцати.
Мать и дочь.
В восемнадцатом сожжении - шесть человек.
Два мальчика в двенадцатилетнем возрасте.
Дочь д-ра Юнге.
Девушка лет пятнадцати.
Чужая женщина.
В девятнадцатом сожжении - шесть человек.
Десятилетний мальчик.
Еще мальчик в двенадцать лет.
В двадцатом сожжении - шесть человек.
Дитя Гебела, самая красивая девушка в Вюрцбурге.
Два мальчика, каждому по двенадцать лет.
Маленькая дочь Степпера.
В двадцать первом сожжении - шесть человек.
Мальчик четырнадцати лет.
Маленький сын сенатора Штолценбергера.
Два питомца школы.
В двадцать втором сожжении - шесть человек.
Штурман, богатый бондарь.
Чужой мальчик.
В двадцать третьем сожжении - девять человек.
Мальчик Давида Кротенса девяти лет
Два сына княжеского повара, одному четырнадцать,
другому десять лет
В двадцать четвертом сожжении - семь человек.
Два мальчика в больнице.
Богатый бондарь.
В двадцать пятом сожжении - шесть человек.
Чужой мальчик.
В двадцать шестом сожжении - семь человек.
Вейденбуш, сенатор.
Маленькая дочь Валкенбергера.
Маленький сын пристава городского совета.
В двадцать седьмом сожжении - семь человек.
Чужой мальчик.
Чужая женщина.
Еще мальчик.
В двадцать восьмом сожжении - шесть человек.
Младенец, дочь д-ра Шютца.
Слепая девушка.
В двадцать девятом сожжении - семь человек.
Толстая благородная дама (Эдельфрау).
Доктор богословия.
ИТОГО:
"Чужих" мужчин и женщин, т. е. протестантов 28
Горожан, по-видимому, состоятельных людей 100
Мальчиков, девочек и малых детей 34
В течение девятнадцати месяцев 162
"Среди ведьм", - говорит Райт, - "были маленькие девочки от
семи до десяти лет, и двадцать семь из них были приговорены и
сожжены", во время других brдnde, или сожжений. "Количество
привлекаемых к суду с этим страшным судопроизводством было
настолько велико, что судьи мало вникали в суть дела, и стало обычным
явлением, что даже не давали себе труда записывать имена
обвиняемых, а обозначали их, как обвиняемый № 1, 2, 3 и т. д.
Иезуиты исповедывали их секретно".
Где место в таком богословии, которое требует таких
всесожжений, как эти, чтобы насытить кровожадные
аппетиты своих священнослужителей - где место в нем
для следующих ласковых слов:
"Дозвольте малым детям приходить ко мне, не запрещайте им, ибо
им принадлежит царство Небесное". "Ибо нет на то воли вашего Отца...
чтобы кто-либо из этих малых погиб". "Но кто обидит одного из малых
сих, кто верят в меня, тому лучше было бы привязать жернов на шею и
быть брошенному в морские глубины".
Мы искренне надеемся, что вышеприведенные слова не
оказались пустой угрозой для этих сжигателей детей.
Разве эта резня во имя своего Молоха-бога удержала
этих искателей наживы самих от применения черного
искусства? Ничуть; ибо ни в одном классе населения не
было такого множества советующихся со "знакомыми"
духами, как в духовенстве пятнадцатого, шестнадцатого и
семнадцатого веков. Правда, среди жертв инквизиции были
и некоторые католические священнослужители, но, хотя
они, обычно, были обвинены "в деяниях слишком
страшных, чтобы их можно было описывать", в самом деле
это было не так. В выше перечисленных двадцати девяти
сожжениях мы находим имена двенадцати викариев,
четырех каноников и двух докторов богословия,
сожженных живыми. Но стоит нам только обратиться к
опубликованным в то время трудам, и мы убеждаемся, что
каждый из обвиняемых папских священнослужителей был
обвинен в "проклятой ереси", т. е. в склонности к
реформации, к протестантству, что считалось
преступлением, намного более ужасным, чем колдовство.
Мы отсылаем тех, кто хотят узнать, как католическое
духовенство объединяло исполнение обязанностей с
удовольствиями в делах по изгнанию злых духов, мести и
наживе в книге У. Ховитта "История сверхъестественного
[118, т. II, гл. 1]. "В книге "Pneumatologia Occulta et Vera"
изложены все формы заклинаний и вызываний", говорит
этот заслуженный писатель. Затем он приступает к
Пирамида