непосредственно и горячо затрагивает только тех, кто
принадлежит к этой культуре. Оно будет учить осмыслению ее
прошлого и настоящего, оно уяснит задачи, стоящие перед этим
сверхнародом, - задачи неповторимо индивидуальные, исторически
отличные от задач, стоящих перед народами других метакультур.
Воспитывая поколения, оно сосредоточит внимание на выпестывании
преимущественно тех сторон личности, которым предстоит
проявиться всего активнее, когда воспитуемый включится в
творческую борьбу за осуществление исторических задач данной
культуры.
Таким аспектом единого учения, обращенным, например, к
народу японскому, мог бы быть преобразованный шинтоизм.
Аспектом, обращенным к народу еврейскому, могло бы стать
преобразованное иудейство.
Аспект, обращенный к народу германскому, был бы создан
впервые на основе метаисторического откровения, сходящего в
культуру Германии; этому аспекту можно было присвоить условное
наименование Deutschentuhm.
В аспекте, обращенном к народу индийскому (его было бы
правильно, если не ошибаюсь, назвать бхараттва), был бы
подытожен метаисторический опыт именно этого народа.
Тот аспект всечеловеческой религии, который обращен к
народу российскому, и только к нему, есть россианство. Оно учит
о нашей метакультуре, о нашем Синклите, об исторических и
запредельных деяниях русских героев, гениев и святых. Оно учит
о светлых и темных иерархиях, проявляющих свою волю в нашей
культуре и истории, о религиозном, культурном и социальном
долженствовании нашего сверхнарода, о русской нравственности
личной и социальной. Оно подготавливает русских к
всечеловеческому служению. Оно вырабатывает россианский культ.
Отсюда - неизбежность четвертого культа и четвертой
иерархии Розы Мира. Цвет, который ей надлежит присвоить, будет,
возможно, пурпуровым. Для народов России этот культ будет
россианским, эта иерархия - россианской иерархией. Но и в
России, и во всякой стране возникнет то, что я привык называть,
за неимением другого, более правильного слова, пантеонами:
храмы Синклита данной страны.
Мне представляется большой, овальной формы зал, со входом
на одном из узких концов его, с алтарным возвышением на другом.
На громадном, вытянутом вверх запрестольном образе в
россианском храме туманно светятся условные облики: многокрылый
демиург Яросвет и восседающая на троне, осененная демиургом
Навна с Младенцем-девочкою Звентой-Свентаною на коленях. Не
стены - только колоннады отделяют этот зал от кольцеобразного
вокруг него придела: там, в полусумраке высоких ниш,
приподнятых рядом ступеней над полом, затуманенно сияют узкие,
высокие метапортреты родомыслов, гениев, вестников и
праведников нашей страны. Перед каждым из них в урочный день
зажигаются огни, совершаются служения, и, быть может, у этих
служб будут некоторые черты сходства с акафистами православия.
По наружной же стене храма, в соответствующих нишах, белеют
скульптурные портреты - портреты в общепринятом смысле этого
слова, - такие образы этих людей, какими обладали они при
жизни. Ибо метапортреты, перед которыми могут протекать
служения, суть лишь условные изображения просветленных: таких,
какими пребывают они в затомисе. Невозможность точно
воспроизвести четырехмерный образ в двухмерной плоскости и
выразить девятицветную спектральную гамму тех миров
семицветными средствами Энрофа обусловит, конечно,
относительность этих метапортретов. Но сколь бы условен ни был
такой образ, достоин принимать молитвословия именно он и только
он, ибо внутренним правом и смыслом обладает только та молитва,
которая обращена не к человеческим существам, какими были эти
души на земле столько-то десятилетий или веков назад, а к их
просветленному, запредельному существу, ныне пребывающему и
творящему в России Небесной.
Наряду с пантеонами отдельных сверхнародов и наций будут
воздвигнуты, конечно, и пантеоны человечества - Синклита Мира и
Элиты Шаданакара. Думаю, что со временем ни один город не
обойдется без такого пантеона, потому что великие духи,
достигшие этих наивысших миров, - друзья и сотворцы всего
человечества.
Но верграды включают еще один род святилищ, и подобных
храмов еще не было, да и не могло быть никогда. Место им - не
иначе, как подле водоемов - рек, озер или каналов с проточной
водой. Это - храмы Стихиалей.
Роза Мира укажет путь к тому, чтобы наслаждение от
соприкосновения с плотью природы делать все шире, наше счастье
от общения с ее духами - все глубже, а нашу радость от
исполнения долга перед ней - все чище и оправданнее. До сих
пор, по-видимому, только индийские религии с их заветом
"ахимсы" - запретом нанесения страдания какому бы то ни было
живому существу - приблизились к подлинной религиозно-этической
любви к природе. Но ахимса имеет в виду главным образом людей и
животных; стихиали остаются вне пределов завета, если не
считать души некоторых рек. А между тем давно уже время понять,
что мы, вырубая леса под корень, безбожно насилуя течение рек
во имя извлечения гидроэнергии, а луга и поля заменяя
ландшафтом убогих пригородов и поселков, наносим ущерб. И прошу
не принимать эти слова за традиционные вздохи праздных,
поэтически настроенных натур: ущерб, этим наносимый нами самим
себе, совершенно конкретен, хотя и не утилитарен. Это - тот
самый душевный изъян, тот самый разрастающийся вакуум в душе
человечества, который образуется вместе с заменой природы
антиприродой. Тот изъян, который состоит в гипертрофии двух
сфер человеческого существа - рассудка и примитивной
чувственности и в отмирании всех остальных его потенций. Этот
изъян растет параллельно тому ущербу, который мы наносим дивным
мирам Лиурны и Арашамфа, Дараинны и Мурохаммы, Фальторы и
Страны Эльфов. И, напротив, сажая деревья, ухаживая за лесами,
Пирамида