раем... Вижу, не понимаешь ты меня. Смотри, Дмитрич, Достоевского то
читал поди, убил этот Раскольник (Случайное или намеренное искажение
фамилии героя романа Достоевского -- Раскольников. -- Примечание
автора) его старух -- да и убил, что тут грешного то будет? Но выйди
так, что опосля этого он смерть скорую принял -- выходит ему маяться
вечно в царстве ином, и ничто на свете муку его не утешит... Не потому,
что убивец он, а лишь потому, что муку эту терпел.
Или вот возьми мужика обычного, к хмелю пристрастившегося, отрадой
пьяной живущего -- помрет он как то, и будет ему вновь мука вечная,
потому как страсть имеет эту, а удовлетворить ее нет у него возможности
никакой. (Следователь кивает головой). Закивал, закивал, аки лошадь --
понял, значит. В тебе, Сергей Дмитрич, ад и рай весь содержатся в
полной мере, и от тебя зависит, адом иль раем будет тебе царство мертвое.
Следователь (перебивая): -- Постойте-ка, Андрей Николаевич...
Получается... Значит, если вы говорите, что Сила дается в
противоположности, и на земле этой вы мертвое почтением окружаете и
Силу у него берете, то...
Стоменов (перебивая): -- Ай да Дмитрич, вот не ожидал, соображение
имеешь, право слово. Верно, верно судишь -- Сила в царстве загробном
берется с места противоположного, то есть с миру нашего, земного.
Поэтому покойнички бессчетно по миру этому ходют -- чуют Силу, да
только приобщиться к ней не могут. Это как людишки, что в дом Ленина
толпами огромными прут, -- чуют Силу, да только не ведают этого, а если
бы и знали, то взять не смогли, потому как не умеют этого. Вот так,
Дмитрич, получается, ходят первые округ вторых, а вторые округ первых,
а пользу не имеют, потому как не знают... Только маги Силы Смертной
приход имеют, когда захотят, и Силу берут, сколько наказано Управителем
их...
Бывает так, Сергей Дмитрич, что грешил по меркам людским человек много,
а как в царство мертвое попал -- никакого наказания ему и нет там, и
обитается ему спокойно -- а почему так? Потому, что совестливостью себя
не терзал, страстями многими не маялся -- вот и покой получил. Или
полюбила баба мужика какого-нибудь, а мужик ее замечать не хочет. Баба
помаялась, мысль дурную имеет -- не жить, мол, без него -- и в петлю.
Да только бабе той и на свете том бессчетно муку принимать, другого ей
не дано будет. И не от того, что убила она саму себя, грешница и божья
преступница, а от того лишь, что саму себя наказала она на веки
вечные... А другие -- жили долго и счастливо, да и умерли они в один
день -- так они, Дмитрич, и на свете том всегда рядушком будут, в
любви, покое и согласии великом. Вот оно какое будет, царство небесное.
Нет там судилища никакого, а суд всегда над собой сам чинишь -- и никто
боле...
Если плотское страдание имеет человек, тело его недруг терзает, пытку
делает, или болезнь какая-то человека изматывает -- освобождение будет
человеку этому, когда умрет он, боль земная на земле и останется. Но
если, в царство мертвых придя, душа лютой ненавистью мучителя ненавидит
--страдание будет душе этой, потому как нет возможности у нее месть
свою осуществить. Даже и мучитель если умрет, послабления не будет --
страдать этой душе вечность неотвратимо.
А посему выходит, Сергей Дмитрич, что рай если обресть хочешь на свете
ином, то живи, как угодно душе твоей, только умереть сумей бесстрастно,
страсть свою с собой не захвати. Как раньше бывало -- старится мужик
какой-то, так и от утех плотских отходит, горькую не пьет и интереса не
имеет, зла ни на кого не держит, о богатствах и добре не печется -- вот
и умирает тихо, покойно, и в царстве небесном жизнь покойную имеет. А
мрешь если у сундуков своих огромных, кручинишься о деньгах своих
непотраченных -- вот и прими на том свете муку бесконечную, тобой
порожденную...
Вит Ценев...
-- Как обычный среднестатистический гражданин, я весьма суеверный
человек, и не очень мне хочется думать над тем, что ждет меня после
смерти. Когда думаешь о таких вещах -- постепенно накатывает страх, и
больше об этом стараешься не думать. Говорят, в психологии есть
специальная теория о том, что основные человеческие проблемы происходят
от глубоко спрятанного страха смерти. В чем тонкости этой теории -- я
не знаю, да и не стремлюсь узнать. Без воодушевления я взялся писать
эту книгу... Писать эту книгу... Мой читатель может спросить у меня --
а в чем заслуга твоя будет, Вит? Разве это ты написал, о чем мы читаем?
Нет, написано все это не тобой, а ты взял да и поставил имя свое на
титульном листе. Отчего поставил -- пренепонятно нам, уважаемый
писатель, объясните нам, а мы будем премного благодарны.
Я отвечу тебе, наблюдательный мой читатель. Да, на титульном листе мое
имя, и я считаюсь автором этой книги. Почему? Буду краток, так Кристо
пожелал.
"Вот записи мои, вот я сам, рассказать много чего могу, но не осилить
мне книгу эту, Вит, ей-богу, не осилить, поэтому пиши ты: помянешь меня
-- хорошо, не помянешь -- обижаться не буду. Хоть так пиши, что сам
допрос ведешь, от своего лица как будто, но только другого ничего не
искажая -- как по стенографии моей есть -- так и следуй. Только
последовательность я не соблюдал -- то одно нахлынет, и я запишу, более
позднее, а то, после этого, другое -- много более ранний допрос.
Путаница у меня и в голове, и в записях -- тебе разбирать да укладывать
все это"... Пользоваться советом Кристо я не стал, следователем не
сделался и оставил все как есть, даже откровенную непоследовательность
в днях допросов Кривошеева сохранил в первоначальном виде. Так было в
его тетрадках под номерами "1", "2", ну и так далее...Не зная, что
делать с дневниками Ракшиева, я просто решил включать отрывки из них в
контекст между стенограммами допросов... Читать его дневники было
тяжело, я осмелился убрать большую часть ненормативной лексики и
существенно подработал текст стилистически.
Тэги:
Колдовство Чёрная магия
Скачать книгу [0.64 МБ]
Пирамида