завоевателя великого, кровожаждущего, и череп Тимуровский в руки берет...
А что через несколько часов случилось -- ты и сам, Сергей Дмитрич,
знаешь без моего. Деда-то своего, почитай, потерял в Великую
Отечественную, да? Ты можешь сказать -- мол, случайно все это вышло --
да только говорю: не случайно все это!
Следователь: -- Складно кроешь, Андрей Николаевич...
Стоменов: -- У кого жизнь складно идет, тот и говорит знаючи. Много я
по свету погулял, видел разного, слышал дельного и бездельного, но еще
больше знаю того, чем Никола с нами делился. Правда его была, много раз
пришлось убедиться в этом. Бродишь по уезду -- народ дикий, смурной,
суеверный, верят во что ни попадя. У смоленских своими глазами видал,
как кол осиновый мужики в могилу колдуну своему помершему вбивали...
Боялись колдунов этих -- страсть как боялись, да только там
предрассудки одни, а проку немного. Вологодский колдун, помираючи,
совет дает: если в поле умереть мне придется, то в избу не вносите, а
коли в избе смерть придет -- выносите не ногами вперед, а головой, а у
первой реки остановитесь, навзничь в гробу переверните и пятки или жилы
подколенные подрежьте. Скажи мне, Сергей Дмитрич, чего ж это за колдун
такой, что знать не знает, где смерть принять придется, догадку строит, а?
Следователь: -- А ты, никак, знаешь, Андрей Николаевич?
Стоменов: -- А то как же! И смерть свою знаю, и время ее... Грош бы
цена слову моему, если над другим потешаюсь, а сам таков же. Нас,
Сергей Дмитрич, немного Магов Смертных на земле этой ходит, и каждый
кончину свою доподлинно ведает. Кто сто сорок лет проживет, кому не
боле сорока полагается, мне вот восемьдесят Николой заповедовано. Он
известие имеет, кому когда правильным умирать будет, и никто еще из
кривошеевских и никитовских не ослушался его. Не было такого! Не
ослушались и те, кто на смену покойничкам нашенским пришли...
Следователь: -- А что, ослушаться можно?
Стоменов: -- Да вроде бы и не понукает никто, только никому это на ум
не пришло. И говорю я это не потому, что мысли в нас такие бродют, а
лишь потому, что много с человеками судьбы обычной, непримечательной
делов иметь пришлось. А вы другие, вас постоянно сомнения одолевают,
вопросы разные, вроде: "А что, если..." да "Каков в этом смысл?" Моя
душа прозрачна, Сергей Дмитрич, прозрачнее родниковой воды будет. Вот
тут ваш дружок потешный голос свой надсаживал, что, дескать, кровью
замутнена водица моя, да только не пойму я, о чем это он... Живу я
светло, потому что знать не знаю, для чего я живу и почему вот говорю
тебе все это. Так уж у нас заведано -- известно мне, что сподручник мой
в Красноярских краях исполняет, но не ведомо, для чего я здесь и какова
польза от этого.
Следователь: -- Значит, Никола ваш всеми вами управляет?
Стоменов: -- Никола свое деет, он к царству мертвых ближе всего будет.
А нас Хранители направляют, совет дают, о спокойствии и безмятежности
нашей исправно пекутся. До знакомства с вами, мужи государственные,
Андрюша -- висельник был ко мне других ближе, а теперь -- Андрей, от
тифа сгинувший, со мной денно и нощно рядом. Ты, Сергей Дмитрич, чую я,
предположение имеешь, что Никола вообще смерти не имеет, так ошибаешься
ты... Николе сейчас сто пять годков будет, и отпущено ему до конца века
нынешнего прожить. Сказку, небось, читали: "Жили они долго и счастливо
и умерли в один день..."
Все-таки умерли, Сергей Дмитрич, хотя и после того, как "долго и счастливо".
В 2001 году в Мир этот новый Никола придет. Звать его, конечно, по-
другому будут, год, который назвал я, не день рождения его означает, а
день Прихода к нему людей, в силу его уверовавших...
Кристо Ракшиев (дневники):
В 1919 году деревня Кривошеевка опустела. В день ухода в деревне, по
словам Кривошеева, находилось пятьдесят четыре человека, ушло же сорок
девять. Пятеро были детьми от трех до одиннадцати лет, их всех тихо
передушили и тщательно, с любовью, захоронили на кривошеевском
кладбище. Ни слез, ни причитаний не было, психоз полыхал вовсю. Я не
знаю, как назвать ЭТО по- иному... Тридцать два мужика и семнадцать баб
разбрелись по миру в только им известных направлениях. Нет, кое-что мне
теперь известно. Сам Кривошеев, в конце концов, приноровился в Софии.
Никола -- хм, недурно устроился, в Филадельфии. Кто-то, я так понимаю,
сейчас в Союзе, в Красноярском крае... Марфа умерла в 1939 году в
Югославии, Ерофей, отец Николы, умер в 1969 году в Казани. Народился
уже давно их новый дьявол, тоже где-то в Советах.
Я полез в литературу искать день его рождения: Кривошеев сказал, что
народился он хоть и в год другой, но дни схожие со смертью Гришки
Распутина. На Гришке, по его словам, печать смерти за два дня
организовалась, вот и Никола новый родится, с печатью этой
соотнесенный. Григорий Распутин, фаворит царский, был убит в Юсуповском
дворце в ночь с шестнадцатого на семнадцатое декабря, то есть, если я
правильно понял разглагольствования Кривошеева, дьяволище их родиться
должен или четырнадцатого, или пятнадцатого декабря.
Черт, черт подери, чем я занимаюсь?! С чего он взял, что у меня с
головой что то? Врачи говорят -- сердце береги -- болит, зараза... Надо
меньше курить, меньше курить... Поголодать, что ли? Ишь, не ест по три
дня, а не скажешь: розовощекий, глаза блестят, зубы... как ему удалось
сохранить такие зубы?
Пишу про магию дальше...
Голодать, с бабой не спать, молчать -- мало! Главное, чтобы та сила,
Тэги:
Колдовство Чёрная магия
Скачать книгу [0.64 МБ]
Пирамида