собаки, разделившие со мной превратности большей части моей жизни;
гигантские киты, позволившие мне войти в их мир; а также мои близкие и
любимые.
Я оглядываюсь, и каждый шаг, каждое мгновение приносят мне то
ощущение, что родилось в ходе моих поисков свободы и моего неизвестного
лица.
Сначала поиск привел меня в места, где жил мой народ; я исходил много
троп Мексики, укрывавшей меня и вскормившей на своей груди. Когда я ходил
по ее земле, она принимала меня и открывала мне многие из своих тайн. Она
свела меня с людьми, чей образ жизни ей ближе всего: с коренными
американцами крутых нагорий центральной части Мексики, носителями знаний,
способных спасти нас от бремени бесконечных проблем. В том далеком
прошлом, когда я жил среди индейцев нахуа, я отказался от своего имени и
личной истории, позволил уйти в прошлое тому "я", которым был когда-то, и
возродился заново, оглушенный встречей с .
Будучи человеком своего времени и желая обзавестись необходимыми
орудиями для возведения моста над пропастью между образом жизни общества,
в котором я вырос, и магическим миром индейцев, я решил изучать
антропологию. Работая с антропологами, я обнаружил, что они были слишком
настроены на изменение образа жизни индейцев. Они учили индейцев таким
этноцентрическим представлениям, как прогресс, национальность,
общественные классы, что вряд ли могло помочь установлению
взаимопонимания. Таких антропологов можно сравнить с конкистадорами XVI
века, обуреваемыми страстью к покорению новых земель, и с священниками,
стремившимися обратить местных жителей в христианство.
Лишившись иллюзий, я изобрел то, что назвал антиантропологией,
последовав примеру психиатров, изобретших антипсихиатрию с целью
преодоления преград, возводимых традиционной психиатрией из страха встречи
с тех людей, которые, по ее представлениям, считались
психически больными. Итак, мне пришлось, образно выражаясь, перевернуть
антропологию с ног на голову. Я приблизился к индейцев
не для того, чтобы изменить их, но чтобы измениться самому, - я стремился
встретиться со своим неизвестным лицом, погружаясь в то, что было для меня
совершенно чуждым взглядом на реальность. Эта реальность хранит многие из
тех древних секретов знания, что были полученных тольтеками
непосредственно от этого мира.
Позднее - приблизительно 13 лет назад - я натолкнулся на книги Карлоса
Кастанеды. К своему удивлению, я обнаружил в них немало того, что было
знакомо мне по собственному опыту антропологических исследований, однако
столь подробное и систематическое изложение я встретил впервые. , тропа воина, осознание Земли, правильная походка, доступ к
необычной реальности, знамения, знаки, тональ и нагуаль - со всем этим в
той или иной форме мне приходилось сталкиваться при общении с
представителями различных этнических групп - индейцев уйчоль, мацатеков,
микстеков, но чаще всего - индейцев нахуа. В книгах Карлоса Кастанеды я
обнаружил не только систематическое изложение смысла всех этих понятий, но
и нашел о многих предметах, а также предположения и предложения,
с которыми прежде мне встречаться не доводилось. Самым же интересным мне
показалось то, что в книгах Кастанеды оказалось рассеяно огромное число
упоминаний об особых возможностях действия.
Обращенный антрополог и полемика
Тем из читателей, кому это неизвестно, сообщу, что в начале 1960-х
годов Карлос Кастанеда был студентом-антропологом выпускного курса -
именно тогда он встретил старика-индейца из племени яки по имени Хуан
Матус. Дон Хуан стал для него источником информации, с его помощью Карлос
намеревался изучить применение пейота в медицине индейцев юго-западной
части Соединенных Штатов и северной Мексики. Старый индеец оказался
могущественным , магом, который с самого начала их
отношений стал считать Карлоса Кастанеду своим учеником. Мало-помалу
молодой антрополог вжился в эту роль ученика дона Хуана. В восьми
опубликованных к настоящему моменту книгах он описал различные этапы
своего ученичества, что вызвало огромный интерес читателей во всем мире.
Работы Карлоса Кастанеды породили оживленную полемику, особенно среди
антропологов. Возможно из зависти к успеху его книг коллеги Кастанеды
развернули кампанию критики, заявляя, что фактологическая основа его
сочинений весьма сомнительна, в особенности все то, что касается
реальности существования дона Хуана. Мне не довелось встретиться с доном
Хуаном, но я лично знаком с доном Карлосом, прочел его книги и использовал
на практике содержащиеся в них сведения. Вопрос о том, существовал ли в
действительности дон Хуан, представляется мне малозначительным по
сравнению с идеями, содержащимися в этих книгах. Лично для меня не важно,
кто автор упомянутых идей - дон Хуан или Карлос Кастанеда. Важно, что эти
идеи существуют и - что еще важнее - они работают. Применение описанного в
книгах учения на практике позволяет почувствовать, что в каждом из нас
скрыто осознание иного - осознание другого собственного , открывающее
неограниченные возможности восприятия и приобретения опыта. По-настоящему
важно лишь это.
В своей книге я не буду проводить различий между доном Хуаном и
Карлосом Кастанедой - для меня они равно создатели и носители детально
разработанной системы знания. Именно так они и предстают передо мной - как
двуединая личность Кастанеда/дон Хуан, приглашающая войти в свой
таинственный мир.
О читателях
Возможно, то что с самого начала привлекло меня в книгах Карлоса
Кастанеды, было порождаемое ими ощущение скрытой поэзии. Вечный поиск
свободы и тайна, окутывающая мир воина, находят отзыв в глубине души
каждого человека. Но если отвлечься от поэзии и предложений свободы, то
выяснится, что большинство читателей его книг так и не поняли, как можно
использовать их содержание.
Среди читателей книг Карлоса Кастанеды нередко можно выделить таких,
кто относится к прочитанному как к беллетристике, считает эти книги всего
лишь еще одним развлечением. Интеллектуалы обычно отбрасывают их, считая
чистой выдумкой, недостойной даже называться литературными произведениями.
По вполне понятным причинам среди интеллектуалов встречаются и такие, кого
раздражает начисто лишенный пиетета к интеллектуальным устремлениям,
всегда готовый их высмеять дон Хуан. Не потому ли подобные читатели и
Пирамида
