было очень мало растительности. Все, что я видел, были кактусы и какая-то
высокая трава, которая росла кустиками.
Дон Хуан остановился отдохнуть. Он уселся, осторожно прислонил свои
фляги с пищей к скале, и сказал, что на этом месте мы собираемся провести
ночь. Он выбрал довольно высокое место. С того места, где я стоял, я мог
видеть очень далеко кругом.
День был облачный, и сумерки быстро охватили местность. Я был
погружен в наблюдения за той скоростью, с которой розовые облака на западе
меняли свою окраску на однообразную темно-серую.
Дон Хуан поднялся и пошел в кусты. К тому времени, когда он вернулся,
силуэт лавовых гор был темной массой. Он уселся рядом со мной и привлек
мое внимание к тому, что, казалось, было естественным образованием в горах
к северо-востоку. Это было место, окраска которого была намного светлее
окружающего. В то время, как весь гребень лавовых гор выглядел в сумерках
однообразно темнокоричневым, место, на которое он указывал, действительно
было желтоватым или темно-бежевым. Я не мог понять, что это может быть.
Долгое время я смотрел. Казалось, оно двигалось, мне показалось, что оно
пульсирует. Когда я скосил глаза, оно действительно стало дрожать, как
если бы его колыхал ветер.
- Смотри на него пристально, - скомандовал дон Хуан.
В какой-то момент, когда я уже довольно долго выдерживал пристальный
взгляд, я почувствовал, что весь горный хребет движется ко мне. Это
чувство сопровождалось необычным возбуждением внизу моего живота.
Неудобство было таким острым, что я поднялся.
- Садись! - крикнул дон Хуан, но я уже был на ногах. С моего нового
положения желтоватое образование оказалось ниже, на предгорьях. Я вновь
уселся, не отрывая глаз, и образование переместилось на более высокое
место. Секунду я смотрел на него, а затем внезапно восстановил все в
правильной перспективе. Я сообразил, что то, на что я смотрел, находилось
не в горах, а было в действительности куском желтовато-зеленой материи,
свисавшей с кактуса прямо передо мной.
Я громко рассмеялся и объяснил дону Хуану, что сумерки помогли
создать оптическую иллюзию. Он поднялся и, подойдя к тому месту, где висел
лоскут, снял его, сложил и положил в свою сумку.
- Для чего ты это делаешь? - спросил я.
- Потому что этот лоскут имеет силу, - сказал он спокойно. - какое-то
время у тебя с ним шло неплохо, и нельзя сказать, что бы случилось, если
бы ты остался сидеть.
Пятница, 13 апреля 1962 года.
На рассвете мы направились в горы. Они были удивительно далеко. К
полудню мы вошли в один из каньонов. В неглубоких лужах там была вода. Мы
сели отдохнуть в тени нависшей скалы.
Горы были с латками монументального лавового потока. За тысячелетия
отвердевшая лава превратилась в пористый темно-коричневый камень. Лишь
несколько чахлых травинок росло между камней в трещинах.
Глядя вверх, на почти отвесные стены каньона, я ощутил неприятное
чувство внизу живота. Стены были сотни метров высотой и давали мне
ощущение, что они замыкаются надо мной. Солнце находилось почти над
головой, слегка клонясь к юго-западу.
- Стань тут, - сказал дон Хуан и повернул мое тело так, чтобы я
смотрел в направлении солнца.
Он велел мне пристально смотреть на стены горы надо мной.
Вид был ошеломляющим. Величественная высота лавового потока захватила
мое воображение. Я стал думать о том, каково же должно быть извержение.
Несколько раз я просмотрел стены каньона сверху донизу. Я погрузился в
богатство красок каменной стены. Там были краски всех вообразимых
оттенков. Были пятна светло-зеленого мха или лишайника на каждой скале. Я
посмотрел прямо вверх и заметил, что солнечный свет продуцирует крайне
захватывающие отражения, когда касается блестящей поверхности отвердевшей
лавы.
Я смотрел на тот участок гор, где отражался солнечный свет. По мере
движения солнца интенсивность его уменьшалась и, наконец, пропала
полностью.
Я взглянул через каньон и увидел еще один участок с такими же
захватывающими отражениями света. Я сказал дону Хуану о том, что
происходит, и затем заметил еще один участок света, затем еще один в
различных местах. И еще, пока весь каньон не был захвачен большими пятнами
света.
У меня закружилась голова. Даже если я закрывал глаза, я продолжал
видеть блестящий свет. Я сжал голову руками и попытался заползти под
нависший гребень, но дон Хуан твердо схватил меня за руку, повелительно
сказав, чтобы я смотрел на стену горы и попытался выделить пятна тяжелой
темноты среди полей света.
Я не хотел смотреть, потому что сияние беспокоило мои глаза. Я
сказал, что то, что со мной происходит, похоже на то, как если смотришь на
солнечную улицу через окно, а затем видишь оконную раму, как черный силуэт
повсюду.
Дон Хуан покачал головой сбоку набок и начал смеяться. Он выпустил
мою руку, и мы опять уселись под нависшим гребнем. Я переваривал свои
впечатления от окружающего, когда дон Хуан после долгого молчания
заговорил внезапно драматическим тоном.
- Я привел тебя сюда для того, чтобы научить тебя одной вещи, -
сказал он и остановился. - ты собираешься учиться неделанию. Мы точно так
же можем начать говорить об этом, потому что для тебя никак невозможно
иначе начать. Я думал, что ты не можешь схватиться за неделание без того,
чтобы я говорил об этом. Я ошибался.
- Я не понимаю, о чем ты говоришь, дон Хуан.
- Это не имеет значения, - сказал он. - я тебе собираюсь рассказать о
том, что очень просто, но очень трудно в выполнении. Я собираюсь
рассказать тебе о неделании. Несмотря на тот факт, что нет никакого
способа говорить об этом, потому что делает его тело.
Он бросил на меня несколько взглядов и сказал затем, что я должен
уделить особое внимание тому, что он собирается сказать.
Я закрыл свой блокнот, но к моему изумлению он настоял на том, чтобы
я продолжал писать.
- Неделание столь трудно и столь могущественно, что ты не должен
говорить об этом, - сказал он. - до тех пор, пока ты не остановил мир.
Только после этого ты можешь свободно говорить об этом, если это именно
то, что ты хочешь делать.
Тэги:
Шаманизм
Пирамида