мы продолжали свой путь в этом направлении, нам пришлось бы пройти мимо них. Такая
перспектива меня не радовала, но, с другой стороны, я не могла ждать до утра, пока эти
люди уйдут, ибо тогда нам пришлось бы пройти мимо монастыря поздним утром, а это
перечеркивало все мои планы. Я слышала, что в монастыре находится один чиновник из
Лхасы, и стремилась любой ценой избежать взглядов местных трапа .
Монахи представляли для нас значительно большую опасность, чем простые крестьяне,
так как, если последние редко покидают свои жилища и знают очень мало о мире,
раскинувшемся по другую сторону гор, опоясывающих линию горизонта, ламы любого ранга
являются неутомимыми путешественниками. В ходе своих странствий они встречают
множество вещей и людей, включая пилингов , и накапливают немало знаний, некоторые из
которых могли бы нам повредить. Одним словом, в наших интересах было остерегаться их
проницательности.
Продолжая двигаться дальше, мы вышли на опушку леса. В этом месте земля была
распахана, и наша тропа чрезвычайно сузилась; справа от нас она жалась к оградам,
окружавшим поля, и резко обрывалась левее на крутом склоне, нависшем над местностью,
прилегавшей к реке, которую было невозможно разглядеть в темноте.
Костры померкли, и мы поняли по их неясным отблескам, что они находятся далеко от
нас. Тем не менее мы продолжали хранить молчание.
Показались нечеткие очертания стен, которые могли принадлежать монастырским
зданиям, и ради предосторожности мы решили остановиться и подождать до рассвета, чтобы
не сбиться с пути в окрестностях гомпа и не привлечь к себе внимания собак, блуждая
поблизости от монастыря.
Резкий северный ветер разбивался о небольшой утес, на который мы взобрались, и
скала немного прикрывала нас от ветра с одной стороны. Лучшего пристанища, увы, найти
не удалось.
Наш ужин состоял из горстки тсампа и глотка припасенной мной воды.
Затем мы улеглись на землю, чтобы немного отдохнуть. Из-за острых камней,
которыми была усеяна затвердевшая от мороза земля, наше ложе было поистине
аскетическим. Тем не менее я вскоре уснула, прижимая к себе под платьем резиновую
грелку, вовсе не для того, чтобы она меня согревала, а для того, чтобы не дать заключенной в
ней жидкости замерзнуть и иметь возможность утолить жажду при пробуждении. Таким
образом, мы как бы поменялись с грелкой ролями.
Утреннее солнце осветило монастырь в нескольких шагах от нас и совершенно не с той
стороны, как я предполагала накануне. Мы быстро прошли вдоль его стен, стремясь
поскорее найти надежное укрытие. Один из местных начальников в нарядном костюме,
восседавший на лошади с роскошной упряжью, повстречался нам в начале дороги, ведущей в
Батанг. Он безучастно посмотрел на нас, не сказав ни слова.
В окрестностях гомпа не нашлось ни единого уголка, где я могла бы укрыться, пока
Йонгден будет ходить за покупками.
Наша дорога спускалась в узкую долину, где струился небольшой приток Наг-Чу. По
его берегам раскинулось немало усадеб и мельниц. С нами поравнялся торговый караван,
шедший из Лхасы, и тропу заполнили мулы, навьюченные тюками с товаром. Нас окружили
люди. Мы были вынуждены продолжать свой путь, хотя было крайне досадно удаляться от
монастыря в то время, когда срочно требовалось пополнить запас продовольствия.
Наконец, когда мы миновали долину, я обнаружила большое, еще не возделанное поле,
заросшее кустами. Я оставалась там в течение нескольких часов, спрятавшись в зарослях и
читая тибетский философский трактат. Когда Йонгден вернулся, нагруженный как мул, мы
закатили поистине лукуллов пир, приготовив суп из репы и пшеничной муки. Затем, засыпав
свои амбаги
57 сухими абрикосами, мы весело двинулись в путь, продолжая жевать десерт
на ходу.
Во второй половине дня мы снова оказались в лесистой местности, где повстречались с
группой паломников, которые брели вдоль дороги. Они входили в состав большого отряда,
насчитывавшего по меньшей мере пятьдесят человек. Немного дальше мы столкнулись с их
авангардом; странники кипятили чай в котелках величиной с бочку.
Они надолго задержали Йонгдена: одни просили предсказать им будущее, другие
обращались к нему за советами но поводу того, как следует себя вести, чтобы добиться
успеха в различных начинаниях. Многие добивались его благословения.
Я села на землю и забавлялась, наблюдая за действиями и движениями этих взрослых
детей. Лама и верующие держались крайне серьезно, но внезапные шутки и неожиданные
замечания, высказанные вслух, неизбежно вызывали смех и приводили всю группу в
хорошее расположение духа, которое действовало заразительно; веселый нрав тибетцев
приятно скрашивает жизнь в этой стране.
На закате мы оказались в сумрачном лесу с гигантскими деревьями. Тропа
по-прежнему была удобной, и я решила идти по ней, пока хватит сил, так как из-за
паломников мы потеряли много времени.
Спускаясь к оврагу, по дну которого бежал ручей, я заметила на середине дороги нечто
вроде свертка. Подойдя ближе, я увидела, что это старый чепец из кожи ягненка, какие носят
57 Амбаг — складка, образующаяся на тибетских одеяниях, туго перетянутых поясом: своеобразный карман.
женщины в местности Кхам.
Йонгден поднял шляпу железным наконечником своего посоха и отбросил в сторону.
Она отлетела недалеко, порхнув, словно птица, и приземлилась на поваленный ствол
огромного дерева.
Во мне шевельнулось странное предчувствие, что этот гнусный засаленный головной
убор вскоре должен мне пригодиться; повинуясь подсознательному чувству, я сошла с тропы
и отправилась на поиски шапки.
Йонгдену не хотелось брать с собой убогий чепец с неприятным запахом. Тибетцы, как
правило, не подбирают шапку, если она упадет на землю в пути; тем более они не станут
этого делать, если шапка им не принадлежит. Они считают, что такая вещь приносит
несчастье. Напротив, старый сапог, найденный на дороге, считается доброй приметой, и
зачастую путники ненадолго кладут его себе на голову, каким бы грязным он ни был, чтобы
обрести удачу.
Мой спутник уже избавился от подобных суеверий, но грязный мех вызывал у него
отвращение, и он не находил ничего сверхъестественного в нашей находке.
— Должно быть, — сказал он мне, — какой-нибудь паломник привязал шапку к курга
58, а она незаметно упала, либо он опасался, что она навлечет на него беду, если он ее
поднимет, и предпочел бросить ее на дороге.
По-видимому, так оно и было. Конечно, я не воображала, что какое-нибудь божество,
восседающее на райском лотосе, сшило для меня этот жалкий образец шляпного искусства.
Очевидно, шапку потерял какой-то странник или странница, но почему это случилось
именно в этом месте, на нашем пути?.. И почему при виде шапки в моей душе возникла
уверенность, что ей суждено сыграть важную роль в нашем путешествии?.. Восток, и в
особенности Тибет, — это край загадок и странных событий. Тот, кто умеет смотреть,
слушать и внимательно, долго наблюдать, находит здесь мир, выходящий за рамки того, что
мы привыкли считать единственной реальностью; быть может, это связано с тем, что мы не
подвергаем явления, из которых соткан наш мир, тщательному анализу и не ищем
Пирамида
