преемственности трех поколений лам-магов, в этой обители скопилось
достаточно предметов комфорта - подношений местных жителей - чтобы сделать
жизнь отшельника достаточно приятной. Я рассуждаю, разумеется, с точки
зрения тибетца, привыкающего с юного возраста жить возле какого-либо
анахорета.
Мой гостеприимный хозяин за пределами пещеры никогда ничего не видел.
Его учитель прожил в ней более тридцати лет. Он сам замуровался в ней на
следующий день после смерти своего наставника. Под словом "замуровался"
нужно понимать следующее: в пещеру-крепость можно было попадать только
через единственную дверь. Сам лама никогда к этой двери не приближался. Две
нижние комнаты, устроенные под скалой, выходили на внутренний двор,
огороженный со стороны обрыва сложенной из выветренных камней стеной,
совершенно заслоняющей обзор. Наверх в личное помещение ламы вела
приставная лестница с люком. Его комната тоже выходила на огороженную
стенами небольшую террасу, где затворник мог немного размяться или посидеть
на солнышке, оставаясь невидимым снаружи и сам ничего не видя, кроме неба
над головой. Лама вел такой образ жизни вот уже пятнадцать лет. К
затворничеству - не слишком строгому, так как он позволял себе принимать
посетителей, - отшельник для умерщвления плоти добавил правило никогда не
ложиться спать, т.е. он проводил ночь в "гамтис" (четырехугольный ящик) и
дремал в нем, сидя, скрестив ноги.
После нескольких интересных бесед с гомтшеном мы с ним расстались. К
этому времени я уже получила через сиккимских крестьян письмо от
английского резидента, предписывавшего мне покинуть Тибет. Этому
предписанию я тогда не подчинилась, желая закончить свое путешествие, как я
его задумала. Но теперь мои странствия близились к концу. Я предвидела
последствия длительного пребывания на запретной территории, и теперь сама
собиралась покинуть Гималаи. Новое письмо, извещавшее о моем изгнании из
Сиккима, нагнало меня уже на пути в Индию.
Глава 3
Знаменитый тибетский монастырь Кум-Бум. - Монастырская жизнь. -
Высшее образование у ламаистов. - Волшебное дерево. - "Живые Будды".
Спускаясь по горным дорогам из Жигатзе, я снова пересекла Гималаи. С
сожалением расставалась я с очарованной страной, где несколько лет вела
такое фантастически- пленительное существование. Я понимала, что из этого
преддверия Тибета мне едва ли удалось хотя бы мельком заглянуть в его
"святая святых" со всеми его своеобразными учениями и удивительными
событиями, тщательно скрываемыми от непосвященных мистическими общинами
необъятной Страны Снегов. Во время моего пребывания в Жигатзе мне открылся
схоластический Тибет с огромными библиотеками, монастырскими
университетами, учеными. Сколько еще остается узнать, а я уезжаю!
Жизнь в Бирме. Уединение в горах Сагэна у "Каматангов" (монахов-
созерцателей) - самой суровой из всех буддистских сект.
Пребывание в Японии среди глубокой тишины Тофокю-жи, монастыря секты
Зен. В этом монастыре в течение многих столетий сосредоточена вся духовная
аристократия страны.
Пребывание в Корее, в Панья-ан (монастырь мудрости) - уединенном,
затерянном среди лесов убежище, где несколько пустынников-мыслителей ведут
тихое, суровое и незаметное существование. Когда я туда явилась с просьбой
принять меня на время в их общину, проливные дожди совсем размыли дорогу. Я
застала монахов Панья-ан за ремонтом повреждений. Молодой монах,
сопровождавший меня с поручением рекомендовать меня от лица своего
настоятеля, остановился перед одним из работавших, покрытым, как и все, с
ног до головы грязью, монахе и, склонившись перед ним в глубоком поклоне,
сказал несколько слов. "Землекоп" облокотился на лопату, с секунду
внимательно меня рассматривал, затем кивнул в знак согласия головой и снова
принялся копать, не обращая больше на меня ни малейшего внимания.
- Это настоятель, - объяснил проводник, - он соглашается вас принять.
На следующий день мне отвели пустую келью. Расстеленное на полу
одеяло служило мне ложем, а чемодан - столом. Ионгден разделял с одним
послушником, своим сверстником, помещение, так же скупо меблированное, как
и моя келья.
Распорядок дня был следующим: восемь часов медитации, разделенных на
4 периода, восемь часов занятий и физической работы, восемь часов на
принятие пищи, сон и развлечения. Развлекался каждый по собственному вкусу
и разумению. Каждое утро около трех часов один из монахов обходил
монастырь, стуком деревянной колотушки пробуждая других монахов ото сна, и
все отправлялись в зал собраний, где рассаживались лицом к стене для
двухчасовой медитации. Суровость монастырского устава выражалась и в
скудной пище: рис и немного вареных овощей. Часто последние отсутствовали и
вся трапеза состояла из одного риса. Молчание уставом не предусматривалось,
как у траппистов, но монахи только изредка обменивались отрывистыми
фразами. Они не испытывали необходимости в разговорах и не расточали
энергии на внешнее проявление чувств. Мысли их были сосредоточены на
глубоких истинах, а взор обращен на созерцание внутренней сущности, как на
изображениях Будды.
Затем следует жизнь в Пекине, так далеко от квартала для иностранцев,
что визит к ним составляет настоящее путешествие. Потом я жила в монастыре
Пей-линг-ссе, бывшем императорском дворце.
И вот я снова отправляюсь в неодолимо влекущий меня край. Уже много
лет мечтаю я о монастыре Кум-Бум, совсем не рассчитывая туда попасть. Но
теперь это путешествие решено. Нужно пересечь весь Китай до его западной
границы. Я присоединяюсь к каравану, состоящему из двух лам-тюльку,*
(*Которых иностранцы ошибочно называют "живые Будды". - Прим.авт.)
возвращающихся на родину со своими свитами, китайского купца из далекой
провинции Кан-су и нескольких безвестных путешественников, желающих
совершить переход по беспокойной стране под защитой большого каравана.
Чрезвычайно красочное путешествие, мои спутники уже сами по себе
представляют обширный, полный сюрпризов, материал для наблюдений. В один
прекрасный день огромный начальник каравана приглашает на постоялый двор,
где мы отдыхаем, китайских гетер. Малютки в шароварах из светло-зеленого
атласа и розовых курточках входят в помещение, занимаемое гигантом-ламой,
словно семейство мальчиков-с-пальчиков к свирепому людоеду-великану. Лама
женатый человек, "нгагпа", то есть, принадлежит к секте весьма
свободомыслящих магов, имеющих весьма отдаленное отношение к духовному
сословию. При открытых дверях происходит оглушительная ожесточенная
торговля. Условия, предлагаемые этим дикарем, одновременно циничные и
Пирамида