of his 70-th birthday. Copenhagen, 1948.
Греки дали жалобной песне египетских жнецов название «Манерос». Манерос,
если верить их объяснению, был единственным сыном египетского царя и
изобретателем земледелия. После его безвременной кончины он стал объектом
народных причитаний. Однако своим появлением на свет имя Манерос, видимо,
обязано неверно понятой формуле maa-ne-hra («приди в дом»), обнаруженной во
многих египетских текстах, например в погребальном песнопении по Исиде из
Книги Мертвых. Можно поэтому предположить, что возглас mau-ne-hra, который
египетские жнецы распевали над сжатым хлебом, являлся погребальным гимном
духу хлеба (Исиде или Осирису) и мольбой о его возвращении. А так как
оплакивали жнецы первый сноп, можно предположить, что египтяне считали, что
именно в нем пребывает дух хлеба, который находит смерть под ударами серпа.
Жители Малайского полуострова и острова Ява также, как мы показали, считают,
что Душу Риса, Невесту и Жениха Риса олицетворяют первые сжатые колосья.
Крестьяне в некоторых областях России обращаются с первым снопом почти так
же, как другие народы обращаются с последним снопом. Срезает его, приносит в
дом и ставит в красном углу рядом со святыми иконами сама хозяйка;
обмолачивают это зерно также отдельно, и на будущий год часть его примешивают
к семенному зерну. В графстве Абердин последний сноп, как правило, шел на
изготовление clyack, а в некоторых, правда редких, случаях первый сноп там
обряжали женщиной и торжественно вносили в деревню.
Земледельцы Финикии и Западной Азии во время сбора винограда, а если судить
по аналогии, возможно, и во время сбора хлеба пели жалобную песнь, похожую на
«Манерос» египетских жнецов. Греки называли это финикийское песнопение
«Лином» или «Айлином» и видели в нем, подобно «Ма-неросу», скорбную песнь о
смерти юноши по имени Лин. Лин, если верить преданию, был воспитан неким
пастухом, но растерзан его собаками. На самом же деле имя Лин (или Айлин), как
и имя Манерос, видимо, возникло благодаря недоразумению и является не чем
иным, как скорбным кличем ai lanu, что значит «горе нам», который финикийцы
испускали, оплакивая Адониса; по крайней мере, поэтесса Сафо
--------------------
Сафо (Сапфо)—талантливая древнегреческая поэтесса (VII в. до н. э.), родом с
острова Делос, автор многих лирических и эротических стихов, гимнов, од и др.
Оказала очень большое влияние на позднейшее развитие греческой и римской
поэзии.
считала Адониса и Лина двойниками.
Аналогичный скорбный напев под названием «Борм» (Вог-mus) или «Борим»
(Bortmus) пели жнецы-мариандины в Вифи-нии. О Борме известно, что это был
статный юноша, сын царя Упиаса (Upias) или какого-то другого богатого и
знатного человека. Однажды в летний день он наблюдал за работой жнецов в поле
и пошел принести им воды напиться, больше его не видели. Жнецы пустились на
поиски Борма, обращаясь к нему с жалобными призывами, которые с тех пор
неизменно продолжают звучать во время жатвы.
Умерщвление духа хлеба. Аналогичное фригийское песнопение, исполняемое во
время сбора урожая, то есть во время жатвы и обмолота, носило название
«Литиерс». Согласно одному преданию, Литиерс был побочным сыном
фригийского царя Мидаса и жил в Келенах. Он был жнецом и обладал огромным
аппетитом. Когда какой-нибудь чужеземец попадал на поле или проходил мимо
него, Литиерс давал ему вдосталь наесться, после чего вел в поля на берегах реки
Меандра и заставлял жать вместе с ним. В итоге он обвязывал чужеземца
колосьями в виде снопа, отсекал ему голову серпом и уносил его тело прочь. В
конце концов в напарники ему попался Геркулес, который серпом отсек голову
самому Литиерсу и выбросил его тело в реку. А так как Геркулес, как сообщают,
убил его в точности тем же способом, каким убивал других сам Литиерс, мы
заключаем, что и последний бросал тела своих жертв в реку. Если верить другой
версии предания, сын Мидаса Литиерс имел обыкновение вызывать других на
состязание в скорости жатвы и в случае победы убивал их цепом; в один
прекрасный день он нарвался на более искусного жнеца, который убил его.
Есть основания полагать, что эти предания о Литиерсе содержат в себе описание
фригийского жатвенного обычая. Определенных лиц, появлявшихся на поле во
время жатвы, особенно чужестранцев, фригийцы рассматривали как воплощение
духа хлеба; жнецы хватали их, вязали в снопы и обезглавливали, после чего кидали
их завернутые в колосья тела в воду, очевидно видя в этом средство вызова дождя.
Основанием для такого предположения является, во-первых, сходство предания о
Литиерсе с жатвенными обрядами европейского крестьянства, а во-вторых,
человеческие жертвоприношения, совершаемые первобытными народами, для того
чтобы способствовать урожайности их полей.
В этом предании, если сравнить его с европейскими жатвенными обрядами,
внимания заслуживают три пункта: 1) состязание в скорости жатвы и завязывание
людей в снопы; 2) умерщвление духа хлеба или его представителей; 3) отношение
к посторонним людям или к прохожим-чужестранцам, появившимся в поле во
время сбора урожая.
1. Пример современной Европы показывает, что человек, сжинающий, вяжущий
или обмолачивающий последний сноп, становится предметом грубого обращения
со стороны других участников жатвы. Его, например, завязывают в последний сноп
и в таком виде таскают или возят на телеге повсюду, колотят, окатывают водой,
бросают в навозную кучу и т. д. Даже если такой человек избавлен от грубых
проделок, он становится посмешищем, и считается, что в течение года с ним
должно приключиться какое-нибудь несчастье. Вот почему у жнецов возникает
естественное нежелание жать, молотить, вязать последний сноп, которое к концу
этих видов сельскохозяйственных работ побуждает крестьян вступать в
соревнование между собой и стараться как можно быстрее закончить свою часть
работы, чтобы избежать незавидной участи быть последним.
Например, в округе Миттельмарк, в Пруссии, когда уборка ржи подходит к концу и
предстоит приступить к вязке послед-рих снопов, вязальщицы выстраиваются в два
ряда лицом друг К другу. Перед каждой из них лежит по снопу и по соломенному
жгуту. По условному сигналу они приступают к вязке снопов; вязальщица,
закончившая последней, подвергается осмеянию со стороны своих товарок. Мало
того, связанному неудачливой вязальщицей снопу придают человеческий облик,
называют его Стариком, и ей приходится нести его во двор усадьбы, где жнецы
водят вокруг нее хоровод. Затем они приносят Старика к хозяину и вручают его с
таким напутствием: «Мы принесли хозяину Старика. Пусть хранит он его до тех
пор, пока не раздобудет нового». После этого Старика прислоняют к дереву, и он
надолго остается в этой позе, служа предметом многих шуток. Когда в Ашбахе
(Бавария) жатва близится к завершению, жнецы говорят: «Ну а теперь прогоним
Старика», и каждый из них принимается жать свой клочок поля с возможной
быстротой; тому, кто последним сжинает несколько оставшихся колосьев,
остальные торжествующе кричат: «Старик-то у тебя». В иных случаях
неудачливому жнецу надевают черную маску на лицо и женскую одежду (если это
жница, на нее надевают мужской костюм). Начинаются танцы. За ужином Старик
Пирамида