голых ветвях до того, как распускаются листья. Представления о непорочном
зачатии являются пережитком эпохи ребяческого невежества, когда люди еще не
считали половые отношения истинной причиной появления
потомства на свет.
Имели хождение две версии относительно смерти Аттиса. Согласно одной из них,
он, как и Адонис, был убит диким вепрем. Согласно другой, он оскопил себя под
сосной и умер от потери крови. Последнее сказание было распространено в
Пессинунте, великом центре культа Кибелы, и составляло часть мифического
цикла, отмеченного чертами первобытной дикости (что является сильным
аргументом в пользу его древности). Оба предания опирались на ритуальную
практику, точнее, были изобретены для объяснения обычаев, соблюдаемых
верующими. Рассказ о членовредительстве Аттиса, очевидно, является попыткой
объяснить членовредительство жрецов, которые, поступая на службу богине,
непременно оскопляли себя. Рассказ о том, как Аттиса растерзал вепрь, вероятно,
объяснял то, почему верующие, особенно жители Пессинунта, воздерживались от
употребления в пищу свинины. Не ели свинины и сторонники культа Адониса,
потому что их бога также убил вепрь. После смерти Аттис, по преданию,
превратился в сосну. В 204 году до нашей эры в конце длительной борьбы против
Ганнибала римляне переняли фригийский культ Матери Богов. Это и
неудивительно. Ведь уныние римлян было развеяно пророчеством, почерпнутым
якобы из «Сивиллиных книг», этого свода всяческих нелепостей, гласившим, что
иностранный захватчик будет выдворен из Италии, если в Риме воцарится великая
восточная богиня. В соответствии с этим пророчеством римляне отрядили
посольство в центр культа Кибелы, город Пессинунт. Послы возвратились в Рим с
небольшим камнем черного цвета, воплощением могущественной богини, который
был встречен с великими почестями и помещен в храме Победы на Палатинском
холме. Богиня прибыла в Рим в середине апреля и незамедлительно принялась за
работу. Урожай в том году собрали невиданный, а в следующем году со своими
воинами отплыл в Африку Ганнибал. Бросая последний взгляд на берега Италии,
тающие вдали, этот полководец не мог предвидеть, что, отразив вооруженное
нападение с Востока, Европа подчинится восточным богам. Авангард новых
победителей расположился лагерем в сердце Италии еще до того, как арьергард
разбитой армии неохотно покинул эту землю.
Можно предположить, хотя достоверных сведений на этот счет у нас нет, что в
свое новое обиталище на Западе Мать Богов принесла с собой и культ своего
юного возлюбленного или сына. Впрочем, галлы, кастрированные жрецы Аттиса,
были известны римлянам еще во времена республики. Эти скопцы в восточных
одеждах, со статуэтками на груди, видимо, являли собой привычное зрелище на
улицах Рима. Неся изображения богини, они под музыку кимвалов, барабанов,
флейт и рогов процессией проходили по Риму, и, пораженные фантастическим
зрелищем, тронутые необузданными мелодиями, люди в изобилии подавали им
милостыню и забрасывали розами изображение богини и несущих его людей. Еще
один шаг вперед сделал император Клавдий,
--------------------------
Клавдий (10 до н. э.—54 н. э.)—римский император с 41 г.
включивший фригийский культ священного дерева (а с ним, вероятно, и
оргиастиче-ский культ Аттиса) в состав римской государственной религии.
Великий весенний праздник Кибелы и Аттиса лучше всего известен нам в римском
варианте. А так как мы знаем, что римские обряды идентичны фригийским, то
можем предположить, что римская копия мало чем отличалась от азиатского
оригинала. Праздник, видимо, протекал так.
22 марта в лесу срубали сосну. Ее приносили в святилище Кибелы и обращались с
ней как с великим божеством. Священное дерево несли члены особой касты. Ствол
его, как труп, перебинтовывали шерстяными повязками и обкладывали венками из
фиалок, потому что, согласно преданию, как на крови Адониса выросли розы и
анемоны, так на крови Аттиса проросли фиалки. К середине ствола привязывали
статуэтку юноши (несомненно, самого Аттиса). 23 марта, на второй день
праздника, занимались преимущественно тем, что трубили в трубы. Третий день
назывался Кровавым. В этот день архигалл (первосвященник) вскрывал себе вены
на руке. Жрецы более низкого ранга, возбужденные необузданной, варварской
музыкой — боем кимвалов, громыханием барабанов, гудением рогов и визгом
флейт,— с трясущимися головами и развевающимися волосами кружились в танце
до тех пор, пока наконец, приведя себя в состояние бешенства и потеряв
чувствительность к боли, не начинали наносить себе раны глиняными черепками и
ножами, забрызгивая алтарь и священное дерево своей кровью.
Этот изуверский ритуал был, вероятно, частью траура по Аттису и служил
подкреплению его сил для воскресения. С той же целью исполосовывают себя над
могилами друзей австралийские аборигены. Несмотря на отсутствие прямых
свидетельств, мы можем предположить, что с той же целью в Кровавый день
оскоплялись новопосвященные. Доведя себя до наивысшей степени религиозного
возбуждения, жрецы оскопляли себя и бросали отрезанные части тела в статую
жестокой югини. Затем отрезанные детородные органы осторожно завертывали и
погребали в земле или в подземных покоях Кибелы, где их наряду с принесенной в
жертву кровью использовали для того, чтобы вызывать к жизни Аттиса и ускорять
воскресение природы, которая под лучами теплого весеннего солнца одевается
нарядом из листьев и цветов. Это предположение находит подтверждение в
рассказе о том, что мать зачала Аттиса, приложив к груди плод гранатового дерева,
выросшего из отрезанных детородных органов двойника Аттиса — получеловека-
получудовища Агдестиса.
Если принять нашу гипотезу, то нетрудно догадаться, почему к культу других
азиатских богинь плодородия тоже были приставлены евнухи. Богини эти
требовали, чтобы жрецы, персонифицировавшие их возлюбленных, приносили им
в жертву Еюи детородные органы: прежде чем передать всему миру изнеродную
энергию, богини сами нуждались в оплодотво-ггнии. Евнухами были и жрецы
великой Артемиды Эфесской, и жрецы великой сирийской богини Астарты из
города Иера-полиса. Святилище Астарты, посещаемое толпами паломников,
разбогатевшее на подарках, притекавших из Ассирии, Вавилонии, Аравии и
Финикии, во время наивысшего расцвета было самым популярным на Востоке.
Оскопленные же жрецы сирийской богини были так похожи на жрецов Кибелы,
что некоторые их путали. Аналогичной была и церемония их посвящения в
жреческий сан.
Величайший праздник года в Иераполисе приходился на начало весны, когда к
святилищу из Сирии и окрестных районов стягивались огромные толпы людей.
Под звуки флейт, барабанный бой и крики евнухов-жрецов, наносивших себе раны
ножами, религиозный экстаз, как океанский вал, перекидывался на толпу зрителей,
и многие из них совершали такие поступки, каких и не предполагали, когда
отправлялись на праздник. Один за другим они сбрасывали с себя одежды и с
сердцем, бешено бьющимся от музыки, с блуждающим от зрелища льющейся
крови взором выпрыгивали из толпы, хватали приготовленные специально для этой
цели мечи и при всех оскопляли себя. Новопосвященный пробегал через весь
Пирамида