И мы отправились дальше на восток -- медленно, потому что
новоосвобожденная душа ещё не знала, что расстояние на самом деле
ничего не значит.
Мы увидели Главнокомандующего сидящим за столом и разглядывающим
какую-то карту. Его лицо было изможденным и осунувшимся.
-- Вот, -- сказал я незнакомцу, -- тот человек, которого весь мир за
пределами его страны считает виновником этой великой войны.
Незнакомец (и вместе с ним душа) приблизились к Главнокомандующему,
чтобы прочесть его мысли. Я передаю их так, как я их слышал --
разрозненными и трагическими в своей важности:
"Наши войска гибнут! Боже, покарай Англию! Я -- избранник Божий! Я не
могу ошибаться! Мои генералы всё путают. Я понижу в звании ... (тут
он назвал имя новоприбывшей души, которая была с нами). Он виноват в
этом поражении. Я приказал ему захватить позиции противника. А он
вместо этого потерял наши собственные. Я не могу ошибаться! Я --
избранник Божий!"
-- Прекрасное Существо повернулось к душе, которая раньше была
генералом.
-- Хотите доложить о себе кайзеру?
-- Он повернулся к нам, в глазах его была грусть.
-- Я не стану беспокоить кайзера, -- сказал он.
Между нами воцарилось молчание. Немного погодя, Прекрасное Существо
вновь повернулось к генералу, на его лице была написана жалость.
-- Могу я что-нибудь для вас сделать?
-- Не могли бы вы отвести меня к моей матери -- она умерла от горя
еще в первые дни войны, когда погиб мой брат. Я очень устал. Я хочу
видеть свою старую мать.
В глазах незнакомца в розовом светилось удивление.
-- Оказывается, на этой странной звезде есть даже любовь! -- сказал он.
Письмо XX
НАД ПОЛЯМИ СРАЖЕНИЙ
12 апреля 1915
Представьте себе поле битвы: вытянутую, изломанную двойную линию
людей, коней, орудий и прочих атрибутов войны.
В прежние дни на Земле я изучал когда-то теорию и практику войны, но
в этой войне все мои познания оказались почти бесполезными. И причина
здесь не только в том, что изменились сами условия ведения военных
действий, но ещё и в том, что раньше я представлял себя стоящим по
ту, или по другую сторону воображаемого поля битвы; теперь же я наяву
пребываю одновременно и с той, и с другой стороны, словом -- повсюду.
Я читаю мысли командиров обеих сторон, я сижу в окопах вместе с
солдатами, иногда наполовину погребенными в грязи и в воде, я езжу по
полям вместе с кавалерией, выдвигаюсь вперед вместе с артиллерией,
сопровождаю наверх души убитых, вместе с ними прохожу сквозь ад
недоумения, которое почти всегда охватывает их после того, как они
оказываются безжалостно выброшенными из своих тел.
Поистине, "Война -- это ад!" И не стройте себе никаких героических
иллюзий -- вы, живущие в мире и рассуждающие о том, чего вы не можете
знать.
Даже когда стихают выстрелы, ужасы не кончаются. Мрачная и тихая
дождливая ночь наполнена страждущими и мятущимися душами. Часто
какая-нибудь душа бродит туда-сюда в поисках своего товарища, с
которым её породнили узы боевого братства -- того прекрасного цветка,
который расцветает на безобразном стебле войны. Часто они вновь и
вновь переживают ярость и ужас последней атаки; они вновь вонзают
воображаемый штык в тело воображаемого врага; или, когда они
собираются вместе, а так обычно и бывает, то всей своей массой
безрассудно бьются о какое-нибудь стоящее на их пути препятствие,
всякий раз ощущая противостоящую им силу.
Генерал, о котором я писал в своем предыдущем письме, был человеком
духовно развитым; поэтому он очень скоро смог освободиться от пут
материи; он был одним из тех патриотов, для кого его собственная
страна это бог, а его император -- герой, за которым нужно
вдохновенно следовать. Но большинство из тех, кто гибнет на полях
сражений -- простые солдаты, которые сражаются по воле массы, стоящей
за их спиной. Эти, как правило, сразу же попадают в темноту и
блуждают затем в течение какого-то времени в мраке и недоумении.
Но некоторые -- напротив, пребывают в полном сознании практически с
момента своей смерти. И часто нападают на солдат противника, когда те
спят. Сны на полях сражений бывают ужасны в своем сходстве с
реальностью.
А иногда, опять-таки из-за всеобщей неразберихи, души совершенно
теряются и стремятся держаться поближе друг к другу, даже если это
души бывших врагов, чтобы избавиться от ощущения гнетущей тоски,
которое навевает им тьма, разделяющая "невидимые" миры. Страх
заставляет их забыть о том, кто их бывшие друзья, а кто -- бывшие
Пирамида