записано; я решила, что если я вообще опубликую когда-нибудь
эти письма, то опубликую их с предельно откровенным
вступлением, в котором изложу все обстоятельства их получения.
Надо сказать, что интерес, который вызвали "Письма Живого
Усопшего, изданные одновременно в Лондоне и в Нью-Йорке, меня
поразил. Начали поступать просьбы о предоставлении права на
перевод, я оказалась буквально завалена письмами, поступающими
со всех концов земного шара. Я написала множество ответов, но
ответить на все письма было просто невозможно.
В первой книге я не сообщала о том, кто автор этих писем, так
как чувствовала, что не в праве этого делать без согласия его
семьи; но летом 1914 года, когда я еще жила в Европе, в "New
York Sunday Word" появилось довольно пространное интервью с
м-ром Брюсом Хэтчем, в котором он выразил уверенность в том,
что "Письма" являются подлинными посланиями его отца --
покойного судьи Дэвида П. Хэтча из Лос-Анджелеса (Калифорния)...
После того, как письма прекратили поступать в 1913 году, в
течение почти двух последующих лет я чувствовала присутствие
"Х." только два или три раза, когда он передал мне несколько
кратких советов, касающихся моих личных дел.
4-го февраля 1915 года в Нью-Йорке я неожиданно почувствовала,
что "Х." стоит в комнате и ощутила желание писать; но, как это
бывало и раньше (за исключением разве что одного-двух случаев),
я не имела ни малейшего представления о том, что он собирается
сказать. Моей рукой он написал следующее:
"Когда я вернусь и поведаю вам историю этой войны так, как
видна она с этой стороны, вы будете знать о ней больше, чем
все правительства воюющих стран, вместе взятые".
Это письмо я показала двум своим друзьям, проявившим большой
интерес к предыдущей книге, -- м-ру и м-с Вэнс Томпсон. И с
любезного разрешения "Х." мы договорились, что супруги Томпсон
один раз в неделю будут присутствовать на сеансах автоматического
письма для достижения лучшей "концентрации". Их искренняя вера
очень помогла мне в моей нелегкой работе над первой половиной
этой книги.
Запись сообщений "Х.", конечно же, не ограничивается теми
сеансами, что мы провели вместе, но примерно треть от первой
половины книги была написана в присутствии м-ра и м-с Томпсон,
и к тому же -- в их доме. После этого они уехали в Калифорнию,
и я продолжила работу одна.
Читателю, возможно, будет небезынтересно узнать побольше о
самом процессе автоматического письма. Процесс этот постепенно
изменялся от жесткого и чисто механического воздействия на мою
руку извне (в начале работы над первой книгой) до деликатного
обращения непосредственно к моему разуму.
Если читатель потрудится представить себе присутствие своего
друга, образ которого ярко запечатлен в его памяти, затем --
вычтет из него то, что он видит своим физическим зрением,
оставив лишь тончайшие мыслительные вибрации, позволяющие
ощущать его присутствие, а после -- добавит недоступное
описанию "внутреннее зрение", то, возможно, сможет понять,
каким образом мне удавалось чувствовать присутствие "Х." в
моей комнате.
Очевидно, точно так же Хелен Келлер догадывается о приближении
своих друзей, отличая одного от другого, хотя ничего не видит
и не слышит.
Когда я начинала ощущать присутствие "Х.", сразу же бралась за
карандаш и записную книжку, как и подобает личному секретарю,
а затем усилием воли замедляла деятельность своего объективного
разума до тех пор, пока в нем не оставалось ни единой мысли
или даже намека на мысль. И тогда непосредственно в моем мозгу
начинали звучать слова, все так же без помощи сознания приводя
в движение мою руку. Все было в точности так, как будто я
слушала диктант, только не ушами, а каким-то небольшим, но
сверхчувствительным участком своего мозга.
В первое время, начиная писать предложение, я не могла даже
приблизительно предположить, как оно закончится. Я не знала,
будет ли оно последним, или же за ним последует еще пара тысяч
слов. Я просто писала и писала, находясь в состоянии
добровольного самоотрицания, до тех пор, пока вышеописанное
ощущение присутствия вдруг само собой не пропадало. И всё,
больше не поступало ни единого слова, процесс автоматического
письма заканчивался.
Вполне естественно, что у скептически настроенного читателя
(как было, впрочем, поначалу и у меня самой) возникнет вопрос:
а не мое ли собственное подсознание продиктовало мне все эти
"Письма Живого Усопшего о войне", дабы хоть как-то объяснить
причины этой всемирной трагедии, еще пару лет назад казавшейся
невозможной.
Однако, опираясь на свой большой опыт автоматического письма
под диктовку "Х.", и на тот факт, что в течение двух лет я
получила от него всего лишь два или три не очень важных
сообщения, хотя и довольно часто думала о нем, а также на свою
привычку подвергать самому скрупулезному анализу все феномены,
носящие паранормальный характер, я могу теперь со всей
уверенностью заявить, что мне вполне по силам отличить
Пирамида