Первое и главное во всякой вере есть признание Божественного начала: вера
(religio), которая не признает Божественного начала, не есть вера. Поэтому и
заповеди всякой веры говорят о Богослужении, т.е. учат, каким образом
следует поклоняться Божеству, чтоб быть ему угодным. Насколько эти заповеди
начертаны в сердце человека, т.е. насколько он хочет и любит их, настолько и
сам Господь ведет его.
Известно, что язычники, равно как и христиане, живут нравственно, и
даже многие из них лучше христиан. Ведут же люди нравственную жизнь или ради
Божественного начала, или ради мнения людского. Первая из них, т.е. жизнь
нравственная ради Божественного начала, есть жизнь духовная. Та и другая по
внешнему виду кажутся одинаковыми, но внутри они совершенно различны: одна
спасает человека, другая - нет. Кто ведет жизнь нравственную ради
Божественного начала, тот ведом этим началом, а кто ведет нравственную жизнь
ради людского мнения, тот ведом самим собой. Это будет яснее из следующего
примера: кто не делает зла ближнему потому, что это противно вере (религии)
и, следовательно, противно Божественному началу, тот воздерживается от зла
из духовного побуждения, но кто не делает зла другому единственно из страха
закона, из страха потерять доброе имя, честь или выгоду и, следовательно,
воздерживается от зла только ради себя и мира, тот воздерживается от зла из
природного побуждения и ведом самим собой; жизнь этого человека природная, а
того - духовная.
Человек, чья нравственная жизнь духовна, носит небеса в себе самом, но
тот, чья нравственная жизнь только природна, не слышит в себе небес. Это
происходит оттого, что небеса наитствуют свыше и раскрывают внутренние
начала, а через внутренние начала наитствуют на внешние, меж тем как мир
влияет снизу и раскрывает внешние начала, а не внутренние, ибо нет никакого
влияния из мира природного на духовный, но есть влияние или наитие из мира
духовного на природный. Вследствие этого при одном влиянии из мира
природного, без принятия в то же время и небес, внутренние начала
закрываются. Из этого можно видеть, кто те, что приемлют в себя небеса, и
те, что не приемлют их. Однако небеса в одном человеке не подобны небесам в
другом человеке. Они различаются в каждом по любви ко благу и к истине, от
этого блага происходящей. Любящие благо ради Божественного начала любят и
Божественную истину, ибо благо и истина любят себя взаимно и ищут
соединения. Вот почему язычники хотя они и не обретаются здесь в подлинных
истинах, но в той жизни, по любви своей к ним, приемлют их.
320. Какой-то дух из язычников, живший на земле в добре благостыни,
согласно понятиям своей веры, услыхал, как духи из христиан рассуждали о
том, чему следует верить (рассуждения духов между собой, особенно о благах и
истинах, несравненно полнее и умнее, чем людские), и удивился, что они так
спорят, сказав, что он не хочет и слушать их, ибо они рассуждают,
основываясь на одном видимом и обманчивом. Он поучил их следующим образом:
если во мне есть благо, то через это самое благо я могу подлинность истины
признать, а истину, мне неведомую, могу узнать.
321. Из многих случаев я узнал, что язычники, жившие нравственно, в
повиновении и послушании, во взаимной благостыне, согласно понятиям своей
веры, и вследствие того стяжавшие некоторую степень совести, приемлются в
той жизни и с особенным тщанием поучаются там ангелами во благах и истинах
веры и что, покуда они поучаются, они ведут себя скромно, разумно и мудро,
легко принимают истину и проникаются ею, ибо они не составили себе против
истин веры ложных понятий, которые бы нужно было опровергать, а тем более
каких-либо нечестивых понятий о Господе, подобно многим из христиан, которые
не имеют о Господе другого понятия, как о простом человеке. Когда язычники
узнают, что Бог стал человеком и таким образом явил себя миру, они тотчас
признают это и поклоняются Господу, говоря, что всеконечно Бог мог явить
себя миру, ибо Он есть Бог небес и земли и род человеческий принадлежит Ему.
Бесспорна та Божественная истина, что без Господа нет никакого спасения, но
под этим должно понимать, что нет другого спасения, как через Господа.
Вселенная полна земель, и все они полны жителей. Едва некоторые из них
знают, что Господь принял человечность на нашей земле; но так как они
поклоняются Божественному началу в человеческом образе, то они принимаются и
ведутся Господом (см. об этом небольшое сочинение О землях Вселенной).
322. Между язычниками, как и между христианами, есть мудрые люди и
простые. Чтоб я мог узнать, каковы те и другие, мне дано было говорить с
ними иногда в продолжение нескольких часов, а иногда в продолжение целых
дней. Но ныне не бывает тех мудрых людей, как бывало в древности и особенно
в древней церкви, которая распространилась почти по всей Азии и верования
которой перешли ко многим языческим народам. Чтоб я мог узнать, каковы были
мудрецы того времени, мне дано было дружески беседовать с некоторыми из них.
Ко мне пришел дух, который был некогда одним из самых мудрых людей и
потому известен ныне в ученом мире; я говорил с ним о разных предметах, и
мне дано было полагать, что это был Цицерон. Знавши его за мудреца, я повел
разговор о мудрости, о разуме, о порядке, о Слове и, наконец, о Господе.
Относительно мудрости он мне сказал, что нет другой мудрости, кроме
относящейся к жизни, и что ничто другое не заслуживает этого названия. О
разумении он сказал мне, что оно исходит от мудрости; о порядке - что он
исходит от всевышнего Бога и что жить в порядке значит быть мудрым и
разумным. Что касается Слова, то, когда я прочитал ему несколько строк из
пророков, он нашел в этом величайшее удовольствие, и особенно в том, что
каждое имя и каждое слово имеют внутреннее значение, и весьма дивился, что
ученые нынешнего времени не находят удовольствия в таком изучении Слова. Я
видел ясно, что внутренние начала мысли или духа (mentis) его были раскрыты,
но он сказал мне, что более слушать не может, потому что постигаемое было
для него слишком свято, чтоб он мог его долее выносить, - до такой степени
он был этим чтением внутренне проникнут. Наконец я заговорил с ним о Господе
и сказал, что Он родился человеком, но был зачат от Бога, совлекся
человечности, полученной Им от матери, и облекся в человечность Божественную
и что Он, а не другой кто, управляет Вселенной. На это собеседник мой
отвечал мне, что он знает о Господе многое и постигает по-своему, что
спасение рода человеческого не могло совершиться иначе. В продолжение нашего
разговора несколько злых духов из христиан внушали разные соблазны, но он не
обращал на них никакого внимания, говоря, что это неудивительно, ибо в
продолжение земной жизни своей они набрались об этом предмете ложных
понятий, и что, покуда эти понятия не будут устранены, они не могут
утвердиться в понятиях противоположных, как те люди, которые оставались в
полном неведении.
323. Мне также дано было говорить с другими духами, жившими в древности
и принадлежавшими тогда к числу самых мудрых. Я сперва увидал их спереди, на
некотором расстоянии; с этого места они могли постичь мои внутренние мысли
и, следовательно, многое в них весьма отчетливо. Из одной мысли моей они
Пирамида