***
Изменение фасадов жалости к себе означает только то, что воин переносит прежде
важные составляющие на второй план. Жалость к самому себе по-прежнему остается чертой
его характера, однако теперь она занимает место на заднем плане — подобно тому, как
представления о надвигающейся смерти, о смирении воина или об ответственности за свои
поступки когда-то тоже существовали на заднем плане и никак не использовались до тех
пор, пока воин не стал воином.
***
Воин признает свою боль, но не индульгирует в ней. Поэтому настроение воина, который
входит в неизвестность, — это не печаль. Напротив, он весел, потому что он чувствует
смирение перед своей удачей, уверенность в том, что его дух неуязвим, и, превыше всего,
полное осознание своей эффективности. Радость воина исходит из его признания своей
судьбы и его правдивой оценки того, что лежит перед ним.
КОММЕНТАРИИ
«Сказки о силе» отмечают мой полный провал. В то время, когда происходили описанные
в этой книге события, я страдал от тяжелого эмоционального сдвига, переломного момента
воина. Дон Хуан Матус покинул этот мир, оставив в нем четырех своих учеников. Дон Хуан
использовал ко всем личный подход и поставил перед каждым свою задачу. Я считал эту
задачу неким плацебо, не имеющим никакого значения в сравнении с тяжестью нашей
потери.
Никакие надуманные задачи не могли смягчить горечь от ощущения того, что нам никогда
уже не увидеть дона Хуана. Моей первой просьбой к дону Хуану, разумеется, стали слова о
том, что я хотел бы отправиться вместе с ним.
— Ты еще не готов, — сказал он. — Будь реалистичен.
— Но я мог бы приготовиться в мановение ока, — заверил его я.
— Не сомневаюсь. Если ты и будешь готов, то только не для меня. Мне требуется
совершенная действенность. Мне нужны безупречная воля, безупречная
дисциплинированность. Этого у тебя еще нет. Они появятся, ты движешься к ним, но сейчас
их у тебя еще нет.
— Но ведь ты смог бы забрать меня с собой, дон Хуан — даже если я еще не готов и не
совершенен.
— Думаю, да, но я не стану этого делать. Это оказалось бы для тебя постыдным
расточительством. Поверь мне, ты потерял бы все. Не настаивай. Назойливость не относится
к миру воинов.
Этого заявления было достаточно, чтобы я прекратил свои просьбы. Однако внутренне я с
тоской желал уйти вместе с ним, выйти за пределы всего, что я знал и считал нормальным и
реальным.
Когда наступил тот миг, когда дон Хуан окончательно покидал этот мир, он превратился в
какую-то разноцветную газообразную светимость. Он стал чистой энергией, свободно
текущей во Вселенной. В тот момент мое ощущение потери стало таким нестерпимым, что
мне захотелось умереть. Я позабыл обо всем, что говорил дон Хуан, и без малейших
колебаний решил броситься в пропасть. Я рассчитывал, что если сделаю это, то в миг смерти
дон Хуан обязан будет взять меня с собой и спасти хотя бы те крохи осознания, что во мне
остались.
Однако по каким-то причинам, необъяснимым как с точки зрения убеждений моей
обычной системы познания, так и с позиции системы познания мира шаманов, я не погиб. Я
остался один в мире повседневной жизни, а три мои когорты рассеялись по всему миру. Я
стал незнакомцем для самого себя, и это сделало мое одиночество еще более горьким.
Я считал себя неким провокатором, каким-то шпионом, которого дон Хуан по неясным
соображениям оставил здесь после себя. Высказывания из книги «Сказки о силе»
показывают неведомое качество этого мира — не мира шаманов, а мира обыденной жизни,
которая, по словам дона Хуана, так же загадочна и богата, как и все остальное. Чтобы
насладиться чудесами мира повседневной жизни, нужно только одно: достаточная
отрешенность. Однако еще больше отрешенности нам необходимы достаточные страсть и
отрешенность.
— Чтобы этот мир, который кажется таким банальным, смог распахнуться и явить нам свои
чудеса, воин должен любить его, — предупреждал меня дон Хуан.
Когда он произнес эти слова, мы находились в пустыне Соноры.
— Быть в этой дивной пустыне и смотреть на эти изрезанные пики ненастоящих гор,
которые на самом деле созданы потоками лавы давно исчезнувших вулканов, — это очень
тонкое ощущение, — говорил он. — Замечать, что некоторые из кусков обсидиана возникли
при таких высоких температурах, что на них еще сохранились признаки их
происхождения, — это славное чувство. В них полно силы. Бесцельно бродить среди этих
изрезанных вершин и находить те куски кварца, что способны ловить радиоволны, — вот что
замечательно. Единственным недостатком этого величественного пейзажа является то, что
переход к чудесам этого мира — к чудесам любого мира, — требует, чтобы человек был
воином: молчаливым, собранным, отрешенным, закаленным под натиском непознанного. Ты
еще недостаточно закален, и потому твой долг заключается в поиске полноты — только
после этого ты можешь говорить о путешествии в Бесконечность.
Тридцать пять лет своей жизни я провел, добиваясь зрелости воина. В поисках этого
ощущения закаленности под натиском непознанного я посетил места, не поддающиеся
никаким описаниям. Я уходил туда незаметно и без приглашения, и точно так же
возвращался назад. Воины действуют бесшумно и одиноко, и, когда воины уходят или
возвращаются, они делают это так незаметно, что никто об этом не знает. Добиваться
зрелости воина иным путем означало бы действовать напоказ, и потому это недопустимо.
Изречения из «Сказок о силе» стали для меня самым острым напоминанием о том, что
намерение тех шаманов, которые жили в Мексике в древности, по-прежнему безупречно в
своем проявлении. Колесо времени неуклонно движется вокруг меня, заставляя
всматриваться в те бороздки, которые остаются логически связанными, хотя в их отношении
любые слова бессильны.
— Достаточно сказать, — говорил однажды дон Хуан, — что беспредельность этого мира,
будь то мир шаманов или обычных людей, настолько очевидна, что только заблуждение не
позволяет нам этого заметить. Попытка объяснить заблуждающимся существам, что значит
затеряться в бороздках колеса времени, — самое бессмысленное, что только может делать
воин. Таким образом, он полностью убеждается, что эти путешествия представляют собой
единственную принадлежность его состояния воина.
ВАЖНЕЙШИЕ ПОНЯТИЯ ИЗ «ВТОРОГО КОЛЬЦА СИЛЫ»
***
Человек становится мужественным, когда ему нечего терять. Мы малодушны только тогда,
когда есть еще что-то, за что мы можем цепляться.
***
У воина нет возможности отдавать что бы то ни было на волю случая. Воин реально
Тэги:
Шаманизм Шаманизм
Пирамида