всего. Но такая карта мне в
то время как-то не выпадала. Когда я рассказал дону Хуану о
трудностях, с которыми я
столкнулся в поисках подходящего профессора, я счел, что он
был ко мне несправедлив. Он
обозвал меня «мелким пшиком», и даже хуже того. Он сказал мне
то, что я и сам уже знал:
что не будь я столь возбужден, я смог бы успешно сотрудничать
с кем угодно, будь то в
науке или в бизнесе. — Воины-путешественники не жалуются, —
продолжал дон Хуан. —
Они принимают любое испытание со стороны бесконечности.
Испытание есть испытание. Оно
безлично. Его нельзя принимать как проклятие или милость.
Воин-путешественник или
принимает вызов и выигрывает, или гибнет. Лучше победить — так
побеждай! Я ответил, что
ему, или кому-то еще, легко так говорить, а вот выполнить это
— совсем другое дело, что
мои проблемы неразрешимы, поскольку происходят от
неспособности окружающих меня
людей быть последовательными. — Дело не в окружающих тебя
людях, — сказал он. — Они
ничего не могут с собой поделать. Это твоя оплошность, так как
ты можешь помочь себе, но
вместо этого склонен судить их, будучи в высшей степени
самоуверенным. Судить может
любой дурак. Судя их, ты можешь лишь взять от них худшее. Мы,
люди, все являемся
пленниками, и именно эта несвобода заставляет нас поступать
столь жалким образом. Твоя
задача в том, чтобы воспринимать людей такими, каковы они
есть! Оставь людей в покое. —
Ты абсолютно не прав на этот раз, дон Хуан, — сказал я. —
Поверь, мне совершенно ни к
чему ни судить их, ни каким-либо образом обманывать себя с их
помощью. — Ты ведь
понимаешь, что я имею в виду, — упорствовал он. — Если ты не
осознаешь свое желание
судить их, — продолжал он, — то ты еще хуже, чем я думал. Так
бывает со всеми воинами-
путешественниками, когда они только начинают путешествие, —
они становятся дерзкими и
отбиваются от рук. Я согласился с доном Хуаном в том, что мое
недовольство было в высшей
степени мелочным. Я прекрасно знал об этом. Я сказал дону
Хуану, что столкнулся с
повседневностью, с той повседневностью, что обладает ужасным
свойством сводить на нет
всю мою решительность, и что я постеснялся рассказывать ему об
эпизодах, которые
произвели на меня тягостное впечатление. — Давай-давай, —
убеждал он меня. —
Выкладывай! Не держи от меня никаких секретов. Я — как труба.
Все, что бы ты ни сказал,
уйдет в бесконечность. — Все, что у меня есть, это мелочные
жалобы, — сказал я. — Я в
точности такой же, как те люди, которых я знаю. Ни один
разговор с ними не обходится без
откровенных или же скрытых жалоб. Я рассказал дону Хуану о
том, как в самых простых
разговорах мои друзья умудряются ненавязчиво перейти к
бесконечному потоку жалоб —
как, например, в таком диалоге: — Как дела, Джим? — О,
прекрасно, Кэл, просто
великолепно. За этим следует тягостное молчание. Я вынужден
спросить: — Что, Джим, что-
нибудь не так? — Да нет, все чудесно. У меня были некоторые
нелады с Малом, но ты же
знаешь Мэла — эгоист и ничтожество. Но ведь друзей следует
принимать такими, каковы они
есть, не так ли? Он, конечно, мог бы быть чуть более
деликатным. Да какое там! Он — это он
и есть. Как ни крути, он всегда перекладывает все на других.
Он вел себя так, еще когда
нам было по двенадцать лет, так что я действительно сам
виноват. Какого черта я должен
его терпеть? — Да, Джим, ты прав, у Мэла действительно очень
тяжелый характер! — Ну,
если уж на то пошло, Кэл, то ты ничем не лучше Мэла. На тебя
никогда нельзя положиться.
И так далее. Другой классический диалог звучал так: — Как
дела, Алекс? Как тебе семейная
жизнь? — О, замечательно. Прежде всего, теперь я регулярно
питаюсь, ем домашнюю пищу,
но вот беда — начал поправляться. Мне нечем заняться, как
только смотреть телевизор.
Раньше я проводил время с ребятами, но теперь не могу. Тереза
мне не позволяет.
Разумеется, я мог бы послать ее ко всем чертям, но мне не
хочется ее обижать. У меня все
есть, но я чувствую себя несчастным. Перед тем как жениться,
Алекс был самым жалким из
нашей компании. Его любимой шуткой было каждый раз говорить
пришедшим к нему
друзьям: «Нука, бегом ко мне в машину, я хочу представить вас
своей сучке». Он млел от
удовольствия, наблюдая крушение наших надежд, когда мы видели,
что у него в машине
находится именно самка собаки. Он представлял свою «сучку»
Тэги:
Шаманизм
Пирамида