на меня, как львицы, готовые загрызть. Меня они смертельно
ненавидели, а его — любили.
Каково, по-твоему, было мне?
— И как ты справился с этим конфликтом, дон Хуан? — спросил
я с неподдельным
интересом.
— Ни с чем я не справлялся, — заявил он. — Этот конфликт
был результатом сражения
между двумя моими сознаниями. У каждого из нас, людей, есть
два сознания. Одно
полностью наше и похоже на тихий голос, который всегда несет в
себе мир, порядок, смысл.
Другое сознание — это нечто встроенное извне. Оно приносит нам
конфликты, внутренние
споры, сомнения, чувство безнадежности.
Я был так поглощен своими ментальными процессами, что
совершенно не уловил
сказанного доном Хуаном. Я мог бы воспроизвести его слова, но
они не имели для меня
никакого смысла. Дон Хуан спокойно, глядя мне прямо в глаза,
повторил все то, что он
только что сказал. И снова я не смог понять смысла его слов.
Мое внимание не
фокусировалось.
— Не пойму, в чем тут дело, дон Хуан, но я не могу
сосредоточиться на том, что ты мне
говоришь, — признался я.
— А я очень хорошо понимаю, почему ты не можешь, — сказал
он, широко улыбаясь. —
Поймешь и ты когда-нибудь, сразу же, как только разберешься:
любишь ты меня или нет. В
тот самый день, когда ты перестанешь быть центром мира — я-я.
Ну а пока что давай
отложим вопрос о наших двух сознаниях и вернемся к идее твоего
альбома памятных
событий. Я должен добавить, что составление такого альбома —
это упражнение на
дисциплину и беспристрастность. Можешь также считать его актом
битвы. Предсказание
дона Хуана — о том, что конфликт моей любви и нелюбви к нему
закончится, как только я
откажусь от своего эгоцентризма, — для меня ничего не решало.
Собственно, оно лишь еще
больше расстроило и разозлило меня. И когда дон Хуан сказал об
альбоме как об акте
битвы, я набросился на него со всей яростью.
— Уже саму идею коллекции событий трудно понять, — заявил я
протестующим тоном, —
а то, что ты называешь ее «альбомом», который к тому же
является «актом битвы», — для
меня это уже слишком. Это слишком неясно. Эти метафоры
настолько неясные, что теряют
всякий смысл.
— Странно! По мне, так как раз наоборот, — спокойно ответил
дон Хуан. — Для меня в
том, что такой альбом является актом битвы, содержится бездна
смысла. Я бы не хотел,
чтобы мой альбом памятных событий был чем-нибудь другим, кроме
акта битвы. Я хотел
продолжать спорить дальше, собираясь объяснить ему, что
понимаю идею альбома памятных
событий. Я возражал лишь против того, что дон Хуан так
запутанно ее излагает. В то время я
считал себя сторонником ясности и функциональности в
использовании языка. Дон Хуан
воздержался от комментариев по поводу моего воинственного
настроения. Он лишь покивал
головой, как бы полностью соглашаясь со мной. И тут произошло
что-то непонятное. Не то у
меня совершенно иссякла энергия, не то, наоборот, гигантская
волна энергии подхватила
меня. Совершенно неожиданно, помимо воли я осознал
бессмысленность этой перебранки и
мне стало стыдно.
— Почему я так себя веду? — честно спросил я дона Хуана.
Моему смущению не было
предела. Я был так потрясен только что пережитым, что у меня
вдруг потекли слезы.
— Не беспокойся о глупых мелочах, — сказал дон Хуан
успокаивающе. — Все мы такие, и
мужчины, и женщины.
— Ты имеешь в виду, дон Хуан, что мы по природе мелочны и
противоречивы? — Нет, мы
не мелочны и не противоречивы, — ответил он. — Наша мелочность
и противоречивость —
это, скорее, результат трансцендентального конфликта, под
влиянием которого мы все
находимся. Но только маги болезненно и безнадежно осознают
его. Это конфликт двух «я».
Дон Хуан сверлил меня взглядом; его глаза были как два черных
уголька.
— Ты все время говоришь мне об этих двух сознаниях, —
сказал я, — но мой мозг не
фиксирует то, что ты говоришь. Почему?
— В свое время ты поймешь, почему, — ответил он. — А пока
что достаточно будет, если я
еще раз повторю тебе то, что я говорил о двух сознаниях. Одно
из них — наше истинное
сознание, продукт всего нашего жизненного опыта; то сознание,
которое редко говорит,
Тэги:
Шаманизм
Пирамида
