сборки, которое он всякий раз вызывал у меня, сильно ударяя
меня по спине. Этим
смещением он помогал мне охватить энергетические поля, обычно
находившиеся на
периферии моего осознания. Иными словами, энергетические поля,
обычно находившиеся на
краю моей точки сборки, на время этого смещения оказывались в
ее центре. Такого рода
смещение имело для меня два последствия — чрезвычайное
обострение мыслей и
восприятия и неспособность вспомнить, вернувшись к нормальному
осознанию, что же
происходило, пока я был в таком измененном состоянии. Мои
взаимоотношения с другими
учениками дона Хуана являли собой пример обоих этих
последствий. У меня были спутники,
товарищи по окончательному путешествию. Я взаимодействовал с
ними только в состоянии
повышенного осознания. Четкость и границы нашего
взаимодействия были потрясающи.
Расплачиваться же за это приходилось тем, что в повседневной
жизни от них оставались
лишь болезненные псевдовоспоминания, приводившие меня в
отчаяние и вызывавшие
беспокойные ожидания неизвестно чего. Можно сказать, что в
обычной жизни я жил в
постоянном ожидании кого-то, кто должен был внезапно
возникнуть передо мной, то ли
появившись из административного здания, то ли наскочив на меня
из-за угла. Куда бы я ни
направлялся, мой взор поневоле рыскал повсюду в поисках
несуществующих людей,
которые, однако, существовали как никто другой. Пока я сидел в
то утро у Шипа, все, что
происходило со мной в состоянии повышенного осознания за все
годы, проведенные с доном
Хуаном, вплоть до мельчайших деталей вновь превратилось в
непрерывное воспоминание.
Дон Хуан жаловался, что мужчина-маг, являющийся нагвалем, из-
за размеров своей
энергетической массы волей-неволей оказывается разделен на
части. Он говорил, что
каждый такой фрагмент занимал особую часть общего поля
восприятия, и события, которые
он переживал в каждом таком фрагменте, должны были однажды
воссоединиться в цельную,
осознанную картину всего, что происходило в течение его жизни.
Глядя мне в глаза, он
сказал, что для этого объединения требуются годы, и ему
известны случаи, когда нагвали
так и не достигали полного сознательного охвата своей
деятельности и жили разделенными.
То, что я пережил в это утро у Шипа, превосходило все, что
могло привидеться мне в самых
буйных фантазиях. Дон Хуан время от времени говорил мне, что
мир магов не является
неизменным, где каждое слово окончательно и бесповоротно, а
представляет собой мир
непрекращающихся колебаний, где ничто не должно приниматься
как данность. Прыжок в
пропасть настолько изменил мою познавательную способность, что
я смог допускать
возможности, казавшиеся прежде удивительными и неописуемыми.
Но все, что я мог сказать
об объединении своих познающих фрагментов, было лишь
приближением к реальности. В то
роковое утро у Шипа я пережил нечто бесконечно более мощное,
чем в день, когда впервые
увидел течение энергии во Вселенной, в день, который
закончился для меня тем, что я
перенесся из университетского городка в свою постель без того,
чтобы добираться домой
так, как того требовала моя познавательная система, чтобы все
событие представлялось
реальным. У Шипа я воссоединил все фрагменты своей сущности. В
каждом из них я
действовал в высшей степени уверенно и последовательно и все
же не имел ни малейшего
представления о том, как мне это удавалось. Это была, по
существу, гигантская
головоломка, и установка на место каждого ее кусочка
производила невыразимый эффект. Я
сидел у стойки ресторана Шипа, исходил потом, безрезультатно
раздумывал и настойчиво
задавал себе вопросы, на которые не существовало ответов. Как
все это было возможно?
Как я мог быть разделен таким образом? Кто мы на самом деле?
Вне сомнения, мы не те, кем
большинство из нас себя считает. Я — по крайней мере, некая
сердцевина меня — обладал
воспоминаниями о событиях, никогда не происходивших. Я не мог
даже плакать. — Маг
плачет, когда он фрагментирован, — как-то сказал мне дон Хуан.
— В целостном состоянии
его охватывает такая дрожь, что может даже убить его. Меня
охватила именно такая дрожь!
Я сомневался, что когда-либо встречусь со своими спутниками.
Мне казалось, что все они
остались с доном Хуаном. Я был один. Мне хотелось думать об
этом, оплакивать эту утрату,
Тэги:
Шаманизм
Пирамида