Веревка лопнула, а сила рывка откинула меня на спину, и я
кувырком влетел в дом.
Когда я с треском влетел в открытую дверь, дон Хуан,
Висенте и Сильвио Мануэль стояли посреди комнаты и аплодировали
мне.
- Какое драматичное возвращение, - сказал Висенте, помогая
мне встать, - ты одурачил меня. Я не думал, что ты
способен на такие вспышки.
Дон Хуан подошел ко мне и развязал узел, освобождая
мою шею от куска обмотанной веревки.
Меня трясло от страха, напряжения и гнета. Дрожащим
голосом я спросил дон Хуана, зачем он так издевается надо
мной. Они засмеялись и на миг показались совсем не грозными.
- Мы хотели проверить тебя и определить, к какому типу
мужчин ты действительно относишься, - сказал дон Хуан.
Он подвел меня к одной из кушеток и вежливо предложил
присесть. Висенте и Сильвио Мануэль сели в кресла, а дон
Хуан опустился на другую кушетку лицом ко мне.
Я нервно рассмеялся, но больше не опасался за свою ситуацию,
и не боялся дон Хуана и его друзей. Все трое смотрели
на меня с откровенным любопытством. Висенте не мог перестать
улыбаться, хотя и делал отчаянные усилия казаться
серьезным. Сильвио Мануэль, рассматривая меня, ритмично потряхивал
головой. Его глаза остановились на мне и были расфокусированы.
- Мы связали тебя, - продолжал дон Хуан, - чтобы узнать,
какой ты - ласковый, терпеливый, безжалостный или же
хитрый. Мы не нашли в тебе ни одной из этих вещей. Скорее
всего, ты просто выдающаяся индульгирующая личность, как я
и говорил.
- Если бы ты не индульгировал в своем неистовстве, ты,
конечно же, заметил бы, что грозный узел на веревке вокруг
твоей шеи был фальшивым. Это застежка. Висенте придумал
этот узел, чтобы дурачить своих друзей.
- Ты яростно разорвал веревку. Безусловно, ты не ласков,
- сказал Сильвио Мануэль.
Секунду они сидели в молчании, потом расхохотались.
- У тебя нет ни безжалостности, ни хитрости, - продолжил
дон Хуан. - если бы они у тебя были, ты легко бы расстегнул
оба узла и убежал с ценной веревкой. У тебя нет и
терпения. Имей его, ты скулил бы и кричал до тех пор, пока
не увидел бы, что у стены лежат садовые ножницы, которыми
можно перерезать веревку в два счета и уберечь себя от мук
и перенапряжения.
- Тебя нельзя научить быть неистовым и тупым. Ты уже
такой. Но ты можешь научиться быть безжалостным, хитрым,
терпеливым и ласковым.
Дон Хуан объяснил мне, что безжалостность, хитрость,
терпение и ласковость были сутью "выслеживания". Они были
основаниями, которым, со всеми их ответвлениями, надо обучаться
аккуратно и тщательно.
Все это он, конечно, адресовал мне, но говоря, смотрел
то на Висенте, то на Сильвио Мануэля, которые слушали его с
величайшим вниманием и время от времени в согласии кивали
головами.
Он несколько раз подчеркнул, что обучение "выслеживанию"
- одно из наиболее трудных дел, которые совершают маги.
И он настаивал, что не имеет значения тот факт, что они
сами обучают меня "выслеживанию", не имеет значения и то,
что я верю в противоположное, есть только безупречность,
которая диктует их поступки.
- Будь уверен, мы знали, что делаем. Наш бенефактор,
нагваль Хулиан, видел это, - сказал дон Хуан, и все трое
взорвались таким шумным смехом, что я даже почувствовал себя
неудобно. Я не знал, что и думать.
Дон Хуан повторил, что очень важным пунктом для понимания
было то, что для наблюдателя поведение магов могло
показаться злым, хотя в действительности их поведение всегда
остается безупречным.
- Как ты можешь говорить об отличии, если находишься
на одном конце связки маг-наблюдатель? - спросил я.
- Злые поступки люди совершают для личной выгоды,
- сказал он. - маги, наоборот, преследуют в своих действиях
конечную цель, которая не имеет ничего общего с личной выгодой.
Тот факт, что они наслаждаются своими поступками,
нельзя оценивать как прибыль. Скорее всего, это состояние
их характера. Обычный человек действует лишь в том случае,
если есть шанс на прибыль. Воины говорят, что они действуют
не ради выгоды, но для духа.
Я задумался над этим. Действовать, не принимая в расчет
выгоды, было для меня действительно чуждой концепцией.
Я был воспитан, вкладывая деньги, надеяться на какое-нибудь
вознаграждение, и это касалось всего, чем бы я не занимался.
Должно быть, дон Хуан расценил мое молчание и задумчивость
как скептицизм. Он засмеялся и посмотрел на своих товарищей.
Взять нас четверых, например, - продолжал он. - ты веришь,
что участвуя в этой ситуации, ты в конце концов получишь
из нее какую-то пользу. Если ты рассердишься на нас
или мы разочаруем тебя, ты начнешь мстить нам злыми поступками.
Мы же, наоборот, не думаем о личной выгоде. Наши
действия продиктованы безупречностью - мы не можем ни сердиться,
ни разочаровываться относительно тебя.
Дон Хуан улыбнулся и сказал мне, что с момента, когда
мы встретились на автобусной станции, все, что он делал со
мной, даже если так и не казалось, было продиктовано безупречностью.
Он пояснил, что ему было необходимо поставить
меня в беззащитную позицию и тем самым помочь мне войти в
состояние повышенного сознания. Именно поэтому он и сказал
мне тогда про раскрытую ширинку.
- Это был способ встряхнуть тебя, - сказал он с усмешкой.
- мы грубые индейцы, поэтому все наши встряски довольно
Тэги:
Шаманизм
Пирамида