индейцу, который был ближе ко мне.
- Это Сильвио Мануэль, - сказал он мне. - он самый
сильный и опасный воин моей партии и наиболее таинственный
из всех.
Черты Сильвио Мануэля как бы сошли с фресок майя. Его
цвет лица был бледным, почти желтым. Мне подумалось, что он
похож на китайца. Его раскосые, но без эпического изгиба
глаза были большими, черными и блестящими. У него не было
ни усов, ни бороды, зато бросались в глаза волосы, черные
как смоль с блестками седины. Лицо украшали высокие скулы и
полные губы. Он был невысоким, около 160 сантиметров, худощавым
и жилистым, одетым в желтую спортивную рубашку, коричневые
брюки и тонкий бежевый жакет. По одежде и манерам он
выглядел как мексиканский американец.
Я улыбнулся и протянул Сильвио Мануэлю руку, но он
оставил этот жест без ответа и только небрежно кивнул.
- А это Висенте Медрано, - сказал дон Хуан, поворачиваясь
к другому мужчине. - это наиболее осведомленный и
старейший из моих компаньонов. Старейший не по годам, а потому,
что он был первым учеником моего бенефактора. Висенте
кивнул мне так же небрежно, как и Сильвио Мануэль, и тоже
не сказал ни слова.
Он был немного выше Сильвио Мануэля, но по комплекции
казался таким же худым. Его лицо было румяным, с аккуратно
подрезанной бородкой и усами. Черты лица были почти нежными:
тонкий, красиво очерченный нос, небольшой рот, утонченные
губы. Густые темные брови контрастировали с седой бородой
и усами. У него были коричневые глаза, блестящие и
смешливые, несмотря на его хмурый вид.
Одет он был консервативно: костюм из льняной полосатой
ткани и рубашка с открытым воротом. Казалось, что он преднамеренно
подчеркивал мексиканско-американское происхождение.
Я догадался, что именно он был владельцем этого дома.
В сравнении с ним дон Хуан выглядел как индейский пеон.
Его соломенная шляпа, поношенные башмаки, старые брюки
цвета хаки и рубашка-шотландка делали его похожим на садовника
или подмастерье. Когда я увидел их троих вместе, у
меня было такое впечатление, что дон Хуан переодет в чужую
одежду. Мне пришло в голову странное сравнение, что дон хуан
здесь старший офицер, выполняющий секретное задание, но
несмотря на все свои старания он не может скрыть годами
отточенную привычку командовать.
У меня было такое чувство, что все они примерно одного
и того же возраста, хотя дон Хуан выглядел намного старше
остальных, и в то же время он казался бесконечно сильнее их.
- Я думаю, вы уже знаете Карлоса - как величайшую индульгирующую
личность, которую я когда-либо встречал, - сказал
дон Хуан с ужасно серьезным видом. - еще более величайшую,
чем наш бенефактор. Уверяю вас, что если и есть человек,
воспринимающий индульгирование серьезно, так это он.
Я засмеялся, но меня никто не поддержал. Хозяева смотрели
на меня со странным блеском в глазах.
- Я не сомневаюсь, что вы создадите памятное трио,
- продолжал дон Хуан. - Старейший и наиболее осведомленный,
наиболее опасный и сильный, и наиболее индульгирующий тип.
Они по-прежнему не смеялись, внимательно изучая меня до
тех пор, пока я не смутился. И тогда Висенте Медрано нарушил
молчание.
- Не знаю, зачем ты привел его в дом, - сказал он сухим,
резким тоном. - От него мало пользы. Выгони его на задний
двор.
- И свяжи его, - добавил Сильвио Мануэль.
Дон Хуан повернулся ко мне. - идем, - сказал он тихо,
и быстрым кивком головы указал на заднюю часть дома.
Было более чем ясно, что этим людям я не понравился. Я
не знал, что сказать. Конечно, я был и рассержен и обижен,
но эти чувства были тем, что рикошетом отскакивало от моего
состояния повышенного сознания.
Мы вышли на задний двор. Дон Хуан небрежно поднял кожаную
веревку и обкрутил ее вокруг моей шеи с неимоверной
скоростью. Его движения были так быстры и так проворны, что
секундой позже, когда до меня дошло происходящее, дело было
уже сделано. Я, как собака, был привязан за шею к одной из
двух колонн из шлакоблоков, которые поддерживали тяжелую
крышу задней веранды.
Дон Хуан покачал головой, выказывая то ли смирение, то
ли неверие, и вернулся в дом, едва я начал кричать, чтобы
он развязал меня. Веревка, туго обкрученная вокруг моей
шеи, мешала кричать так громко, как мне бы хотелось.
Я не мог поверить тому, что случилось. Сдерживая гнев,
я попытался развязать узел на моей шее. Он был таким маленьким,
что кожаные полосы, казалось, склеились вместе.
Стараясь раздвинуть их, я обломал свои ногти.
Потом был приступ неконтролируемого гнева, и я рычал
как обессиленный зверь. Я схватил веревку, накрутил ее на
свои предплечья и, уперев ноги в колонну, рванулся изо всех
сил. Но кожа оказалась слишком крепкой для моих мышц. Я почувствовал
себя униженным и напуганным. Страх дал мне момент
трезвости. Я знал, что позволил обманчивой ауре рассудительности
дон Хуана обмануть себя.
Я оценил свою ситуацию так объективно, как только мог,
и не увидел иного средства спасения, как только перерезать
кожаную веревку. Я начал бешено перетирать ее об острый
угол колонны. Мне казалось, что если я успею разодрать веревку,
прежде чем кто-нибудь из мужчин выйдет во двор, у
меня появится возможность добежать до машины и удрать отсюда,
чтобы никогда не возвращаться вновь.
Я пыхтел и потел, я все тер и тер веревку, пока мне не
осталось совсем немного. И вновь уперев ноги в колонну и
обмотав веревку вокруг предплечий, я отчаянно рванул ее.
Тэги:
Шаманизм
Пирамида
