определенным классам ментальных явлений, которые обычно туда не
допускаются, так как не обладают ценностью с точки зрения выживания.
Сходное вторжение биологически бесполезных, но эстетически и порой духовно
ценных материй может произойти в результате болезни или уставания; либо
они могут вызываться постом или заключением в темные, звуконепроницаемые
помещения.
Человек, находящийся под воздействием меска-лина или лизергиновой
кислоты, перестает созерцать видения, если ему дать значительную дозу
никотиновой кислоты. Это помогает объяснить эффективность поста в качестве
обстоятельства, вызывающего визионерское переживание, Уменьшая количество
доступного сахара, пост снижает биологическую эффективность мозга и делает
возможным вторжение в сознание материй, не обладающих ценностью с точки
зрения выживания. Более того, вызывая витаминную недостаточность, он
выводит из крови никотиновую кислоту, как извеотно, препятствующую
видениям. Также препятствует визионерскому переживанию обычный,
повседневный опыт восприятия. Психологи-экспериментаторы обнаружили, что
при заключении человека в "ограниченное окружение", где нет ни света, ни
звуков, где ничто не пахнет, погруженная при этом в теплую ванну, жертва
вскоре начинает "видеть нечто", "слышать нечто", и у нее возникают
странные телесные ощущения.
Миларепа в своей гималайской пещере и фи-вейские анахореты, по
существу, применяли ту же самую процедуру и, по существу, достигали тех же
самых результатов. Тысячи картин "Искушение Святого Антония"
свидетельствуют об эффективности ограниченной диеты и ограниченного
окружения. Очевидно, что аскетизм имеет двойную мотивацию. Если люди
истязают свое тело, то не только потому, что надеются таким образом
искупить грехи прошлого и избежать наказания в будущем; они делают это
потому, что стремятся посетить антиподов разума и осмотреть тамошние
достопримечательности. Эмпирически и из сообщений других аскетов они
знают, что пост и ограниченное окружение перенесут их туда, куда они
стремятся попасть. Их наложенное на самих себя наказание может оказаться
дверью в рай. (Оно, к тому же, может оказаться-и этот предмет будет
обсуждаться в следующем разделе - дверью в инфернальные области.)
С точки зрения обитателей Старого Света сумчатые животные чрезвычайно
диковинны. Но ди-ковинность не то же самое, что и случайность. Утконосам и
кенгуру может не хватать правдоподобности, но их невероятность повторяет
самое себя и подчиняется постигаемым законам, То же самое справедливо в
отношении психологических тварей, населяющих отдаленные районы нашего
разума. Переживания, с которыми человек сталкивается под воздействием
мескалина или глубокого гипноза, несомненно странны. Но они странны при
несомненной упорядоченности, странны в соответствии с некой моделью.
Каковы общие черты, которые эта модель накладывает на визионерское
переживание? Первая и самая важная черта - переживание света. Все, видимое
посетителями страны антиподов разума, ярко освещено и кажется сияющим
изнутри. Все цвета усилены до предела, намного превосходящего все видимое
в нормальном состоянии, и в то же самое время значительно повышается
способность разума распознавать тонкие различия в оттенках.
В этом отношении существует заметная разница между данными
визионерскими переживаниями и обычными сновидениями. Большая часть
сновидений лишена цвета, а другая - окрашена лишь частично или очень
скудно. С другой стороны, видения, встречаемые под воздействием мескалина
или гипноза, всегда по цвету весьма насыщенны и, можно сказать,
сверхъестественно ярки. Профессор Каль-вин Холл, собравший отчеты о
нескольких тысячах снов, говорит, что около двух третей сновидений
черно-белые. "Лишь один сон из трех цветной или имеет в себе какие-то
цвета". Немногие люди видят сны целиком в цвете; некоторые в своих снах
никогда не переживали цвета; большинство иногда видят цветные сны, но чаще
этого не происходит,
"Мы пришли к выводу,- пишет д-р Холл,- что цвет в сновидениях не дает
никакой информации о личности видящего сон". Я согласен с таким выводом,
Цвет в снах и видениях говорит нам не больше о личности созерцающего, чем
цвет во внешнем мире, Сад в июле воспринимается как ярко окрашенный.
Восприятие говорит нам нечто о солнечном свете, цветущих растениях,
бабочках, но очень мало или совсем ничего - о наших собственных "я". Точно
таким же образом факт, что мы видим яркие цвета в видениях и в некоторых
снах, говорит нам нечто о фауне страны антиподов разума, но ничего - о
личности, населяющей то, что я назвал Старым Светом разума.
Большая часть сновидений касается личных желаний и инстинктивных
побуждений спящего, конфликтов, возникающих, когда эти желания и
побуждения пересекаются не одобряющей их совестью или страхом перед
общественным мнением. История этих стимулов и конфликтов рассказывается на
языке драматических символов, и в большинстве снов символы неокрашены.
Почему дело обстоит именно так? Я предполагаю, что ответ состоит в том,
что символам для того, чтобы быть действенными, не требуется быть
цветными. Буквам, которыми мы пишем о розах, не нужно быть красными, и мы
можем описать радугу посредством чернильных значков на белой бумаге.
Учебники иллюстрируются штриховыми гравюрами и полутоновыми рисунками, И
эти черно-белые изображения и чертежи весьма эффективно передают
информацию.
То, что достаточно хорошо для бодрствующего сознания, очевидно,
Достаточно хорошо и для личного подсознания, которое находит возможным
выражать свои смыслы через черно-белые символы.
Цвета оказываются своего рода пробным камнем реальности. Данность
окрашена; то, что компилируют наш творящий символы интеллект и фантазия,
неокрашено. Таким образом, внешний мир воспринимается как разноцветный.
Сновидения, которые не даны, а изготовлены личным подсознанием, в основном
черно-белые. (Стоит отметить, что, по опыту большинства людей, наиболее
ярко окрашенные сны показывают пейзажи, в которых нет никакого драматизма,
никаких символических ссылок на конфликты - чистое представление сознанию
данного, нечеловеческого факта.)
Образы архитипического мира символичны, но, поскольку мы как
индивидуумы не изготовляем их, а находим "вовне", в коллективном
бессознательном, они показывают, по крайней мере, некоторые особенности
данной реальности и являются окрашенными. Несимволические обитатели страны
антиподов разума существуют по своему собственному праву и так же, как
данные факты внешнего мира, окрашены. На самом деле, они окрашены гораздо
сильнее, чем внешняя данность. Это можно объяснить, по крайней мере
частично, тем фактом, что наше восприятие внешнего мира обычно затенено
вербальными понятиями, которыми мы мыслим. Мы вечно пытаемся превратить
вещи в знаки для вразумительных абстракций своего собственного
Пирамида