сознательно Итикотери никогда не расспрашивали меня о прошлом. В их глазах я
не имела личного прошлого. Только так они могли воспринимать меня не как
некую диковинку. События и связи из прошлого начали стираться у меня в
памяти. Не то чтобы я стала их забывать, -- я просто перестала о них думать,
ибо в лесу они теряли всякое значение. Подобно Итикотери, я научилась жить
настоящим. Время было вне меня. Оно стало чем-то, пригодным только на
короткий момент. Попользуешься им, и оно снова погружалось в себя и
становилось неощутимой частицей моей внутренней сущности.
-- Ты так долго молчишь, -- сказала сидящая на земле Ритими. Подтянув
колени, она обхватила их руками, уперлась подбородком и пристально
посмотрела на меня.
-- Я думала о том, как я здесь счастлива, -- сказала я.
Улыбнувшись, Ритими немного покачалась вперед и назад. -- Однажды
когда-нибудь я пойду собирать дрова, а тебя со мной рядом не будет. Но я не
стану печалиться, потому что сегодня, перед тем как войти в шабоно, мы
раскрасим наши тела оното и будем радоваться, глядя, как летят попугаи
вдогонку за уходящим солнцем.
* ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ *
Глава 14
Как я уже говорила, женщины не имеют отношения к ритуалу принятия
эпены. Обычно они даже не готовят ее и им не разрешается принимать
галлюциногенную смесь.
Женщинам неприлично даже прикасаться к тростниковой трубке, через
которую вдувается смесь, если только мужчина не попросит принести ее.
Поэтому я очень удивилась, когда однажды утром увидела Ритими,
склонившуюся над очагом и внимательно изучающую темно-красные семена эпены,
сохнущие над углями. Не подозревая о моем присутствии, она продолжала тереть
ладонями сухие семена над большим листом, на котором была кучка пепла из
коры. С той же тщательностью, что и Этева, она периодически плевала на пепел
и семена и смешивала все в мягкую тестообразную массу.
Сложив рыхлую смесь в разогретую глиняную посудину, Ритими посмотрела
на меня. Она по-детски смеялась над моим озадаченным выражением лица.
-- Да-а, эпена будет сильной, -- сказала она и снова сконцентрировалась
на приготовлении галлюциногенной смеси, которая лопалась с чихающими звуками
на куске терракоты. Гладким камнем она растирала быстро высыхающую массу,
пока та не превратилась в очень мелкую пудру, в состав которой входил слой
грязи с поверхности посудины.
-- Я не думала, что женщины знают, как готовить эпену.
-- Женщины могут делать все, -- сказала Ритими, ссыпая бурую пудру в
небольшой бамбуковый контейнер.
Напрасно понадеявшись, что она сама удовлетворит мое любопытство, я
наконец спросила: -- А почему ты делаешь смесь? -- Этева знает, что я хорошо
готовлю эпену, -- гордо сказала она. -- Он любит, чтобы к его возвращению с
охоты было готово немного смеси.
Уже несколько дней мы не ели ничего, кроме рыбы.
Будучи в неподходящем для охоты настроении, Этева вместе с группой
мужчин преградил маленький ручей, в который они бросили срезанные ветви лозы
ayori-toto. Вода стала белой, как молоко. Единственное, что осталось сделать
женщинам, -- это наполнить корзины поднявшейся на поверхность задыхающейся
рыбой. Но Итикотери не особенно любили рыбу, и скоро женщины и дети начали
жаловаться на недостаток мяса. С тех пор как Этева и его товарищи ушли в
лес, прошло два дня.
-- Откуда ты знаешь, что сегодня Этева возвращается? -- спросила я, и
прежде чем Ритими успела ответить, поспешно добавила: -- Я знаю, ты это
чувствуешь ногами.
Улыбаясь, Ритими взяла длинную узкую трубку и несколько раз быстро
подула в нее.
-- Я ее чищу, -- произнесла она с озорным блеском в глазах.
-- Ты когда-нибудь пробовала эпену? Ритими наклонилась и прошептала мне
на ухо: -- Да, но мне не понравилось. У меня болела голова.
Она украдкой посмотрела вокруг.
-- А ты хочешь попробовать? -- Я не хочу, чтобы у меня болела голова.
-- Возможно, у тебя все будет по-другому, -- сказала она.
Поднимаясь, она небрежно сунула бамбуковый контейнер и трехфутовую
трубку себе в корзину.
-- Пойдем к реке. Я хочу проверить, хороша ли эпена.
Мы отошли вдоль берега на небольшое расстояние от того места, где
Итикотери обычно моются и берут воду. Я села на землю напротив Ритими,
которая начала очень тщательно засыпать небольшую порцию эпены в один конец
трубки. Она аккуратно постукивала по трубке указательным пальцем, пока пудра
равномерно не распространилась по всей длине. Я чувствовала, что покрываюсь
каплями холодного пота. Всего один раз в жизни при удалении трех зубов
мудрости я принимала наркотики. И тогда же решила, что гораздо умнее было бы
выдержать боль вместо того чтобы потом долго галлюцинировать.
-- Подними немного голову, -- попросила Ритими, помещая трубку передо
мной. -- Видишь на конце маленький орешек раша? Прижми его к ноздре.
Я кивнула. Пальмовое семечко было прочно приклеено смолой к концу
трубки. Убедившись, что маленькая дырочка, просверленная в нем, находится у
меня в носу, я провела рукой по гладкой трубке и тут же отчетливо услышала,
как по ней пронесся сжатый воздух. Я позволила ему проникнуть в ноздрю, и
сразу же ощутила острую боль, которая обожгла мой мозг.
-- Ужасное ощущение, -- простонала я, охватывая голову руками.
-- А теперь в другую, -- проговорила Ритими и, улыбаясь, направила
трубку в левую ноздрю.
Мне показалось, что из носа течет кровь, но Ритими уверила, что это
только слизь и слюна, бесконтрольно льющиеся из носа и рта. Я попыталась
вытереться, но невозможно было поднять отяжелевшую руку.
-- Почему ты так суетишься из-за соплей вместо того чтобы наслаждаться?
-- спросила Ритими, смеясь над моими неуклюжими усилиями. -- Позже я вымою
тебя в реке.
-- Тут нечем наслаждаться, -- проговорила я.
Пот струился по всему телу. Я чувствовала себя отвратительно, все тело
было налито свинцом. Я везде видела точки красного и желтого света.
Интересно, что же так смешило Ритими. Ее смех многократно повторялся у меня
в ушах, как будто он рождался в моей голове.
-- Давай я немного вдуну тебе в нос, -- предложила я.
-- О нет. Мне нужно следить за тобой, -- сказала она. -- У кого-то
Пирамида