она улыбнулась и добавила: -- останови здесь! Мы немного
пройдемся.
Дерево отмечало въезд на узкую дорожку. Земля была усыпана
мелкими цветами. Я знала, что они красного цвета, но при лунном
свете цветы казались черными. Букаре почти никогда не растут сами
по себе. Обычно они украшают рощи, затеняя кофейные и какаовые
деревья.
Следуя узкой тропой между тонких стволов букаре, мы направились к
гряде холмов, мрачно маячивших перед нами. Кругом стояла тишина,
нарушаемая лишь неровным дыханием Мерседес Перальты и хрустом
ветвей под нашими ногами. Тропа кончилась перед низким домиком,
грязные стены которого едва держались. Крышу покрывали
пальмовые листья вперемежку с оцинкованной жестью. Скат крыши
доходил почти до земли, создавая широкую веранду. Окон на фасаде
не было, и слабый свет проникал только через узкую дверь.
Донья Мерседес распахнула ее настежь. Мерцание свечей и блики
причудливых теней наполняли комнату, в которой почти не было
мебели. Леон Чирино, сидя на стуле, смотрел на нас с удивлением и
восторгом. Он вскочил, горячо обнял целительницу и подвел ее к
стулу, который только что освободил.
Потом он приветствовал меня, шутливо встряхнув мою руку. -- Я хочу
представить тебе одного из величайших целителей нашего времени, --
сказал он. -- Второго после доньи Мерседес.
Прежде чем он успел что-либо добавить, кто-то крикнул: -- я
Августин. Только сейчас я заметила в углу низко опущенный гамак, а
в нем небольшого мужчину. Он лежал изогнувшись, и его нога
касалась земли, раскачивая гамак взад и вперед. Он не казался
особенно молодым, но не был и старым. Ему было, пожалуй, лет
тридцать, однако его впалые щеки и костлявое тело делали его
похожим на ребенка-дистрофика. А какие у него были глаза! Голубые,
на смуглом лице, они сияли ослепительной силой.
Я неловко топталась посреди комнаты. Было что-то жуткое в неясном
свете свечей, играющем нашими тенями на стенах, увешанных
паутиной. Спартанская обстановка -- стол, три стула, два табурета,
раскладушка создавала в комнате нежилую атмосферу.
-- Ты здесь живешь? -- спросила я Августина.
-- О, нет, -- сказал он, приближаясь ко мне. -- Это мой летний дворец. -
- Довольный своей остротой, он откинул голову назад и захохотал.
Смущенная, я двинулась к ближайшему табурету и вскрикнула, когда
что-то большое оцарапало мою лодыжку. Гнусный грязный кот глазел
на меня.
-- Нет нужды кричать, садясь на стул, -- сказал Августин и взял на
руки костлявое животное. Стоило хозяину погладить его по голове,
как он начал урчать. -- Он нравится тебе? Ты не хочешь его
погладить?
Я категорически замотала головой. Меня страшили не столько блохи
и чесоточные голые пятна, рассыпанные по его желтоватой шкуре, как
эти пронзительные желто-зеленые щелочки глаз, ни на миг не
спускавшие взора с моего лица.
-- Если мы хотим отыскать растения, нам лучше выходить, -- сказал
Леон Чирино, помогая донье Мерседес подняться. Он отцепил старую
лампу, висевшую на гвозде за дверью, зажег ее и дал нам сигнал
следовать за ним.
Низкая дверь, закрытая занавесом, вела в заднюю часть дома, которая
служила кухней и кладовой. Одной стороной комната выходила на
небольшой участок земли, усаженный толстыми саженцами деревьев
и высоким кустарником. В свете лампы он выглядел как фруктовый
сад без фруктов.
Мы протиснулись сквозь брешь в непроходимой стене кустарника и
оказались в пустынной унылой местности. Склон холма, покрытый
недавно сожженной травой и обуглившимися пеньками, выглядел в
лунном свете уродливо и страшно.
Не сказав ни слова, Леон Чирино и Августин исчезли.
-- Куда они пропали? -- шепнула я донье Мерседес.
-- Они впереди нас, -- сказала она, неопределенно указывая в темноту.
Тени, оживленные керосиновой лампой в руках доньи Мерседес,
зигзагами проносились рядом с нами и впереди нас по тропе, ведущей
в чащу. Я заметила вдали свет, он слабо мерцал сквозь кусты. Словно
светлячок, он то появлялся, то исчезал. Подойдя к нему поближе, я
услышала монотонное пение, смешанное с резкими звуками
жужжащих насекомых и листвы, волнуемой ветром.
Мерседес Перальта погасила лампу. Но перед тем, как исчез
последний блик света, я увидела, как взметнулась в воздухе ее юбка,
оседая возле осыпавшейся низкой стены, шагах в двенадцати от меня.
Огонек сигары осветил ее фигуру. Из макушки ее головы исходило
прозрачное мерцающее сияние. Я окликнула ее по имени, но ответа не
было.
Очарованная, я смотрела на туманное облако дыма от сигары, которое
парило по кругу прямо надо мной. Дым не рассеивался, а оставался
сконцентрированным над землей довольно долгое время. Что-то
коснулось моей щеки. Автоматически я поднесла руку к лицу и в
полном изумлении уставилась на кончики пальцев -- они светились. Я
испуганно бросилась к стене, где сидела донью Мерседес. Но стоило
мне сделать несколько шагов, как меня перехватили Леон Чирино и
Августин.
-- Куда ты, Музия? -- насмешливо спросил Леон Чирино.
-- Я хотела помочь донье Мерседес собирать растения.
Мой ответ, казалось, рассмешил их. Они тихо рассмеялись. Леон
Чирино погладил меня по голове, а Августин ловко схватил меня за
большой палец и сдавил его несколько раз, словно он был резиновой
грушей.
-- Нам придется терпеливо ожидать здесь, -- сказал он. -- А сейчас с
помощью этого пальца я просто закачиваю в тебя терпение.
-- Она взяла меня сюда, чтобы я помогала ей, -- настаивала я.
-- Все верно, -- успокоил он меня. -- Ты помогаешь ей, но это не
относится к ее занятиям. -- Взяв мою руку, он повел меня к упавшему
дереву. -- Подожди донью Мерседес здесь.
Серебристо-зеленые и блестящие листья свисали на лоб Мерседес
Перальты. Она закрепила фонарь на ветвях, присела на землю и
начала сортировать растения, складывая их в отдельные кучи. Корни
Пирамида