осознаешь обычно, то-есть я не понял это так, как это было
бы ранее скрытым. Скорее у меня были два осознания без
объединяющего заключения.
После этого мое восприятие стало смутным. В нем или не
было точности, или же восприятий было слишком много, и я не
мог их рассортировать. Следующим набором различимых воспри-
ятий была серия звуков, которая имела место в конце длинно-
го трубовидного образования. Трубой был я сам, а звуками
были слова дона Хенаро и дона Хуана, которые опять говорили
мне в уши. Чем более они говорили, тем короче становилась
труба, пока звуки не оказались в тех границах, которые я
понимал. Иначе говоря, звуки слов дона Хуана и дона Хенаро
достигли моего нормального спектра восприятий. Сначала зву-
ки осознавались как шумы, затем как слова, которые выкри-
кивают,и, наконец, как слова, которые мне шепчут на уши.
Затем я заметил предметы знакомого мира. Очевидно я лежал
лицом вниз. Я мог различить комочки почвы, маленькие каме-
шки и сухие листья, а затем я осознал поле с эвкалиптами.
Дон Хуан и дон Хенаро стояли рядом со мной. Было еще
светло. Я чувствовал что мне нужно забраться в воду, чтобы
стать самим собой. Я дошел до реки, разделся и оставался в
холодной воде достаточно долго, чтобы восстановить равнове-
сие в своих ощущениях.
Дон Хенаро ушел, как только мы добрались до его дома. Он
небрежно потрепал меня по плечу, когда уходил, я отскочил,
как рефлекторная реакция. Я думал, что его прикосновение
будет болезненным. К моему изумлению, это было просто мягкое
похлопывание по плечу.
Дон Хуан и дон Хенаро смеялись как два ребенка, праздную-
щие шалость.
- Не будь таким прыгучим, - сказал дон Хенаро, - нагваль
не все время преследует тебя.
Он чмокнул губами, как бы не одобряя мою повышенную реа-
кцию, и с видом доброжелательства и товарищества протянул
свои руки. Я обнял его. Он похлопал меня по спине очень
дружеским теплым жестом.
- Твое внимание должно быть на нагвале только в определе-
нные моменты. Все остальное время мы такие же люди, как все
остальные на этой земле.
Он повернулся к дону Хуану и улыбнулся ему.
- Разве это не так, Хуанчо? - спросил он, подчеркивая
слово Хуанчо - забавное уменьшительное имя от Хуан.
- Это так, Хенарчо, - ответил дон Хуан, образовывая слово
Хенарчо.
Они оба расхохотались.
- Должен предупредить тебя, - сказал мне дон Хуан, - ты
должен развить совершеннейшую бдительность, чтобы быть
уверенным, когда человек это нагваль, а когда человек это
просто человек. Ты можешь умереть, если придешь в прямой
физический контакт с нагвалем.
Дон Хуан повернулся к дону Хенаро и с сияющей улыбкой
спросил: "разве это не так, Хенарчо?
- Это так, абсолютно так, Хуанчо, - ответил дон Хенаро, и
они оба засмеялись.
Их ребячество очень трогало меня. События дня были уто-
мительными, и я был очень эмоционален. Волна жалости к
самому себе охватывала меня. Я уже готов был заплакать,
повторяя самому себе, что то, что они со мной сделали, было
необратимым и скорее всего вредным. Дон Хуан, казалось,
читал мои мысли и покачал головой с жестом недоверия. Он
усмехнулся. Я сделал попытку остановить свой внутренний
диалог, и моя жалость к самому себе исчезла.
- Хенаро очень теплый, - заметил дон Хуан, когда дон
Хенаро ушел. - планом силы было, что ты нашел мягкого
бенефактора.
Я не знал, что сказать. Мысль о том, что дон Хенаро явля-
лся моим бенефактором, интриговала меня до бесконечности. Я
хотел, чтобы дон Хуан побольше рассказал мне об этом. Он,
казалось, не был расположен к разговору. Он посмотрел на
небо и на вершины темных силуэтов деревьев сбоку от дома.
Он уселся, прислонившись к толстому раздвоенному столбу,
вкопанному почти перед дверью, и сказал, чтобы я сел рядом
с ним слева. Я сел рядом. Он пододвинул меня за руку
поближе, пока я не коснулся его. Он сказал, что это время
ночи опасно для меня, особенно в данном случае. Очень споко-
йным голосом он дал мне ряд наставлений. Мы не должны были
сдвигаться с этого места, пока он не увидит, что это сде-
лать можно. Мы должны были поддерживать разговор без пере-
рывов. И я должен дышать и моргать, как если бы я видел
перед собой нагваль.
- Разве нагваль поблизости? - спросил я.
- Конечно, - сказал он и усмехнулся.
Я практически навалился на дона Хуана. Он начал говорить
и практически вытягивал из меня каждый вопрос. Он даже вру-
чил мне блокнот и карандаш, как если бы я мог писать в
темноте. Он заметил, что я должен быть настолько спокоен и
нормален, насколько это возможно, и нет лучшего способа
укрепить мой тональ, как делая заметки. Все это дело он
повернул на особый уровень. Он сказал, что делать заметки -
мое предрасположение, а раз так, то я должен быть способен
их делать в полной темноте. В его голосе был оттенок вызо-
ва, когда он сказал, что я могу превратить делание заметок
в задачу воина, а в этом случае темнота никак не будет
препятствием.
Каким-то образом он, должно быть, убедил меня, потому что
я ухитрился записать часть нашего разговора. Основной темой
был дон Хенаро как мой бенефактор. Мне было любопытно
узнать, когда дон Хенаро стал моим бенефактором. И дон Хуан
предложил мне вспомнить предположительно необычное событие,
которое произошло в тот день, когда я встретил дона Хенаро,
Тэги:
Шаманизм
Пирамида