подворотню,
каблуки зацокали по бетону так, будто подворотня ожила и
от
ужаса заклацала зубами.
Боживу не хотелось идти, но он шел, потому что не
хотел
выказывать трусость, и он понимал, что эти его шаги, и даже
не
исключено, что сразу же там, в глубине двора,
окажутся
последними в этом городе, в мире.
Юра давно ожидал чего-нибудь подобного, но
память
подсказывала ему, что только трусость может победить
человека,
и больше никто.
Божив был уверен, что его не оставят в покое, потому
что
он уже сказал свое слово. Говорить может каждый, но
слушать...
В глубине двора, в тесноте темноты Божив отдернул свою
руку, и
ему это удалось, но он вовсе не кинулся бежать, хотя
все
обстоятельства позволяли ему это сделать, и теперь он
увидел,
точнее разглядел, как его пленитель слегка суетнулся в
его
сторону, но успокоился: Юра бесстрашно, как вкопанный стоял
на
месте.
-- Что ты намерен делать, Купсик? -- хладнокровно
спросил
Юра.
-- Васильев, -- ответил мужчина.
-- Что?
-- Моя фамилия Васильев, уважаемый Юрий Сергеевич.
-- С каких это пор я стал уважаемым?
-- С тех пор, как вы укокошили художника, -- и
Купсик
постучал в какую-то дверь впереди. Сейчас же скрипнула
темнота,
широкое лезвие света полоснуло рядом с Боживым.
-- Привел? -- спросили Купсика из-за приоткрытой двери.
-- Да, -- коротко ответил тот.
Дверь во мгновение распахнулась настежь -- это
Купсик
отдернул ее за ручку.
В небольшом коридоре с невысоким потолком никого
не
оказалось, когда после предложения Купсика Божив проследовал
за
ним внутрь помещения.
В крохотной комнате в плетеном деревянном кресле
сидел
человек, и Божив незамедлительно узнал его.
-- Добрый вечер, -- обратился тот к Юре с
какой-то
приторной, но взволнованной лаской в голосе.
-- Здравствуйте, Остап Моисеевич, -- прицелившись
всем
своим вниманием, ответил Божив этому человеку.
А прицелился Юра прямо в глаза Остапу Моисеевичу,
который,
не обращая внимания на отношение к нему вошедшего,
рукавом
пиджака протер по своему носу, и на рукаве осталась
тонкая
влажная полоска.
-- У вас насморк, Остап Моисеевич? -- попытался
съязвить
Юра, чтобы этим самым подчеркнуть свое спокойствие и
готовность
ко всему.
-- У меня сегодня ты, -- и Остап Моисеевич бросил
на
секунду взгляд в сторону Васильева. И Купсик
одобрительно
оскалился. -- В гостях, -- добавил Остап Моисеевич,
снова
обращаясь к Боживу. Юра, не спрашивая разрешения,
развалился в
кресле напротив Остапа Моисеевича.
-- Молодец, -- приветствовал тот, -- я ценю в тебе
твою
уверенную наивность.
-- Спасибо, -- наигранно улыбнулся Божив, -- но
похвалы
без халвы, все равно что сука без кобеля.
-- Ясно, -- принял вызов Остап Моисеевич. -- Васильев,
--
обратился он к своему компаньону, -- приготовь нам кофе. -
- И
Купсик не говоря ни слова удалился в соседнее помещение.
-- Кофе -- это хорошо, -- взбодрился
Божив,
почувствовавший, что расплата с ним принимает затяжной
характер
и есть надежда уйти отсюда живым.
-- Я бы тебе посоветовал быть более сговорчивым,
Пирамида