Ведь люди, -- говорила она, -- двойные и корыстные, как
ни
крути! Двойные и корыстные в своей душе, а бескорыстный
только
притворяется таким, а на самом деле он -- дьявол в маске.
Бес
корыстный, такой же бескорыстный, как, помнишь, в сказке
"Коза
и семеро козлят!, -- волк шкуру одевал и голосок
утончал!
"Козлятушки -- ребятушки!", а сам о себе думает, о желудке.
-- Откуда ты такого нахваталась?! -- удивился я.
-- Это не я!
-- А кто?
-- Мария Федоровна!
-- Какая Мария Федоровна? -- припоминая, спросил я.
-- Ну что ты, не помнишь! Соседка моя! Бабушка!
--
воскликнула Вика.
-- А-а... -- только и вымолвил я с понимающим
видом,
шутливо оттопырив губы.
-- Мудрая бабушка! -- отозвался Юра впереди...
До Москвы мы добрались без проблем...
Всю ночь напролет я пробеседовал с Юрой полушепотом,
сидя
у окна в его комнате в общежитии. Вика сладко спала на
Юриной
кровати, и Юра нежно, время от времени поглядывал на нее.
На следующий день Юра проводил нас в аэропорт рано
утром,
я спешил объявиться на работе, так как та запись
карандашом
моих паспортных данных, сделанная капитаном милиции в
помещении
радиостанции, помнилась, хотя и холодно, но близко, и мне
надо
было, на всякий случай, хотя бы упредить сообщение о моем,
если
таковое последует, задержании. Тогда, по крайней мере,
один
день можно будет объяснить, как отгул.
О засвеченной пленке я так никому и не сказал...
Надо было кончать с Викой. Всю дорогу в самолете
я
хладнокровно обдумывал, а точнее, настраивался это сделать.
Еще
утром, там, в Москве, у Юры, когда мы все втроем
завтракали, я
сидел молчаливо, и Вика наверное начинала понимать
или
чувствовать приближение чего-то нехорошего, потому что
в
самолете она уже совсем расстроилась, ей было неуютно сидеть
в
тесном кругу моего молчания, а если я и отвечал на
ее
какие-нибудь вопросы, то очень кратко и сухо...
Но, к моему счастью, все произошло абсолютно свободно,
без
паники, легко для меня...
Вика мешала мне, она являлась свинцовой привязкой,
может
быть, именно она больше всего удерживала меня в моем теле!
...
Когда мы оба приехали из аэропорта на такси, и
поднялись
на Викин этаж, и остановились у ее двери, она уже была
готова к
убийству...
Ее глаза метались по сторонам под непоколебимостью
моего
взгляда. Ко мне она не прикасалась, а просто -- стояла
рядом.
Нет! Я вовсе не был зло настроен к этой девушке, и я
не
ревновал! Я должен был выполнить задуманное: убить Вику
сейчас.
-- Вика, -- сказал я.
-- Что? -- тут же отозвалась она, и в ее глазах
еще
промелькнула надежда! "Нет!.. -- подумал я. -- Пора!.."
-- Уйди прочь! -- резко сказал я и равнодушно
впялился
глазами в бедную девушку. -- Уйди прочь! -- сказал я еще
раз
Вике в упор, и добавил. -- Я больше не хочу тебя видеть!..
Вика прислонилась к своей двери и тихо заплакала
так,
будто доплакивала то, что уже отрыдалось в душе. Так я
убил
Вику...
Проститутка
И снова одинокий в поселке, опустошенный от суеты
дня
кинотеатр. Приземистый, доверчивый свет ночника. Я
хожу в
кабинете по скрипучему полу и думаю. Прошел целый месяц,
Пирамида