- горбуньи и
калеки. Образ тетушки впечатлял: развевающиеся седые
волосы, ноги,
оканчивающиеся копытами и угрожающе торчащие из гроба.
Началась настоящая паника. Мы поняли, что оказались
под смертельным
ударом, и предстоит тяжелейшая битва не на жизнь, а на
смерть с темными
силами, объединившимися против нас. Неизвестно откуда
взялась фраза, которая
беспрерывно повторялась: "Главное - выжить!"
Виктор, отец Верочки, поехал на дачу и пережил там два
самых страшных дня
в своей жизни. Ночью по крыше что-то скреблось, бухало в
стены, кто-то
царапался в дверь. Виктору казалось, что по оконному
стеклу стучат капли
дождя, а на улице было ясно. Начала нагреваться стена, и
нагрелась довольно
сильно. Виктор в ужасе уехал с дачи. Но в Москве было не
лучше. Все видели
по углам корчащиеся тени, горящие глаза, по квартирам
носились искры.
Верочка почти не выходила из коматозного состояния.
Я настолько впечатлилась словом "оборотень", что вполне
серьезно начала
искать литературу по оборотням. В "Мифологическом
словаре" и "Словаре
славянской мифологии" никакой информации не было. Я
стала искать фильм
"Серебряная пуля" - безрезультатно. Мой страх с каждым днем
усиливался. Мне
казалось, что все силы ада собираются вокруг меня и скоро
начнут раздирать
меня в клочья.
Я позвонила подруге, целительнице:
- Машенька, у тебя нет чего-нибудь по оборотням?
- А что такое?
- В моей практике появился оборотень.
- Сейчас я тебе ничего не могу сказать, позвони завтра.
Когда на следующий день я ей позвонила, то услышала
громкий визгливый
голос, почти срывающийся на крик:
- Не смей мне больше звонить! В работе с таким явлением
тебе никто не
поможет! Это очень опасно и не звони мне больше!
Я осталась один на один с оборотнем. После десяти
часов вечера мне
казалось, что за балконом сгущается мутное, серо-
черное облако. Оно
приобретало очертания то медведя с лосиными копытами, то
лося в медвежьей
шкуре. Мне чудилось, что из темной тучи ко мне тянулась
тонкая лапка и
хватала меня то за сердце, то за горло. Сердце щемило,
начинало сильно
болеть, и не спасали никакие лекарства. Плечо отваливалось,
спать я не могла
часов до трех-четырех, то есть до устойчивого рассвета.
Когда, все-таки, я ложилась спать, то клала под подушку
большую икону
Иисуса Христа. С одной стороны я клала евангелие, с
которым я ездила в
Иерусалим, и которое лежало на Гробе Господнем, а с другой -
распятие. Свечи
горели беспрерывно. Дело могло дойти до пожара - когда
я спала, свечи
догорали и падали. Я засыпала минут на пятнадцать, а
потом в ужасе
вскакивала, хваталась за евангелие и распятие, а лбом
прислонялась к иконе.
Потом ложилась на спину, пытаясь расслабиться и
успокоиться, и все
повторялось снова.
По утрам приезжала Тамара. Она рассказывала, что у нее
ходуном ходил
балкон и что она всю ночь простояла, непрерывно молясь, со
свечой в одной
руке и крестом в другой. Тамара так исступленно все
крестила и водила
свечами, что к утру не чувствовала рук. Свеча тряслась,
трещала и выдавала
струю черного дыма до потолка. Как-то раз Тамара
трагическим голосом
сообщила, что с полочки попадали все иконы.
Знаменательно, что Тамара
выучила наизусть почти весь молитвенник, читая молитвы одну
за другой. Она
без запинки могла прочитать такие сложные молитвы, как
"Животворящему
кресту" и девяностый Псалом "Живый в помощи Вышняго".
Я была в полубезумном состоянии и не помню, как
работала. Мы впятером:
Тамара, Верочка, Рая с Витей и я, встречаясь и
перезваниваясь, не могли
говорить на другие темы. Мы просто спрашивали друг друга:
"Ну как?" - и в
ответ получали подробнейший отчет о нападениях, напоминавший
сводки боевых
действий. Я, на самом деле, честно воевала - концентрировала
Тэги:
Целительство
Пирамида