распространенный у древних с андинавов символ в виде маленького танцующего воина в
рогатом шлеме и в одном поясе, но с копьем или мечом символизирует именно воина в
медвежьем или волчьем поясе, принадлежащего, как я имею основания полагать, к воинам
Одина. По мнению Лида, этот пояс символизирует всю шкуру. Чувство общности с
медведем и волком было естественным для профессиональных воинов и их вождей в век
викингов. Различие между этими зверями очевидно. Медведь выступает одиноким и
независимым бойцом, обладающим большой силой и проявляющим определенное
благородство, хотя в ярости и сеющим смерть без разбора. Волк, напротив, сражается в стае
в тесном контакте со своими товарищами и предстает хитрым и безжалостным. Таким
образом, они олицетворяют два способа ведения боя, существовавших в век викингов и
предшествующее ему время. Выдающийся воин подтверждает свою незаурядную силу,
мастерское владение оружием и храбрость в поединке с лучшим бойцом противной стороны
перед лицом всего войска, считая ниже своего достоинства сражаться с более слабым или
невооруженным противником. Существует достаточно свидетельств неистовой ярости,
дикого бешенства, проявляемых в бою германцами, а после них викингами, производивших
сильное впечатление на римлян и византийцев. Лев Диакон сообщает, что видел восточных
викингов, сражавшихся во главе со Святославом в конце X века на Дунае против
императора, и потом неодобрительно откомментировал их практику ведения боя,
совершенно отличавшуюся от греческой. Манера ведения боевых действий у викингов, по
его мнению, не была основана на принципах военного искусства. Эти люди, говорит он,
видимо, были движимы безумием и слепой яростью и дрались, словно дикие звери, «странно
и отвратительно воя». Живое повествование о том, кого можно назвать берсерком,
содержится в начальной главе «Саги об Эгиле». Дед знаменитого авантюриста и поэта Эгила
Скаллагримссона, жившего на севере Норвегии, звался Квельдульфом, что буквально
означает «вечерний волк», и был сыном человека по имени Бьяльфи, что означает «звериная
шкура». Создатели саги объясняют его имя тем, что к вечеру этот человек приходил в
скверное расположение духа и становился сонным; это может быть естественным для
человека, привыкшего вставать очень рано и отправляться в кузницу, как делал Квельдульф,
но в повествовании это явно связывается с превращениями, т. к. упоминается, что он был
оборотнем (hamrammr). Хотя в саге ничего не говорится о том, что его когда-либо видели
обратившимся в волка, он и его сын Скаллагрим были подвержены ужасным вспышкам
ярости. Во время таких приступов они могли напасть на любого, кто им встречался, и сам
Этил мальчиком едва избежал смерти от руки впавшего в бешенство отца во время игры в
мяч. Этил, в свою очередь, тоже проявлял берсерковские наклонности, однажды в безумной
ярости бросившись на переполненный врагами корабль в Норвегии, а в другой раз
вцепившись зубами в горло своему противнику, и дрался как берсерк на поединке. Следует
учесть, что воины в Скандинавии проходили особую подготовку, кроме того, существовали
специальные заклинания, произносимые перед битвой, и есть основания предполагать, что у
бойцов был принят свой ритуал. Описание подобной подготовки можно найти, например, в
«Саге о Вельсунгах», передающей историю рода Вельсунгов и, видимо, основанной на
каких-то древних источниках, ныне утерянных. В начальных главах мы читаем о том, как
Сигмунд растил и воспитывал своего сына Синфьетли, готовя его для мести королю,
убившему отца Сигмунда и его братьев. «Однажды они отправились за добычей в лес и там
нашли хижину. В той хижине спали два человека с массивными золотыми браслетами на
руках, которых постигла злая участь; волчьи шкуры были наброшены на них, и они могли
снимать их лишь раз в десять дней, и были они сынами короля. Сигмунд и Синфьетли
надели эти шкуры и уже не могли снять их. Однако сущность их осталась прежней, они
говорили по-волчьи, но понимали друг друга. Они остались жить в лесу и отправились
каждый своей дорогой, договорившись, что будут драться не больше чем с семью
человеками сразу и что тот, на кого нападут, будет звать на помощь, как это делают волки.
«Нам не следует отказываться от этого, -сказал Сигмунд, -потому что ты молод и полон
безрассудной отваги, а люди захотят выследить и затравить тебя». Так они бродили лесными
тропами, и, когда Сигмунд встретил людей, он завыл, и Синфьетли, услышав его, сразу же
явился и убил их всех. Они снова расстались, и до того, как он (Синфьетли) успел уйти
далеко, он натолкнулся на двенадцать человек, дрался с ними и сумел со всеми справиться».
Сигмунд был сильно разгневан из-за того, что Синфьетли не позвал его на помощь:
«Сигмунд бросился на него с такой силой, что он пошатнулся и упал, и схватил зубами за
горло. В этот день они не могли сбросить свои волчьи шкуры, и Сигмунд, подняв Синфьетли
на спину, принес его в хижину и там, склонившись над ним, принялся проклинать их
(шкуры)». Тут Сигмунд увидел, как горностай каким-то листиком лечит другого,
укушенного в горло, и этим же средством вылечил Синфьетли. Наконец пришло время,
когда они смогли сбросить шкуры и сжечь их, чтобы больше никто не смог причинить себе
зла. Их история заканчивается словами: «Но, будучи заколдованными, они совершили
множество доблестных дел в землях короля Сиггейра». Это повествование включает
элементы народных сказок, но в описании нападений на врагов, о которых герои саги
договариваются, подавая друг другу сигналы, и бойцовских успехов, достигнутых людьми в
волчьем обличье, видимо, содержится намек на другое предание, персонажи которого жили
в лесу жизнью волков, приучаясь существовать за счет грабежей и убийств. Волки также
сравнивались с бандитами, и даже слово vargr, «волк», официально применялось к человеку,
объявленному вне закона. Лапп Тури отождествлял волков с ворами. Он говорит, что в
давние дни шаманы превращали себя в волков, и им это было легче делать, когда они
убивали ни в чем не повинных людей, подобно тем русским, которые, явившись в земли
лопарей, принялись грабить и убивать, пока при помощи улдов, или духов, их не превратили
в волков и не выгнали обратно: «...и вернулись они назад в Россию, и поэтому так много
волков там, и волки эти такие свирепые, что поедают людей». Интересно отметить
перевернутость этого процесса, когда души злых людей вселяются в животных вместо
обычного вселения духа зверя в человека. Тури утверждает, что существуют доказательства
того, что некоторые волки прежде были людьми: «...Такими доказательствами могут
служить найденные в волчьих логовах (в их отсутствие) принадлежащие людям вещи...
кремни, огнива и трут, а также серные чашки». В отличие от медведя, противника
благородного, волк злобен и коварен. Тури уверен, что он способен так подействовать на
пулю, что она пройдет мимо цели, и может усыпить выслеживающих его людей. Он, говорит
Тури, обладает силой одного человека и хитростью девяти, и, чтобы охота на него удалась,
надо знать его имена на всех лапландсних диалектах и держать в голове девять способов его
поимки, прибегнув к десятому. Такое представление о волке типично для пастуха и
охотника, страдающих из-за его нападений на оленей и скот, так что отождествление хитрых
воров и бандитов с волками выглядит вполне естественным. А сделать от этого следующий
шаг и увидеть в особенно хитром волке человека в волчьей шкуре не сложно. В век викингов
волк являлся на поле битвы и вместе со стервятниками пировал среди мертвых тел, что
делало его образ еще более зловещим. В связи с этим заметим, что сказать в те времена
удачливому воителю, что он дал пищу волкам, было большим комплиментом. Все это
помогает понять смысл, которым наделялся символ волка в снах. Приснившаяся волчья стая
означала надвигающихся врагов, причем иногда среди них находился медведь,
символизирующий предводителя. В средние века существовал большой интерес к
толкованию снов. В Исландии были известны латинские сонники, но когда наступающие
войска представлялись стаей из 18 волков, предводительствуемых ловкой лисицей
(колдуном при войске) или огромным медведем, выходящим из дома вместе с медвежатами,
то такое толкование, скорее всего, имеет местное, скандинавское происхождение. В «Саге о
Харвардаре» говорится, что волчьи образы в снах -это хугир (hugir) людей. О медведе,
который описывается как благородный зверь, не имеющий себе равных, в «Саге о Ньяле»
Скачать книгу [2.95 МБ]
Пирамида