– Именно так, – подтвердила она. – Разумеется, мы невидели,как он метался по комнате, потому что находились в шкафу, зато слышали все.
– Бешеный больной полицейский проходит через все круги ада, чтобы разыскать вас; на него мочатся, ему сворачивают нос, он убивает двух полицейских, и что потом? Он продырявливает душевую занавеску и убегает? Выэтохотите мне сказать?
– Да. – Она видела, что нет смысла что-то добавлять.
Лейтенант не подозревал ее в чем-то незаконном – с самого начала относился к ней гораздо милосерднее,чемесли бы она являлась подозреваемой, – но если Рози попытается усилить простое утверждение дополнительными доводами, тявканье терьера может затянуться на всю ночь, а у нее и без того разболелась голова.
Хейл перевел взгляд на Билла.
– Вы тоже утверждаете, что все произошло именно так?
Билл отрицательно покачал головой.
– Яничегоне утверждаю, – возразил он. – Последнее, что я отчетливо помню,
– это когда остановил мотоцикл у полицейской машины. Сильный туман. Дальнейшее
– сплошной туман.
Хейл в бессилии раздраженно стукнул кулаком по спинке стула. Рози взяла руку Билла, положила себе на колено, накрыла своей ладонью и улыбнулась ему милой улыбкой.
– Все в порядке, – успокоила она Билла. – Уверена, в свое время ты все вспомнишь, вот увидишь.
6
Билл обещал остаться ночевать у нее. Он сдержал свое обещание – и уснул как только голова его прикоснулась к подушке, для этого случая позаимствованной на маленьком диванчике. Рози ничуть не удивилась. Она лежала рядом с ним на узкой кровати, глядя на ватный в свете уличного фонаря туман за окном, ожидая, когда потяжелеют веки.Но сон не приходил. Сообразив, что уснуть быстро ей не удастся, она встала, подошла к шкафу, включила свет и села перед картиной, скрестив под собой ноги.
Неподвижный лунный свет лишал изображенные на картине предметы четких очертаний. Храм виделся бледной призрачной полутенью. Над ним кружили едва различимые хищные птицы. «Попируют ли они плотью Нормана сегодня, когда встанет солнце?» – подумала она. Скорее всего, нет. Мареновая Роза отправила Нормана туда, куда птицы не заглядывают.
Она смотрела на картину еще какое-то время, затем провела по ней рукой, ощущая кончиками пальцев шероховатость затвердевшей краски на полотне. Прикосновение успокоило ее. Она выключила свет и улеглась на кровать. В этот раз сон пришел очень быстро.
7
В первый день жизни без Нормана она проснулась – и разбудила Билла – очень рано. Она проснулась от собственного крика.
– Я плачу! Я плачу! О Боже, ее глаза! Ее черные глаза!
– Рози! – воскликнул он, тряся ее за плечо. –Рози!
Она посмотрела на него, сначала не узнавая, чувствуя, что лицо ее влажно от пота, пропитавшего и ночную рубашку, ощущая прилипшую ко всем впадинам и выпуклостям тела хлопковую ткань.
– Билл? Он кивнул.
– Да, это я. Я с тобой. С тобой все в порядке. Мы в полном порядке.
Невольно содрогнувшись, она прижалась к нему всем телом, наслаждаясь исходившим от него спокойствием, которое очень скоро превратилось в нечто совсем другое. Она лежала под ним, сжимая правой рукой запястье левой, прижимая его к себе, и когда он проник в нее (прежде, с Норманом, она никогда не знала ни такой нежности, ни такой уверенности), взгляд ее обратился к джинсам, валявшимся на полу рядом с кроватью. В кармашке для часов пряталась крохотная керамическая бутылочка, где оставалось, насколько она могла судить, по крайней мере три капли горьковатой черной воды – а то и больше.
«Я выпью, – подумала она за миг до того, как утратила способность связно мыслить.
– Выпью, обязательно выпью, конечно, выпью. Я все забуду, и это к лучшему – кому нужны такие сны?»
Но существовала и глубинная часть ее сознания – гораздо более глубокая, нежели старая подруга Практичность-Благоразумие – и именно оттуда пришел ответ:ейнужны такие сны, вот кому.Ей.Да, разумеется, она сохранит бутылочку и ее содержимое, но не для себя. Потому что человек, забывающий о прошлом, склонен повторить прежние ошибки.
Она подняла глаза и посмотрела на Билла. Он взглянул на нее сверху вниз широко раскрытыми глазами, подернутыми дымкой удовольствия. Он растворился в ней, и она растворилась в нем, позволяя увести ее туда, куда он стремился ее увести, и они оставались там долгое, долгое время, отчаянно храбрые моряки, пустившиеся в плавание на маленьком кораблике ее кровати.
8
Ближе к середине утра Билл рискнул выйти из дома, чтобы купить воскресную газету и заодно прихватить свежих булочек к завтраку. Рози приняла душ, оделась и присела на край кровати, похлопывая босыми ногами по полу. Она ощущала парящие над простынями отдельные запахи каждого из них, а также тот, который они создали вместе. Она подумала, что никогда не знала более приятного запаха.
А что самое прекрасное? Ну, это легко. На пододеяльнике нет крови. Ни на пододеяльнике, ни в других местах.
Ее джинсы почему-то мигрировали под кровать. Она выудила их, подцепив штанину пальцами ноги, затем извлекла из потайного кармашка крохотную бутылочку. Она отнесла джинсы в ванную, где за дверью стояла пластмассовая корзина для белья. Бутылочка на время отправится в аптечку; она легко спрячется за пузырьком мотрина. Прежде, чембросить джинсы к остальной грязной одежде, она порылась в других карманах, следуя скорее давней привычке, чем ожидая найти там что-то... но тут ее пальцы наткнулись на какой-то предмет на дне используемого гораздо чаще переднего левого кармана. Она вытащила предмет, положила его на ладонь и вздрогнула, услышав отчетливо зазвучавший в голове голос Мареновой Розы: «Сувенир... поступай с ним так, как считаешь нужным».
Нормановское кольцо выпускника Полицейской академии.
Она надела его на большой палец, поворачивая и так, и этак, подставляя под поток света, проникавший в ванную через небольшое окошко с матовым стеклом. Свет поблескивал на словах «Служба, верность, общество». По ней снова пробежала дрожь, и на мгновение почудилось, что Норман вот-вот материализуется рядом со своим бессменным талисманом.
Полминуты спустя, когда бутылочка Доркас была надежно запрятана в шкафчике аптечки, она вернулась к смятой постели, в этот раз не обращая внимания на все еще витавший запах мужчины и женщины. Сейчас ее внимание приковала прикроватная тумбочка; о ней она думала, на нее смотрела. В тумбочке есть ящик. Туда она и положит нормановское кольцо – на время. Позже Рози решит, что с ним делать, пока что ей хотелось побыстрее убрать его с глаз долой. Опасно оставлять кольцо на виду, особенно если учесть, что лейтенант Хейл непременно забежит на огонек с неистощимым запасом старых вопросов, пополнившихся несколькими новыми, и, пожалуй, не стоит дразнить гусей, выставляя напоказ нормановское кольцо выпускника Полицейской академии. Совсем не стоит.
Она выдвинула ящик, сунула руку поглубже, чтобы оставить кольцо в дальнем углу... да так и замерла с вытянутой рукой.
В ящике уже находилось кое-что. Клочок синей ткани, аккуратно сложенный конвертиком. По всей поверхности проступали пятна маренового цвета, похожие на капли полузасохшей крови.
– О мой Бог! – прошептала она. –Семена!
Рози достала сверточек, некогда являвшийся частью дешевой хлопковой ночной рубашки, присела на кровать (ноги вдруг отказались держать ее) и положила его на колени.Мысленно она услышала голос Доркас, предупреждающий ни в коем случае не пробовать плоды на вкус, даже не подносить ко рту пальцы, которые касались семян. Помгранатовое дерево, вспомнила Рози, но что это за растение на самом деле?
Она отвернула края ткани и посмотрела на семена. Сердце в груди мчалось, как скаковая лошадь.
«Выбросить их, – подумала она испуганно. – Выбросить сейчас же».
Оставив кольцо покойного мужа под настольной лампой – им она займется позже, – она вернулась в ванную, неся лоскут с семенами на раскрытой ладони перед собой. Рози не знала, как долго отсутствовал Билл, ибо потеряла счет времени; понимала только, что он скоро должен вернуться.
«Пожалуйста, – взмолилась она, – пусть очередь в булочной окажется длинной».
Она подняла крышку унитаза, опустилась на колени и взяла двумя пальцами первое семечко. До этого ей подумалось, что, возможно, перейдя в этот мир, зернышки лишились своей колдовской силы, но кончики пальцев моментально онемели, доказывая обратное. Пальцы потеряли чувствительность, но впечатление было не таким, словно она отморозила их; скорее ей казалось, будто странная амнезия передается от семян самой плоти. Тем не менее Рози не сразу рассталась с зернышком.
– Одно за лисицу, – произнесла она, немигающим взглядом взирая на семя, и затем уронила его в унитаз. Вода мгновенно окрасилась в зловещий мареновый цвет, словно распустившийся цветок, как будто кто-то сунул туда руку с рассеченными венами или в воду попали капли крови из перерезанного горла» Поднявшийся от воды запах, однако, не напоминал запах крови, это был тяжелый, горьковатый, с явным металлическим оттенком аромат ручья, протекавшего за Храмом Быка, – настолько едкий, что на глазах Рози тут же выступили слезы.
Она взяла из пакетика второе семечко и подняла его к глазам.
– Одно за Доркас, – произнесла она, бросая его в унитаз. Цвет стал более сочным и насыщенным – не вода с кровью, а сама кровь, – а запах ударил в ноздри с такой силой, что слезы заструились по щекам непрерывным потоком. Глаза Рози покраснели, словно она стояла среди гор нарезанного лука.
Она извлекла третье зернышко и занесла руку над унитазом.
– И одно за меня, – проговорила она. – Одно за Рози.
Но когда попыталась бросить зернышко в унитаз, ее пальцы не разжались. Она попробовала еще раз с тем же успехом. В тот же миг разум ее наполнился голосом безумной женщины, звучавшим с убедительной рассудительностью: «Помни о древе. Помни о древе, маленькая Рози. Помни о древе...»
– Помни о древе, – вполголоса пробормотала Рози. – Да, это я заучила на память, но окакомдреве? И что, черт возьми, от меня требуется? Бога ради, скажите, что я должна сделать?
«Не знаю, – призналась Практичность-Благоразумие. – Но что бы там ни было, заканчивай свои дела поскорее. Билл может вернуться в любую минуту. В любую секунду».
Она нажала на рычаг сливного бачка, следя за тем, как вода в унитазе постепенно светлеет и становится, наконец, прозрачной. Затем вернулась к кровати, села и уставилась на единственное семечко, оставшееся в покрытом пятнами лоскуте голубой ткани. Перевела взгляд на кольцо Нормана. Снова посмотрела на зернышко.
«Почему я не в силах выбросить это проклятое семечко? Плевать на древо, скажите мне только, почему я не могу спустить в унитаз это проклятое семечко? Избавиться от него раз и навсегда?»
Ответ не появился. Зато в открытое окно влетел сумасшедший грохот и треск подъехавшего к дому мотоцикла, который она уже научилась выделять среди других. Быстро, не задаваясь новыми вопросами, Рози положила кольцо на клочок мягкой голубой ткани рядом с семечком, завернула края, подбежала к комоду и взяла лежавшую на нем сумочку. Не ахти какая – старенькая и потрескавшаяся, – однако Рози свыклась с ней и не хотела расставаться. В ту весну она привезла ее из поездки в Египет. Открыла сумочку и сунула внутрь маленький голубой сверток, затолкав поглубже, на самое дно, где он будет даже в большей безопасности, чем керамическая бутылочка в шкафчике аптечки. Покончив с этим, она подошла к окну и с наслаждением вдохнула полной грудью свежий воздух.
Когда вернулся Билл, притащив с собой воскресную газету и просто невероятное количество булочек в бумажном пакете, Рози приветствовала его ослепительной улыбкой.
– Где ты так задержался? – спросила она, про себя добавив: «Ну ты и лиса, Рози, Ну ты и...»
Улыбка, вспыхнувшая на его лице в ответ на ее улыбку, вдруг исчезла.
– Рози? Что с тобой?
Ее улыбка стала еще шире.
– Ничего. Все отлично, Наверное, гусь только что прошел над моей могилой.
Только то был не гусь.
9
«Могу я дать один совет прежде, чем отправить вас назад?»– спросила ее Мареновая Роза, и позже в тот день, уже после того, как лейтенант Хейл принес им тяжкую весть об Анне Стивенсон (обнаруженную лишь наутро – ведь она так не любила, чтобы посторонние нарушали покой ее кабинета) и затем ушел, Рози последовала ее совету. Несмотряна воскресенье, салон-парикмахерская «Волосы 2000» на Скайвью-молле работал. Парикмахер, к которой обратилась Рози, прекрасно поняла, в чем заключается просьба клиентки, но попыталась отговорить ее.
– Вам так идет эта прическа! – воскликнула она.
– Я знаю, – согласилась Рози, – но все равно мне она не нравится.
Поэтому парикмахер сделала то, чего от нее требовали, а Билл, вопреки ожиданиям, не выразил возмущенного протеста, когда они встретились вечером.
– Твои волосы стали короче, но в целом прическа похожа на ту, с которой ты впервые появилась в ломбарде, – заявил он. – Мне нравится.
Она обняла его.
– Хорошо.
– Что скажешь насчет ужина в китайском ресторане? – Соглашусь при одном условии – если пообещаешь остаться у меня.
– Эх, если бы все обещания были такими приятными, – усмехнулся он.
10
Заголовок понедельника:
«ПОЛИЦЕЙСКИЙ-ПРЕСТУПНИК ЗАМЕЧЕН В ВИСКОНСИНЕ».
Заголовок вторника:
«ПОЛИЦИЯ РАЗЫСКИВАЕТ УБИЙЦУ-ПОЛИЦЕЙСКОГО ДЭНИЭЛСА».
Заголовок среды:
«АННА СТИВЕНСОН КРЕМИРОВАНА; 2000 ЧЕЛОВЕК
В МОЛЧАЛИВОМ МАРШЕ ПОМИНОВЕНИЯ».
Заголовок четверга:
«ПОЛИЦИЯ ПОЛАГАЕТ, ЧТО ДЭНИЭЛС ПОКОНЧИЛ С СОБОЙ».
В пятницу Норман переместился на вторую страницу. К следующей пятнице он исчез бесследно.
11
Вскоре после четвертого июля Робби Леффертс предложил Рози начитать роман, резко отличавшийся от книг Ричарда Расина: «Тысячу акров» Джейн Смайли. В романе шла речь о фермерском семействе, живущем в штате Айова, но вдействительностикнига повествовала не о тяготах фермерской жизни; во время учебы в колледже Рози три года являлась художником-оформителем студенческого драматического театра, и хотя ей не довелось выйти на сцену под огнями рампы, все-таки приобретенного опыта хватало, чтобы узнать безумного шекспировского короля с первого же взгляда. Смайли одела короля Лира в штаны фермера, но безумие остается безумием, как бы оно ни маскировалось.
Кроме того, автор превратила своего героя в существо, пугающе похожее на Нормана. В день, когда чтения завершились («Ваша лучшая работа до сих пор, – заверила ее Рода, – и одно из лучших чтений, которое я слышала за всю жизнь»), Рози вернулась в свою комнату на Трентон-стрит, достала старое, написанное маслом полотно из шкафа, в котором оно хранилось с ночи... скажем так, исчезновения Нормана. Впервые после той ночи Рози посмотрела на картину.
То, что она увидела, ничуть ее не удивило. На картину снова вернулся день. Вершина холма, поросшая густой летней травой, была такой же, и храм у подножия холма оставался таким же (илипочтитаким же; у Рози возникло впечатление, что странные очертания храма, выводившие здание за рамки обычной перспективы, каким-то образом стали нормальными), женщины по-прежнему не было. Рози подумалось, что Доркас увела безумную женщину в последний раз взглянуть на младенца... после чего Мареновая Роза в одиночестве продолжит свой путь, направляясь туда, куда уходят чудовища вроде нее, когда пробивает час их смерти.
Она отнесла картину на первый этаж, к мусоросжигателю, держа ее за края – так, словно опасалась, что, если не будет очень осторожна, рука провалится сквозь холст в иной мир. Признаться честно, она действительно побаивалась, что подобное может произойти.
У шахты мусоросжигателя она задержалась на минутку, в последний раз остановив взгляд на картине, – картине, которая позвала ее с пыльной полки ломбарда безмолвным требовательным голосом; принадлежавшим, наверное, самой Мареновой Розе. «Так оно и есть», – подумала Рози. Она потянулась рукой к дверке мусоросжигателя и опять замерла: ее внимание привлекли две детали, не замеченные раньше, две точки в густой траве неподалеку от вершины холма. Нахмурившись, она провела пальцем по затвердевшим краскам, пытаясь сообразить, что означают эти точки. Ответ пришел почти сразу. Розовая точка цвета цветка клевера – это ее свитер. Черная точка рядом с ним – куртка Билла, которую он в тот день дал ей для поездки на озеро. Потеря свитера не вызывала сожаления – дешевая синтетическая тряпка, каких полно в каждом магазине, – но вот о куртке она искренне жалела. Не совсем новая, верно, но она служила бы верой и правдой еще много лет. Кроме того, ей нравилось возвращать вещи, которые она бралавзаймы.
Даже нормановской кредитной карточкой она воспользовалась только один раз.
Она посмотрела на картину и вздохнула. Нет смысла беречь ее; очень скоро она съедет с комнаты, которую подыскала для нее Анна, и у нее не было желания забирать с собой больше напоминаний о прошлом, чем необходимо. Хватит и того, что застряло в ее сознании, как осколки гранаты, но...
«Помни о древе, Рози», – произнес голос, похожий в этот раз на голос Анны.
Анна, которая пришла к ней на помощь в тот момент, когда Рози нуждалась в помощи больше всего, когда ей не к кому было обратиться, Анна, гибель которой не опечалила ее, как бы Рози того ни хотела... хотя, узнав о смерти Пэм, милой Пэм, чьи привлекательные голубые глаза всегда ощупывали толпу в поисках «кого-нибудь интересного», она пролила целые реки слез. Но теперь она ощутила щемящую боль жалости, от которой задрожали губы и сморщился нос.
– Прости, Анна, – прошептала она.
«Не надо. – Снова тот же голос, сухой и чуточку высокомерный. – Не ты создала меня, не ты создала Нормана, и не следует взваливать на свои плечи ответственность за кого-то из нас. Ты Рози Макклендон, а не Тифоидная Мэри, и лучшее, что можешь сделать, – это не забывать о том, кто ты, даже когда бушующие вокруг штормы жизненных мелодрам будут затапливать тебя. Однако ты должна помнить...»
– Ничего я не должна, – заявила Рози безапелляционным тоном и свернула картину вдвое, захлопнув края, словно книгу. Планки старой рамки, на которую было натянуто полотно, с треском сломались. Само полотно не столько порвалось, сколько взорвалось, рассыпавшись на пучок узких полосок, похожих на одежку оборванца. Тусклые краски потеряли всякую осмысленность, – Нет, ничего и никому я не должна.Ничего,если я не чувствую себя в долгу, а я не чувствую...
Скачать книгу [0.30 МБ]
Пирамида