Медленно и испуганно, опираясь на ватные, онемевшие руки, Рози встала сначала на колени, затем поднялась во весь рост. Она выбралась на поверхность по ступенькам и остановилась. Ей не хотелось смотреть, но глаза словно жили собственной жизнью; они сами устремились через поляну, в то время как она непроизвольно затаила дыхание.
Рози испустила долгий и тихий вздох облегчения. Мареновая Роза все еще стояла на коленях перед деревом спиной к ней. Рядом с ней валялось нечто сначала показавшееся ей кучкой старых лохмотьев. Затем в тени вырисовался силуэт, похожий на бледную морскую звезду. Это была кисть его руки, и Рози внезапно заметила все остальное, какпациент психиатра видит вдруг таинственный смысл в неясных чернильных пятнах. Это Норман. Изувеченный, уменьшившийся, изменившийся до неузнаваемости, с выпученными в предсмертной агонии глазами, в которых застыл немой ужас, но все же Норман.
Рози увидела, как Мареновая Роза протянула руку и сорвала с низко свесившейся к земле ветки спелый плод. Женщина сдавила его в руке– очень человеческой руке и весьма привлекательной, если не учитывать черные подвижные пятна, плавающие под самой кожей, – и по ее пальцам побежали ручейки маренового сока, а затем сам плод лопнул, как влажный темно-красный гриб-дождевик. Она выбрала из сочной пульпы несколько семян и принялась сажать их в изуродованную вспоротую плоть Нормана. Последнее зернышко она затолкала в его единственный раскрытый глаз. При этом раздался влажный лопающийся звук – как будто кто-то наступил на спелую виноградинку.
– Что вы делаете? – выкрикнула потрясенная Рози и едва сдержалась, чтобы не добавить: «Только не поворачивайтесь, можете ответить мне, не поворачиваясь!»
– Засеваю его, – ответила женщина и затем сделала нечто, вызвавшее у Рози такое ощущение, словно она окунулась в мир романа Ричарда Расина: Мареновая Роза наклонилась и припала устами к губам трупа. Наконец она оторвалась от него, взяла его на руки, встала и повернулась к ведущим под землю ступеням.
Рози торопливо опустила взгляд долу, чувствуя, как сердце подступило к самому горлу.
– Сладких тебе сновидений, сукин сын, – произнесла Мареновая Роза и бросила тело во мрак, начинающийся под вырезанным в камне единственным словом: «ЛАБИРИНТ».
Где, если повезет, посаженные ею семена прорастут и превратятся в деревья.
13
– Возвращайся тем же путем, каким пришла, – велела Мареновая Роза. Она стояла у основания лестницы; Рози находилась в дальнем конце поляны у начала тропы, спиной кней. Теперь, когда обнаружила, что не может доверять собственным глазам, она боялась даже повернуться к Мареновой Розе. – Возвращайся, разыщи Доркас и своего мужчину. У нее есть кое-что для тебя, а позже я еще поговорю с тобой... но совсем недолго. Потом наше время закончится. По-моему, ты вздохнешь с облегчением.
– Его нет, верно? – переспросила Рози, не отрывая взгляда от дальнего конца уходящей в лунный свет тропы, – Он больше не вернется?
– Пожалуй, ты еще будешь видеть его в снах, – равнодушно заметила Мареновая Роза, – ну да что из того? Простая правда вещей состоит в том, что плохие сны гораздо лучше плохих пробуждений.
– Да. Настолько простая истина, что многие люди просто не доходят до нее. – Теперь ступай. Я приду к тебе. И – Рози!
– Что?
– Помни о древе.
– Древе? Я не понима...
– Знаю, что не понимаешь. Наступит время – поймешь. Помни о древе. Теперь иди.
И Рози пошла. Не оглядываясь.
X.РОЗИ НАСТОЯЩАЯ
1
На узкой тропинке у стены храма не оказалось ни Билла, ни темнокожей женщины – Доркас, ее зовут Доркас, а вовсе не Уэнди Ярроу, – и одежда Рози тоже исчезла. Впрочем, это не вызвало у нее беспокойства. Она спокойно обошла здание, взглянула в сторону вершины холма, увидела их, стоявших рядом с тележкой для пони, и зашагала навстречу.
Билл бросился к ней: его бледное лицо выражало сильную тревогу.
– Рози? Все в порядке?
– Все отлично, – успокоила она его, прижимаясь лицом к груди. Когда его руки сомкнулись у нее за спиной, она подумала, что мало кто из всех живущих на земле людей знает толк в обнимании – немногие, наверное, понимают, как прекрасно находиться в объятиях другого, когда хочется замереть и не двигаться часами. Конечно, есть такие, но их меньшинство. Чтобы по-настоящему оценить объятия любимого человека, надо прежде узнать, каково без них.
Они приблизились к Доркас, которая поглаживала морду пони в белых волосках. Пони поднял голову и сонно посмотрел на Рози.
– Где... – начала было Рози и умолкла. «Кэролайн, – едва не сорвалось с языка. – Где Кэролайн?» – Где ребенок? – И затем уже смелее: – Гденашамалышка?
Доркас усмехнулась.
– В безопасности. В надежном месте, так что можешь не переживать, мисс Рози. Твоя одежда на тележке. Иди переоденься, если хочешь. Готова поспорить, ты с удовольствием снимешь то, что сейчас на тебе.
– Ты выиграла спор, – ответила Рози и удалилась к тележке. При этом испытала неописуемое облегчение, сбросив с плеч мареновыйдзат.Застегивая змейку на джинсах, припомнила слова Мареновой Розы. – Хозяйка сказала, у тебя кое-что есть для меня.
Доркас испуганно охнула.
– Боже святый! Хорошо, что ты напомнила, иначе она содрала бы с меня шкуру живьем!
Рози взяла блузку и когда натягивала ее через голову, Доркас протянула ей маленький предмет. Рози взяла его и с любопытством поднесла к глазам, рассматривая с разных сторон. Предмет оказался тонкой работы крохотной керамической бутылочкой, размером не больше пипетки для закапывания носа. Горлышко было закупорено миниатюрной пробкой из древесной коры.
Доркас оглянулась, увидела, что Билл держится в отдалении, мечтательно рассматривая приходящий в упадок храм у подножия холма; казалось, она осталась довольна увиденным. Повернувшись к Рози, заговорила тихим возбужденным шепотом:
– Одна капля. Для него. Потом.
Рози согласно кивнула, делая вид, что понимает, о чем идет речь. Так проще. В голове ее роились вопросы, которые она могла задать и, наверное,должназадать, но рассудок, чересчур утомленный, отказывался облекать их в словесную форму.
– Я дала бы тебе поменьше, но боюсь, что позже ему понадобится еще капля. Только будь осторожна, девочка. Эта штука опасна!
«Словно в этом мире есть хоть что-то безопасное», – промелькнуло в уме у Рози.
– Спрячь ее подальше, и побыстрее, – приказала Доркас, и Рози послушно сунула бутылочку в маленький кармашек для часов на джинсах. – И не забывай –емупро это ни слова! – Она кивнула головой в сторону Билла, затем перевела взгляд на Рози; коричневое лицо Доркас казалось мрачным и напряженным. На мгновение зрачки ее глаз потерялись в темноте, и она стала похожей на греческую статую. – Ты сама знаешь почему, правда же?
– Да, – подтвердила Рози. – Это чисто женское дело.
Доркас кивнула.
– Все верно, ты правильно поняла.
– Чисто женское дело, – повторила Рози и мысленно услышала предупреждающий голос Мареновой Розы: «Помни о древе».
Она закрыла глаза.
2
Они посидели втроем на холме некоторое время – никто не мог точно сказать какое именно; Билл и Рози обнимали друг друга за талии, Доркас расположилась чуть поодаль, рядом с пони, который сонно похрустывал сочной травой. Время от времени пони с любопытством поглядывал на темнокожую женщину, словно не понимая, что собрало столько людей в неурочный час на обычно почти безлюдной вершине холма, но Доркас не обращала на него внимания, она сидела, сцепив руки на коленях, устремив взгляд на клонящуюся к горизонту луну. Рози она показаласьпохожейна женщину, которая перебирает в памяти прошедшую жизнь, с горечью убеждаясь, что ошибок в ней больше, чем правильных решений... гораздо больше. Несколько раз Билл делал попытку сказать что-то, и Рози бросала на него подбадривающий взгляд, но он так и не проронил ни слова.
Вскоре после того, как диск луны коснулся верхушек деревьев слева от храма, пони снова поднял голову и в этот раз издал хрипловатое радостное ржание. Рози посмотрела вниз и увидела, что Мареновая Роза поднимается к ним. Сильные изящные бедра слабо поблескивали в бледнеющем свете луны. Заплетенная коса раскачивалась из стороны в сторону, как маятник больших часов.
Доркас удовлетворенно пробормотала что-то неразборчивое и поднялась на ноги. Рози ощутила сложную гамму чувств, но преобладали понимание и предвкушение. Она положила руку на предплечье Билла и заглянула ему в глаза.
– Только не смотри на нее, хорошо?
– Это верно, – согласилась Доркас, – и не задавай вопросов, Билли, даже если она предложит тебе их задать.
Он недоуменно посмотрел на Доркас, затем на Рози, потом снова на Доркас.
– Но почему? И вообще, кто она такая? Майская королева?
– Она королева всего того, чего пожелает, – ответила Доркас, – и советую не забывать об этом ни на секунду. Не смотри на нее и не делай ничего, что могло бы рассердить ее. Больше мне нечего сказать, я просто не успею. Соедини руки на животе, мил человек, и смотри на них. Не своди с них глаз.
– Но...
– Если глянешь на нее, сойдешь с ума, – без обиняков пояснила Рози и увидела, как Доркас кивнула в знак подтверждения ее правоты.
– Так все-таки сон это или нет? – продолжал Билл. – Я хочу сказать... я еще жив? Потому что если это загробная жизнь, то я бы с удовольствием от нее отказался. – Он бросил взгляд в направлении приближающейся женщины и содрогнулся. – Слишком много шума. Слишком много крика.
– Это сон, – заверила его Рози. Мареновая Роза подошла совсем близко – стройная прямая фигура, движущаяся через пятна света и теней. Когда на ее лицо падала тень, оно превращалось в маску кошки или лисы. – Это сон, в котором ты должен выполнять все, что от тебя требуется. – По велению Рози и Доркас.
– Да. И Доркас велит тебе сложить руки на животе и глазеть на них, пока кто-нибудь из нас двоих не разрешит поднять голову.
– Могу я исполнить приказание? – спросил он, метнув в ее сторону притворно игривый взгляд исподлобья, в котором она угадала искреннее непонимание.
– Да, – в отчаянии прошептала Рози, – да, можешь, только ради Богане смотри на нее!
Он сплел пальцы на животе и послушно опустил взгляд.
Теперь до Рози доносился шорох приближающихся шагов, шелковистый шепот травы, скользящей по коже. Она опустила голову и спустя мгновение увидела перед собой босыеженские ноги, серебристые в лунном сиянии. Последовало продолжительное молчание, нарушаемое лишь тревожным криком ночной птицы вдали. Рози перевела взгляд чуть правее и заметила Билла, сидящего рядом с ней и пристально изучающего собственные руки, словно ученик гуру, которому позволили присоединиться к учителю во время утренней медитации.
Наконец она робко заговорила, не поднимая глаз: – Доркас дала мне то, о чем вы говорили. Оно у меня в кармане.
– Хорошо, – произнес сладостный, чуть хрипловатый голос. – Это хорошо, Рози Настоящая. – В поле зрения Рози появилась рука в пятнах, и что-то упало на колени. В слабеющем свете луны блеснул одиночный золотой лучик. – Для тебя, – сказала Мареновая Роза, – сувенир, если хочешь. Поступай с ним так, как считаешь нужным.
Рози подняла предмет и удивленно уставилась на него. Три слова– «Служба, верность, общество» – образовывали треугольник вокруг камня, маленького кружка обсидана.Камешек был помечен теперь яркой алой точкой, отчего напоминал неусыпно наблюдающий глаз.
Снова воцарилась тишина, в которой угадывалось скрытое ожидание. «Может, она ждет слов благодарности?» – подумала Рози. Этого она не дождется... но почему бы не высказать то, что у нее на душе?
– Я рада, что он мертв, – произнесла она тихо и невыразительно. – Туда ему и дорога.
– Конечно, ты рада, и ему досталось поделом, ты права. А теперь ты должна вернуться назад, в свой мир Рози Настоящей, вместе со своим зверем. Насколько я могу судить, он не так уж и плох. – В ее голосе улавливались новые нотки – Рози не позволила себе рассматривать их как похоть. – Хорошая холка. Хорошие бока. – Пауза.
– Хороший пах. – Новая пауза, после которой рука в пятнах поднялась к голове Билла и погладила его всклокоченные, влажные от пота волосы. При ее прикосновении он шумно втянул в себя воздух, но не поднял головы. – Хороший зверь. Береги его, и он будет беречь тебя.
И тогда Рози подняла голову. Она дрожала от страха перед тем, что может открыться ее взору, и тем не менее была не в силах совладать с собой.
– Не смей называть его зверем, – произнесла она вибрирующим от ярости голосом. – И убери от него свою зараженную руку.
Краешком глаза она увидела, как сжалась Доркас, но не это занимало ее. Все ее внимание сфокусировалось на Мареновой Розе. Что ожидала она увидеть в ее лице? Сейчас, рассматривая его в меркнущем лунном сиянии, она не давала себе отчета в собственных чувствах. Медуза? Медуза-Горгона? Стоящая перед ней женщина оказалась совсем иной. Когда-то (и не так давно, как показалось Рози) ее лицо было необыкновенно красивым, достойным соперничать с красотой Елены из Трои. Теперь же следы прежней красоты стерлись и поблекли. Зловещее черное пятно расползлось по левой щеке и надвигалось на лоб, словно солнечное затмение. Горящий глаз, взиравший на нее с левой стороны лица, казался одновременно яростным и равнодушным. Она понимала, что Норман, разумеется, увидел не это лицо, за которым угадывалось иное– как будто она надела живую маску специально для Рози, что-то вроде косметики, – и ей стало не по себе. Под маской таилось безумие... но непростобезумие.
«Это что-то вроде бешенства, – подумала Рози, – болезнь разъедает ее изнутри, все ее внешние черты, все волшебство, все величие дрожат на поверхности, готовые рассыпаться в прах в тот момент, когда она потеряет самообладание, вскоре все рухнет, и если я отведу взгляд, она, возможно, набросится на меня и сделает то же, что и с Норманом. Она пожалеет об этом позже, но мне-то легче не станет, верно?»
Мареновая Роза снова протянула руку, и в этот раз дотронулась до головы Рози – прикоснулась сначала ко лбу, затем провела по волосам; день выдался нелегкий, и коса здорово растрепалась, потеряв первоначальную форму.
– Ты смелая, Рози. Ты отважно сражалась ради своего... своего друга. Ты смелая, и у тебя доброе сердце. Но могу я дать тебе один совет прежде, чем отправить вас назад?
Она улыбнулась, наверное желая произвести приятное впечатление, но сердце Рози на секунду замерло, а потом пустилось в бешеный галоп. Когда губы Мареновой Розы раздвинулись, на лице разверзлась дыра, не имеющая ничего общего со ртом; в этот момент она даже отдаленно не напоминала человеческое существо. Ее рот превратился в пасть паука, которому предназначено судьбой поедать насекомых – не мертвых, а лишь впавших в бесчувствие после ядовитого укуса.
– Да, конечно, – ответила Рози, едва шевеля онемевшими, чужими губами.
Пальцы уродливой руки провели по гладкой коже на виске. Паучья пасть расползлась в усмешке. Глаза сверкнули в темноте.
– Смой краску с волос, – прошептала Мареновая Роза. – В блондинки ты не годишься.
Их взгляды встретились. Остановились. Рози обнаружила, что не может отвести свой в сторону; его словно притягивало лицо другой женщины. Рядом – и невообразимо далеко – сидел Билл, послушно глядя на руки. На лбу и щеках Билла подрагивали искорки выступивших капель пота. Первой отвела взгляд Мареновая Роза.
– Доркас.
– Мэм?
– Ребенок...
– Будет готов, как только скажете.
– Хорошо, – кивнула Мареновая Роза. – Мне не терпится увидеть ее, к тому же нам пора отправляться в путь. И тебе тоже нужно поторапливаться, Рози Настоящая. Тебе и твоемумужчине.Видишь, я могу назвать его и так. Твоймужчина,твоймужчина.Но перед тем, как уйти...
Мареновая Роза протянула руки. Медленно, словно под гипнозом, Рози встала и шагнула в распростертые объятия. Темные пятна, бродившие под кожей Мареновой Розы, оказались лихорадочно горячими, как ей и представлялось – Рози подумала, что почти чувствует их движение собственной кожей. Все остальные чести тела женщины в хитоне –женщины вдзате– оставались холодными, как у трупа.
Но Рози больше не испытывала страха. Мареновая Роза поцеловала ее в щеку – высоко, у самой скулы – и прошептала:
– Я люблю тебя, маленькая Рози. Жаль, что нам не довелось повстречаться раньше, чтобы ты увидела меня в более выгодном свете, но мы и так неплохо поладили, верно? Мы поладили. Только не забывай о древе.
– Каком древе? – раздосадованно спросила Рози. – Каком древе?
Но Мареновая Роза покачала головой с не подлежащей сомнению категоричностью и отступила на шаг, выпуская Рози из своих объятий. Рози в последний раз взглянула в изуродованное лицо и снова вспомнила лисицу с лисятами.
– Я – это ты? – прошептала она. – Скажи правду, я – это ты?
Мареновая Роза улыбнулась. Совсем чуть-чуть, но на миг перед Рози разверзлась пасть чудовища, и она невольно содрогнулась.
– Не задумывайся над этим, маленькая Рози. Я слишком стара и больна для подобных вопросов. Философствование – удел здоровых. Если ты не забудешь о древе, это не будет иметь значения, поверь мне.
– Я не понимаю...
– Тс-с-с. – Она прижала палец к ее губам. – Повернись, Рози. Повернись и уходи, чтобы не видеть меня больше. Пьеса окончена.
Рози повернулась, взяла Билла за руки (он по-прежнему держал их сцепленными между коленей; его напряженные переплетенные пальцы напоминали тугой узел) и подняла его на ноги. И снова мольберт исчез, а стоявшая на нем картина – набросок ее ночной комнаты, сделанный небрежными тусклыми мазками масляных красок, – выросла до невероятных размеров. И снова картина перестала быть картиной, превратившись в окно. Рози направилась к нему, думая лишь о том, чтобы как можно быстрее оказаться по ту сторону, покинуть таинственный мир, уйти из него навсегда. Билл потянул ее за руку, останавливая. Он повернулся к Мареновой Розе и заговорил, не позволяя взгляду подняться выше ее груди. – Спасибо, что помогли нам.
– Не стоит благодарностей, – сдержанно откликнулась Мареновая Роза. – Отплати мне своим хорошим отношением к ней.
«Я плачу», – с содроганием вспомнила Рози. – Идем. – Она потянула Билла за рукав. – Пожалуйста, идем.
Он, однако, задержался еще на миг.
– Да, – сказал он. – Я всегда буду относиться к ней хорошо. Тем более теперь, зная, что ждет людей, которые обращаются с ней плохо. Знаю лучше, чем мне, наверное, хотелось бы.
– Какой привлекательный мужчина, – рассеянно произнесла Мареновая Роза, и затем ее голос изменился – стал безжизненным и отрешенным. – Забирай его, пока не поздно, Рози Настоящая! Забирай, пока еще не слишком поздно!
Скачать книгу [0.30 МБ]
Пирамида