— Да? Алло?
— Привет, профессор. Это Лиза Лэндон.
— Я не хочу говорить с вами. Я консультировался со своим адвокатом, и он заверил меня, что я не должен…
— Остыньте. — Она с вожделением смотрела на недоеденный сандвич, но не могла говорить с полным ртом. Поэтому оставалось только одно: закончить разговор как можно скорее. — Я больше не собираюсь создавать вам проблем. Ни с копами, ни с адвокатами. Если только вы окажете мне одну услугу.
— Какую услугу? — Теперь в голос Вудбоди вкралась подозрительность. Лизи этому не удивилась, по-другому и быть не могло.
— Есть маленький, но шанс, что ваш друг Джим Дули позвонит вам сегодня…
— Он мне не друг! — проблеял Вудбоди.
«Сейчас нет, — подумала Лизи. — И ты уже приложил немало усилий, чтобы убедить себя, что никогда и не был».
— Ладно, собутыльник. Случайный знакомый. Как ни назови. Если он позвонит вам, просто скажите, что я передумала. Сможете вы это сделать? Скажите, что я вняла голосу разума. Скажите, что увижусь с ним этим вечером. В восемь часов в кабинете моего мужа.
— Голос у вас как у человека, который готов навлечь на себя крупные неприятности, миссис Лэндон.
— Да откуда вам это знать, а? — Сандвич становился всё более привлекательным. Желудок Лизи урчал. — Профессор, он скорее всего вам не позвонит. В таком случае вы в шоколаде. Если он всё-таки позвонит, передайте ему мои слова, и вы снова в шоколаде. Но если он позвонит, а вы не передадите ему то, что я сказала: «Она передумала, она хочет увидеться с вами этим вечером, в восемь часов в кабинете Скот-ти», — и я это выясню… тогда, сэр, я разберусь с вами по полной программе.
— Вы не сможете. Мой адвокат говорит…
— Не слушайте его. Будьте умницей и послушайте меня. Мой муж оставил мне двадцать миллионов долларов. И если я, располагая такими деньгами, решу трахнуть вас в жопу, вы три следующих года будете срать кровью. Я понятно излагаю?
Лизи положила трубку, прежде чем он успел ответить, откусила ещё кусок сандвича, достала из холодильника графин с лаймовым «кулэйдом», подумала о стакане и отхлебнула прямо из горла.
Конфетка!
3
Если бы Дули позвонил в течение нескольких последующих часов, она не смогла бы снять трубку. К счастью, Лизи знала, по какому номеру он будет звонить. Она вернулась в свой кабинет (пусть кабинетом он так и не стал) в амбаре, по другую сторону коридора от накрытого чехлом трупа бременской кровати. Села на простой кухонный стул (красивое новое офисное кресло она так и не успела заказать), нажала на клавишу «ЗАПИСЬ СООБЩЕНИЯ» автоответчика и заговорила, особо не задумываясь над словами. Она вернулась из Мальчишечьей луны не с планом вообще, а с чёткой последовательностью его этапов, и потому если бы она сделала положенное ей, то и Дули не оставалось бы ничего другого, как сделать положенное ему.«Я свистну, и ты не заставишь себя ждать, мой мальчик», — подумала Лизи.
— Зак… мистер Дули… это Лизи. Если вы меня слышите, то я навещаю мою сестру, она в больнице, в Обурне. Я разговаривала с профессором и очень рада тому, что мы пришли к взаимоприемлемому решению. Этим вечером я буду в кабинете моего мужа в восемь часов, или вы можете позвонить в семь вечера и мы встретимся где-то ещё, если вас тревожит полиция. Помощник шерифа будет дежурить перед домом, может, даже в кустах на другой стороне шоссе, так что будьте осторожны. По возращении я прослушаю сообщения.
Она опасалась, что в коротком послании ей не удастся выразить всё, что хотелось, но удалось. И как бы воспринял послание Дули, если бы позвонил по этому телефону? С учётом его нынешнего уровня безумия Лизи предсказать этого не могла. Нарушит он радиомолчание и позвонит профессору в Питтсбург? Может, и позвонит. Не могла она предсказать и другого, передаст ли профессор её слова или не передаст, но значения это не имело. Её не волновало, подумает ли Дули, что она на всё готова, или решит, что онапудрит ему мозги. Она лишь хотела заставить его понервничать и разжечь в нём любопытство и пришла к выводу, что такие же чувства испытывает рыба, когда смотрит вверх и видит приманку у поверхности озера.
И ты действительно рассчитываешь, что он появится здесь в восемь вечера, Лизи? Поднимется, вальсируя, по лестнице в кабинет Скотта, окрылённый проявленным тобой доверием?
Она не ожидала, что он придёт, вальсируя, не ожидала, что в нём проявятся какие-либо чувства, кроме безумия, с которым она уже познакомилась, но она не сомневалась, что он придёт. Конечно же, будет осторожен, как дикий зверь, опасаясь расставленной ловушки, возможно, выскользнет из леса и проникнет в дом или амбар задолго до назначенного срока, но Лизи верила: сердцем он будет знать, что записанное ею послание — не часть операции по его захвату, которую проводило управление шерифа или полиция штата. Он бы понял это как стремление ублажить, которое наверняка услышал бы в её голосе, а после того, что он с ней сотворил, у него были все основания полагать, что она станет покорной рабой. Лизи дважды прослушала запись и кивнула. Да, вроде звучит так, словно женщина, произносящая эти слова, хочет как можно быстрее покончить с каким-то доставившим массу хлопот делом, но она подумала, что Дули наверняка услышит подспудные страх и боль. Потому что ожидал их услышать и потому что был безумцем.
Лизи подумала, что на её стороне играло и кое-что ещё. Она получила свой напиток. Она успешно завершила охоту на була, и напиток этот добавил ей какой-то первобытной силы. У Лизи не было уверенности, что сила эта останется с ней надолго, но какая-то её часть перекочевала в запись на плёнке автоответчика. И Лизи справедливо полагала, что Дули, если позвонит, услышит эту силу и отреагирует на неё.
4
Её мобильник всё ещё был в «BMW» и теперь зарядился полностью. Она подумала о том, чтобы вернуться в маленький кабинет в амбаре и переделать запись на автоответчике, добавить в неё номер своего сотового телефона, потом осознала, что не знает его. «Я так редко звоню себе, дорогой», — подумала она и вновь расхохоталась безумным смехом.
Медленно поехала к выезду на шоссе в надежде, что найдёт там помощника шерифа Олстона. Не ошиблась, увидела его, ещё более огромного и весьма первобытного. Лизи вылезла из кабины, отсалютовала ему. Он не вызвал подмогу, не убежал, крича во весь голос, увидев её лицо. Просто широко улыбнулся и поприветствовал её взмахом руки.
Лизи, конечно же, приходила в голову мысль о том, чтобы рассказать помощнику шерифа, если найдёт его на боевом посту, байку о звонке «Зака Маккула», который сообщил «миссас» о своём решении ретироваться в западную Виргинию, откуда ранее прибыл, и оставить в покое вдову писателя. По той причине, что вокруг слишком много копов-янки. Конечно, она пересказала бы содержимое этого вымышленного телефонного разговора, не копируя выговор Дули, и слова её звучали бы убедительно, особенно после той записи на автоответчике, но в итоге Лизи отказалась от этой идеи. Потому что её история могла привести и к обратному результату: шериф Клаттерфак и его помощники усилили бы охрану, подумав, что Дули пытается усыпить их бдительность. И Лизи оставила всё как есть. В конце концов, один раз Дули нашёл способ подобраться к ней; наверное, ему удастся и вторая попытка. А если они его поймают, всё её проблемы разрешатся наилучшим образом… хотя, по правде говоря, поимка полицией Джима Дули не являлась тем решением, на котором остановила выбор она.
В любом случае ей не хотелось лгать Олстону или Боук-мену больше необходимого. Они служили в полиции, прилагали все силы, чтобы защитить её, а кроме того, были такими милыми деревенскими увальнями.
— Как дела, миссис Лэндон?
— Отлично. Я остановилась, чтобы сказать, что еду в Обурн. Моя сестра там в больнице.
— Грустная история. В Центральной окружной или в Королевской?
— В «Гринлауне».
Она не знала, известно ли ему, что это за больница, но, увидев, как закаменело лицо Олстона, поняла: известно.
— Ну, это очень плохо… однако день для поездки очень неплохой. Вы только постарайтесь вернуться засветло. Вечером обещают сильные грозы, особенно на западе.
Лизи огляделась и улыбнулась, сначала дню, действительно великолепному (во всяком случае, пока) летнему дню, потом помощнику шерифа Олстону.
— Я постараюсь. Спасибо за предупреждение.
— Пустяки. Слушайте, у вас припухла одна сторона носа. Вас кто-то укусил?
— Да, проделки комаров, — ответила Лизи. — Один ещё цапнул и за губу. Видите?
Олстон уставился на её рот, которому не так уж и давно сильно досталось от руки Дули.
— Нет, — ответил он. — Не вижу.
— Хорошо, значит, бенадрил действует.[100]И пока не вызывает сонливости.
— Если вызовет, сразу сворачивайте на обочину, хорошо? Окажите себе услугу.
— Да, папаня, — ответила Лизи. Олстон рассмеялся. И чуть покраснел.
— Между прочим, миссис Лэндон…
— Лизи.
— Да, мэм. Лизи. Звонил Энди. Он бы хотел, чтобы вы заехали в управление шерифа в удобное для вас время и подали заявление. Вы понимаете, ему необходима официальная бумага. Заедете?
— Да. Постараюсь заглянуть к вам по пути из Обурна.
— Тогда я поделюсь с вами маленьким секретом, миссис Лэн… Лизи. Обе наши секретарши уезжают пораньше в те дни, когда обещают сильный дождь. Они живут рядом с Моттоном, а тамошние дороги при сильном дожде превращаются в бурные потоки. Там давно пора ставить новые водопропускные трубы.
Лизи пожала плечами.
— Постараюсь их застать. — Она демонстративно посмотрела на часы. — Ой, уже так поздно! Мне пора. Если вам понадобится туалет, помощник шерифа Олстон, вы…
— Джо. Если вы — Лизи, то я — Джо.
Она подняла кулак с оттопыренным кверху большим пальцем.
— Ладно, Джо. Возьмите ключ от двери чёрного хода под первой ступенькой заднего крыльца. Справа. Подсуньте под неё руку, и вы быстро его найдёте.
— Да, я опытный сыщик, — ответил он с ну очень серьёзным выражением лица.
Лизи расхохоталась и вскинула руку. Помощник шерифа Джо Олстон, уже улыбаясь, окинул её взглядом, залитую солнечным светом, стоящую рядом с почтовым ящиком, в котором она нашла дохлую кошку Галлоуэев.
5
По пути в Обурн она какое-то время раздумывала над тем, как помощник шерифа Джо Олстон смотрел на неё, когда они разговаривали у выезда на шоссе. Прошло немало времени с тех пор, как мужчина одаривал её взглядом «сладенькая, классно выглядишь», но сегодня на неё смотрели именно так, несмотря на припухший нос и всё такое. Потрясающе. Потрясающе.
— Хочешь стать красивой? Позволь Джиму Дули избить себя, — изрекла Лизи и рассмеялась. — Пожалуй, стоит подумать о рекламе этого способа на телевидении.
И во рту у неё ощущался какой-то удивительно сладкий вкус. Может, в рекламном ролике следовало упомянуть и об этом?
6
В «Гринлаун» Лизи приехала в двадцать минут второго. Она не ожидала увидеть на стоянке машину Дарлы, но тем не менее облегчённо выдохнула, убедившись, что среди дюжины припаркованных автомобилей таковой нет. Её радовало, что Дарла и Канти находятся к югу от «Гринлауна», далеко от опасного безумия Джима Дули. Лизи вспомнила, какмаленькой девочкой (да нет, ей было двенадцать или тринадцать лет… не так уж и мало) помогала мистеру Сил веру сортировать картофель и как он всегда предупреждал, что она должна быть в брюках и закатывать рукава, подходя к сортировальной машине, которая стояла в глубине сарая. «Если попадёшь в эту крошку, она тебя разденет», — говорил он, и она воспринимала его предупреждение очень серьёзно, потому что понимала: старый Макс Силвер говорил о том, что большая машина сделает с ней самой, а отнюдь не с её одеждой. Аманда была частью всей этой истории, стала с того самого момента, как объявилась в рабочих апартаментах Скотта, когда Лизи без особой охоты принялась за разбор завалов. А вот Дарла и Канти могли только всё усложнить. И если бы Бог хотел проявить великодушие, Он бы надолго задержал их в «Снежном шквале» за лобстером и белым вином, предпочтительно до полуночи.
Прежде чем вылезти из кабины, Лизи правой рукой осторожно прикоснулась к левой груди, заранее морщась от ожидаемой яркой вспышки боли. Но если и почувствовала боль, то совсем слабую. «Бесподобно, — подумала она. — Словно синяк недельной давности. И всякий раз, когда у тебя возникнут сомнения в реальности Мальчишечьей луны, Лизи, вспоминай, что он сделал с твоей грудью какими-то пятью часами раньше и какие ощущения ты испытываешь сейчас».
Она вылезла из машины, закрыла её, нажав кнопку на брелоке охранной сигнализации, постояла, оглядываясь, стараясь хорошенько запечатлеть в памяти это место. По какой причине, она сказать не могла, не смогла бы, даже если бы и хотела. Она словно выполняла некие заданные действия, будто впервые готовила некое блюдо по рецепту в кулинарной книге, и её это вполне устраивало.
Залитая свежим асфальтом, с только что нанесённой разметкой, автомобильная стоянка «Гринлауна». очень уж напоминала ей другую, на которую её муж восемнадцать лет назад упал с простреленным лёгким, и она почти услышала призрачный голос ассистента профессора Роджера Дэшмайла, он же южанин-трусохвост, который говорил; «Мы пройдём через эту автостоянку к Нельсон-Холлу, где, к счастью, есть кондиционер». Здесь Нельсон-Холла нет, Нельсон-Холл остался в Стране прошлого, как и мужчина, который приехал туда, чтобы вырыть первую лопату земли для котлована под фундамент библиотеки Шипмана.
Над аккуратно подстриженными зелёными изгородями она видела не здание кафедры английского языка и литературы, а гладкий кирпич и яркое стекло сумасшедшего дома двадцать первого столетия, где вполне мог очутиться её муж, если бы что-то, какая-то болезнь, которую врачи в Боулинг-Грин решили назвать пневмонией (никто не хотел делать запись «причина неизвестна» в соответствующей графе свидетельства о смерти человека, сообщение о кончине которого будет опубликовано на первой странице «Нью-Йорк таймс»), не прикончила его раньше.
С этой стороны зелёной изгороди рос раскидистый дуб. Лизи припарковала «BMW» под деревом, хотя да, она видела облака, собирающиеся на западе, так что помощник шерифа Олстон скорее всего не ошибся насчёт грозовых ливней во второй половине дня. Дерево могло бы стать идеальным ориентиром, расти оно в одиночестве, но нет, вдоль зелёной изгороди выстроился целый ряд дубов, и Лизи не могла отличить один от другого… да и какое это имело значение?
Она двинулась к дорожке, которая вела к главному зданию, но что-то внутри неё (голос, который определённо отличался от всех вариаций её внутреннего голоса) заставило её обернуться, вновь посмотреть на собственный припаркованный автомобиль и его место на стоянке. Лизи задалась вопросом: может, это что-то хочет, чтобы она переставила «BMW». Но в таком случае хотелось бы получить более чёткие указания. В итоге Лизи ограничилась тем, что решила обойти вокруг автомобиля, тем более что отец говорил, это обязательно нужно сделать перед тем, как отправляться в дальнюю поездку. Только тогда следовало убедиться, что задние фонари не разбиты, все колёса накачаны, глушитель не пробит и так далее. Теперь же она не знала, куда смотреть, на что обращать внимание.
«Может, я просто тяну время, чтобы не идти к ней. Может, в этом всё дело».
Но нет. Причина была в другом. А дело, которым она занималась, — важным.
Она внимательно посмотрела на пластину с номерным знаком 5761RD и этой дурацкой гагарой, на совсем выцветшую бамперную наклейку, шутливый подарок Джоди, с надписью: «ИИСУС ЛЮБИТ МЕНЯ, Я ЭТО ЗНАЮ, ПОЭТОМУ ЕЗЖУ БЫСТРО». Ничего больше.
Этого недостаточно, настаивал голос, и вот тут Лизи заметила кое-что интересное в дальнем углу автомобильной стоянки, почти что под живой изгородью. Пустую зелёнуюбутылку. Пивную бутылку. В этом она практически не сомневалась. То ли уборщики её пропустили, то ли ещё не добрались до этой части автостоянки. Лизи поспешила к изгороди, подняла бутылку, из горлышка которой шёл характерный кислый запах. С этикетки — один уголок чуть отклеился — скалила, зубы зверюга из семейства собачьих. Согласно той же этикетке, когда-то в бутылке было пиво «Северный волк» класса «Премиум». Лизи вернулась с бутылкой к автомобилю и поставила её на асфальт, аккурат под гагарой на пластине.
Кремовый «BMW» — этого недостаточно.
Кремовый «BMW» в тени дуба — тоже недостаточно.
Кремовый «BMW» в тени дуба с пустой бутылкой из-под пива «Северный волк» под пластиной с номерным знаком и гагарой, символом штата Мэн, плюс, чуть левее, наклейка на бампере с шутливой фразой… вот этого хватало.
На пределе, но хватало.
Для чего?
Лизи это совершенно не волновало. Она поспешила к главному зданию.
7
Проблем с посещением Аманды не возникло, пусть даже официально к пациентам начинали пускать только с двух часов дня, то есть через тридцать минут. Благодаря доктору Хью Олбернессу (и, разумеется, Скотту) Лизи в «Гринлауне» принимали как знаменитость. Через десять минут после того, как она назвала своё имя на регистрационной стойке, за которой располагалось огромное панно, изображающее детей взявшихся за руки и уставившихся в ночное небо, её уже привели на крошечную веранду, примыкающую ккомнате Аманды, где она теперь и сидела рядом с сестрой, маленькими глоточками пила мутный пунш из бумажной чашки и наблюдала, как на широкой зелёной лужайке, в честь которой это заведение, несомненно, и получило своё название[101],играют в крокет. Где-то стрекотала невидимая глазу газонокосилка. Дежурная медсестра спросила и Аманду, не налить ли ей чашечку «клопомора», и истолковала её молчание за согласие. Теперь полная чашка стояла на столике, тогда как Аманда, в нежно-зелёной пижаме и ленточке того же цвета, перехватывающей свежевымытые волосы, тупо смотрела вдаль… не на игроков в крокет, думала Лизи, а сквозь них. Руки Аманды лежали на коленях, но Лизи видела ужасный порез на левой, покрытый слоем мази. Лизи трижды пробовала заговорить со старшей сестрой, но та не отреагировала ни единым словечком. И удивляться этому не приходилось. По словам медсестры, в настоящее время связаться с Амандой не представлялось возможным. Она не принимала сообщений, отбыла на ленч, в отпуск, на пояс астероидов. Всю жизнь она доставляла ближним немало хлопот, но тут взяла новую высоту, ранее недостижимую даже для неё.
И Лизи, которой через шесть часов предстояло принимать гостя в кабинете её покойного мужа, такая ситуация совершенно не устраивала. Она глотнула этого практическибезвкусного напитка, помечтала о «коке», verboten[102]здесь из-за содержащегося в ней кофеина, и отставила чашку. Огляделась, чтобы убедиться, что они одни, наклонилась вперёд и убрала руки Аманды с её колен, стараясь не морщиться от склизкости мази и бугристости затянувшихся порезов под ней. Если прикосновения Лизи и причинили Аманде боль, она ничем не выказала своё неудовольствие. Лицо по-прежнему напоминало маску, словно она спала с открытыми глазами.
— Аманда. — Лизи попыталась встретиться с сестрой взглядом, да только смотрела Аманда в никуда. — Аманда, а теперь послушай меня. Ты хотела помочь мне с тем, что осталось после Скотта, и теперь мне нужна твоя помощь. Мне нужна твоя помощь.
Ответа не последовало.
— Есть один плохой человек. Безумный человек. Чем-то похожий на того сукиного сына Коула из Нашвилла… только сама я с ним разобраться не смогу. Ты должна вернутьсяиз того места, где ты сейчас, и помочь мне.
Нет ответа. Аманда смотрела на игроков в крокет. Сквозь игроков в крокет. Стрекотала газонокосилка. Бумажные чашки с «клопомором» стояли на столике, лишённом острых углов. В этом месте острые углы были verboten, как и кофеин.
— Ты знаешь, что я думаю, Анди-Банни? Я думаю, что ты сидишь на одной из этих каменных скамей вместе с остальными ушедшими тупаками и смотришь на пруд. Я думаю, Скотт видел тебя там во время одного из своих визитов и сказал себе: «Ага, членовредительница. Я узнаю членовредителей, когда вижу их, потому что мой отец был из их племени.Чёрт, я сам из их племени». А ещё он сказал себе: «Эта дама собирается прибыть сюда навсегда раньше положенного срока, если кто-то, образно говоря, не вставит ей палку в колесо». Так оно и есть, Анда?
Никакой реакции.
— Я не могу сказать, предчувствовал ли он появление Джима Дули, но он знал, что ты попадёшь в «Гринлаун», так же точно, как берьмо пачкает одеяло. Ты помнишь, Анда, что Дэнди любил иногда так говорить? А когда добрый мамик орала на него, он отвечал, что берьмо — то же «чёрт возьми», берьмо — совсем не ругательство. Ты помнишь, Анда?
Нет ответа, только пустой, сводящий с ума взгляд.
Лизи подумала о той холодной ночи со Скоттом в спальне для гостей, когда ветер ревел, а небо горело, и наклонилась к Аманде так, что губами практически коснулась ухасестры.
— Если ты меня слышишь, пожми мне руку, — прошептала она. — Пожми что есть силы.
Она ждала, секунды текли. И Лизи уже сдалась, когда почувствовала едва заметное пожатие. Это мог быть мускульный спазм или игра воображения, но Лизи так не думала. Пожатие она истолковала иначе: где-то, невообразимо далеко, Аманда услышала, что сестра выкрикивает её имя, зовёт домой.
— Хорошо, — кивнула Лизи. Сердце её билось так сильно, что перехватывало горло. — Хорошо. Это начало. Я иду, чтобы вытащить тебя оттуда, Аманда. Я собираюсь привести тебя домой, и ты должна мне помочь. Ты это слышишь? Ты должна мне помочь.
Лизи закрыла глаза и ещё крепче сжала руки Аманды, зная, что может причинять боль сестре, но нисколько из-за этого не тревожась. Аманда могла пожаловаться позже, обретя голос, чтобы жаловаться. Если бы смогла обрести голос. Да, но мир соткан из «если», как однажды сказал ей Скотт.
Лизи собрала всю волю в кулак, сконцентрировалась на пруде, каким она его помнила, увидела каменную долину, в которой он находился, увидела треугольный пляж белого песка, вокруг которого амфитеатром располагались скамьи, увидела расщелину в скале и тропу, которая вела на кладбище. Воду она сделала ярко-синей, сверкающей на солнце. Она визуализировала пруд в полдень, потому что уже насмотрелась на Мальчишечью луну в сумерках, спасибо вам большое.
Сейчас, подумала Лизи и принялась ждать, когда начнёт выворачиваться воздух и смолкнут звуки «Гринлауна». На мгновение решила, что звуки затихают, тут же поняла, что это игра воображения. Открыла глаза и увидела, что она на той же веранде, где на круглом столике стоит чашка Аманды, полная «клопомора». И Аманда всё в той же коме и в той же ярко-зелёной пижаме на липучках. Потому что пуговицы можно проглотить. Аманда с зелёной, под цвет пижамы, лентой в волосах и бездонными океанами в глазах.
Вот тут Лизи охватило сомнение. Может, всё, что произошло с ней, — безумие, за исключением, разумеется, Джима Дули? Таким необычным семьям, как Лэндоны, было место в романах В.К. Эндрюс[103],а Мальчишечья луна — в детских фантазиях. Она вышла замуж за писателя, который умер раньше неё, вот и всё. Однажды она его спасла, но когда он заболел в Кентукки восемью годами позже, она уже ничего не могла поделать, потому что микроба лопатой не отгонишь, не так ли?
Скачать книгу [0.29 МБ]
Пирамида