– Правильно, – согласился с ним Биллингсли. Его лицо закаменело. Несправедливо.
– Едва ли твоей матери станет лучше, если ты… и все остальные погибнут, пытаясь найти ее, – внесла свою лепту Синтия. – С другой стороны, если мы вырвемся из города, то сможем вернуться сюда с подмогой.
– Правильно, – выдавил из себя Ральф.
– Нет, неправильно, – отрезал Дэвид. – Дерьмовое предложение.
– Дэвид!
Мальчик оглядел всех, и его лицо перекосило от злобы… и испуга.
– Вам всем наплевать на мою маму, всем. Даже тебе, отец.
– Это неправда, – ответил Ральф. – Только очень жестокий человек может сказать такое.
– Все так, но я думаю, это правда. Я знаю, ты любишь маму, но готов ее покинуть, полагая, что она уже мертва. – Он пристально посмотрел на отца, но Ральф не решился встретиться с ним взглядом, предпочитая разглядывать свои руки. По его щекам обильно потекли слезы. Тогда Дэвид переключился на ветеринара. – Я хочу вам кое-что сказать, мистер Биллингсли. Из того, что я молюсь, не следует делать вывод, будто я волшебник из сказки или что-то в этом роде. Молитва не магия. Единственная магия, которая мне подвластна, – пара карточных фокусов, да и в них я обычно что-то путаю.
– Дэвид… – начал было Стив.
– Мы упустим время, если сейчас уйдем, а потом вернемся. Мы уже не успеем спасти ее! Я это знаю! Знаю! – Он уже кричал. А снаружи все выл и выл ветер.
– Дэвид, возможно, уже слишком поздно. – Голос Джонни не дрожал, но он не мог заставить себя посмотреть на мальчика.
Ральф тяжело вздохнул. Сын подошел к нему, сел рядом и взял за руку. Лицо Ральфа прорезали морщины усталости и замешательства. Он как-то разом постарел. Стив повернулся к Одри:
– Так вы говорите, есть другая дорога?
– Да, большой вал, который вы видите на подъезде к городу, окаймляет шахту с севера. Одна дорога ведет на этот вал, а потом, через гребень, в саму шахту. Другая уходитна запад, к шоссе пятьдесят. Она проложена вдоль реки Безнадеговки, в которой вода бывает только зимой. Вы знаете, о чем я говорю, Том?
Ветеринар кивнул.
– Эта дорога начинается на машинном дворе, – продолжала Одри. – Там стоит несколько вездеходов. В кабину самого большого влезает не больше четырех человек. Но к вездеходу есть прицеп, и туда можно посадить всех остальных.
Стив, чей дорожный стаж исчислялся десятью годами, привык к принятию быстрых решений и внезапным отъездам, особенно этому способствовало сочетание четырехзвездочных отелей и набравшихся или обкурившихся рокзвезд. Он внимательно следил за ее рассуждениями.
– Все правильно, но хочу внести уточнение. Мы подождем до утра, немного отдохнем, может, даже поспим. Глядишь, и буря поутихнет…
– А мне кажется, ветер усилился, – заметила Мэри. – Возможно, это все игра воображения, но вроде бы он ревет сильнее.
– Но мы сможем добраться до машинного двора и в бурю, так ведь, Одри?
– Конечно, сможем.
– Далеко он расположен?
– До ангара две мили, оттуда – еще полторы.
Стив кивнул.
– К тому же днем мы сможем увидеть Энтрегьяна издалека. Ночью, в бурю, на это рассчитывать не приходится.
– Ночью мы также не сможем увидеть… всякую живность, – добавила Синтия.
– Я говорю о том, чтобы уходить отсюда быстро и с оружием, продолжал Стив. – Если буря утихнет, мы отправимся к валу на грузовике, трое со мной в кабине, остальные –в кузове. Если погода не улучшится, а я надеюсь, что так оно и будет, мы пойдем пешком. Незачем привлекать к себе внимание. Возможно, Энтрегьян даже и не узнает о том, что мы ушли.
– Готов спорить, Эсколла и его друзья думали о том же, когда Колли раздавил их, – с горечью усмехнулся Биллингсли. . – Они направлялись по Главной улице на север, – заметил Джонни. Именно на это Энтрегьян и рассчитывал. Мы же двинемся на юг, к шахте, и покинем город до проселочной дороге.
– Точно, – кивнул Стив. – Энтрегьян и оглянуться не успеет, а нас уже нет. – Он шагнул к Дэвиду. Мальчик отошел от отца, сел на край сцены и уставился в темный зал. Стив опустился на корточки рядом с ним. – Но мы вернемся. Ты слышишь меня, Дэвид? Мы вернемся за твоей мамой и за теми, кто еще остался в живых. Это я тебе твердо обещаю.
Дэвид продолжал смотреть на пустые ряды сидений.
– Я не знаю, что мне делать. Мне бы надо обратиться за советом к Богу, но сейчас я так зол на него, что не могу этого сделать. Он позволил копу увести мою мать! Почему? Господи, почему?
Тыхотьзнаешь,чтосовсемнедавносовершилчудо,подумал Стив, но не стал озвучивать свою мысль. Зачем вносить дополнительный сумбур в голову мальчика? Минуту спустя Стив встал и еще долго смотрел на Дэвида сверху вниз, глубоко засунув руки в карманы. В глазах его была тревога.
– 5 -
Пума медленно шла по проулку, наклонив голову и навострив уши. Среди мусорных баков и куч строительного мусора она лавировала с куда большей легкостью, чем люди, так как в темноте видела лучше их. Однако, пройдя проулок до конца, пума остановилась и зарычала. Низко и протяжно. Не нравилось ей все это. Один из них был силен. Очень силен. Пума чувствовала эту силу даже сквозь кирпичную стену. Сила эта пульсировала, словно зарево огромного пожара. Однако вопрос о неповиновении даже не возникал. Пришелец, демон, вышедший из земли, окопался в голове пумы, держа ее мозг, словно рыбу на крючке. Он говорил на языке бестелых, языке давних времен, когда все животные,кроме человека и пришельца, были одним целым.
Но пуме не нравилось присутствие этой силы. Это зарево.
Пума зарычала вновь, но теперь едва слышно, не раскрывая пасти. Она высунула голову из-за угла и зажмурилась, когда ветер ударил ее по глазам и взъерошил мех. Даже здесь ее нос улавливал горький запах, долетающий с шахты, расположенной к югу от города, запах, появившийся с тех пор, как люди взорвали несколько зарядов и вновь открыли гиблое место, о чем знали все окрестные животные, а вот люди старались забыть.
Привыкнув к ветру, пума медленно двинулась по тропе между забором и задней стеной кинотеатра. Остановилась, чтобы обнюхать ящики, уделив больше внимания отброшенному ящику, а не второму, оставшемуся у стены. Слишком много там намешано запахов. Последний человек, который стоял на ящике, его и отбросил. Пума уловила запах его рук, более острый в сравнении с остальными. Запах кожи, обнаженной кожи, пота и машинного масла. Принадлежал этот запах мужчине в расцвете сил.
Пума также учуяла оружие. При других обстоятельствах этот запах погнал бы ее прочь, но теперь она не обратила на него никакого внимания. Она пойдет туда, куда пошлет ее тот, кто явился из земли, и выбора у нее нет. Пума обнюхала стену, посмотрела на окно. Увидела, что оно не заперто, окно поднималось и опускалось под порывами ветра. Конечно, поднималось чуть-чуть, но достаточно для того, чтобы пума поняла, что окно не заперто. Она сможет проникнуть внутрь без особых хлопот. Толкнет окно, оно и откроется.
Нет,произнес голос демона в ее голове.Ты не сможешь.
В ее мозгу возникли образы каких-то блестящих предметов. Иногда их разбивали о камни за ненадобностью. Пума поняла (вернее, ей доходчиво объяснили), что несколько этих предметов упадет на пол, если она попытается проникнуть в окно. Она не могла уразуметь, как такое может случиться, но голос в ее голове заявил, что может, и предупредил, что грохот услышат те, кто находится внутри.
Пума прошла мимо незапертого окна, обнюхала пожарную дверь, забитую досками, и подошла ко второму окну. Оно находилось на той же высоте, что и первое, но было крепко заперто на шпингалет. А вот блестящие предметы там отсутствовали.
Именноэтимокномтыивоспользуешься,прошептал голос в голове пумы.Когда я скажу тебе, что пора, именно им ты и воспользуешься.
Возражений, естественно, не последовало. Она порежется о стекло, как однажды порезала лапу, наступив на осколок блестящего предмета, разбитого в холмах, но выполнит приказ, отданный голосом в ее голове, и бросится в окно. А внутри будет продолжать делать то, что прикажет голос. Ей, конечно, этого не хочется, но инных вариантов нет.
Пума легла под запертым на шпингалет окном мужского туалета, ожидая приказа, который отдаст ей голос демона из шахты. Голос пришельца. Голос Тэка. Когда приказ поступит, она его выполнит. А пока будет лежать, слушать голос ветра и вдыхать приносимый им с шахты запах, горький, как дурные вести из другого мира.
Глава 3– 1 -
Мэри увидела, как старик ветеринар достал из бара бутылку, едва не выронил ее, затем налил в стакан виски. Она подошла к Джонни, наклонилась и шепнула:
– Надо его остановить. Старик того и гляди напьется.
Джонни повернулся, брови его удивленно взлетели.
– А кто определил вас в надзирательницы?
– Мешок с дерьмом, – прошипела Мэри. – Вы думаете, я не знаю, кто его подтолкнул? По-вашему, у меня нет глаз?
Она двинулась к Тому, но Джонни удержал ее, схватив за руку, и пошел сам. Он услышал, как она ахнула от боли, и понял, что слишком сильно сжал ей руку. Что ж, в следующийраз не будет называть его мешком с дерьмом. В конце концов он лауреат Национальной книжной премии. Его фотография красовалась на обложке журнала «Тайм». К тому же он трахал любимицу всей Америки (пусть она уже с 1965 года и не любимица, но он все равно ее трахал) и не привык к тому, чтобы его называли мешком с дерьмом. Однако Мэри имела право сердиться на него. Ведь любимчик этой бабенки, мистер Пьяный Собачий Доктор, именно от него получил свой первый в этот вечер глоток виски. Джонни, правда, думал, что виски поможет Биллингсли прийти в себя, адекватно реагировать на происходящее (а его нужно было любым способом заставить реагировать адекватно, потому что они находились в городе, который он знал куда лучше их)… но, с другой стороны, не двигала ли им детская обида: старый пьяница оставил заряженную винтовку себе, а лауреату Национальной книжной премии всучил незаряженное ружье.
Нет, нет, черт побери, причина не в ружье. Он дал старику виски лишь для того, чтобы тот пришел в себя и смог оказать посильную помощь.
Возможно. Возможно, и так. Сомнения, конечно, оставались, но в экстремальных ситуациях всегда есть место сомнению. В любом случае идея была не из лучших. Но такое с ним случалось не раз, а Джон Эдуард Маринвилл как раз гордился тем, что умел признавать собственные ошибки.
– Почему бы нам не оставить этот стаканчик на потом? – Он выхватил стакан из руки старика в тот самый момент, когда Биллингсли уже подносил его ко рту.
– Эй! – Рука Биллингсли потянулась за стаканом. Из глаз чуть не брызнули слезы. – Отдай!
Джонни отвел свою руку подальше. Когда он проносил стакан мимо рта, у него возникло желание решить проблему самым простым и быстрым способом. Но он удержался, поставив стакан на бар. Теперь ветеринар мог добраться до стакана, лишь обежав Джонни с одной или другой стороны. Впрочем, Джонни нисколько не сомневался, что Биллингсли способен и на такое.
Старику так хотелось выпить, что он пропердел бы «Марш морских пехотинцев» [гимн Корпуса морской пехоты США. Написан на музыку французского композитора Оуэнбаха, автор слов неизвестен.], если бы ему пообещали за это двойную порцию виски. А пока все смотрели на них, за исключением Мэри, которая все еще потирала руку (Джонни заметил, что рука покраснела, но не сильно).
– Дай стакан! – завопил Биллингсли и потянулся к стоящему на баре стакану, сжимая и разжимая пальцы, словно рассерженный ребенок, требующий вернуть ему соску. Джонни внезапно вспомнил, как актриса, та самая, с изумрудами, которая была любимицей всей Америки, однажды толкнула его в бассейн в отеле «Бел-Эйр», как при этом все смеялись, как смеялся он сам, весь мокрый, вылезая из бассейна, с бутылкой пива в руке, слишком пьяный, чтобы понимать, что происходит, чтобы отдавать себе отчет, что каждая фотовспышка – очередной гвоздь в гроб его репутации. Да, сэр, да, мэм, таким он был в тот жаркий день в Лос-Анджелесе, смеялся как сумасшедший в мокром костюме от Пьера Кардена, с бутылкой «Бада», вскинутой над головой, словно спортивный кубок, и все смеялись вместе с ним.
Действительно, чего не повеселиться: его столкнули в бассейн, как в каком-нибудь фильме. Так что, Джонни Маринвилл, добро пожаловать в прекрасный мир запойных пьяниц, давай поглядим, какой выход найдешь ты теперь, когда тебе предстоит иметь дело с одним из них.
Его охватил стыд, скорее за себя, чем за Тома, хотя смотрели-то все на Тома (за исключением Мэри, все еще поглощенной своей рукой), на Тома, который повторял как заведенный: «Дай стакан», сжимая и разжимая пальцы (гребаный настырный ребенок), Тома, который поплыл всего лишь с трех глотков виски. С этим Джонни уже сталкивался. После нескольких лет тесного общения с бутылкой, когда он пил все попадавшееся под руку, но оставался трезвым, Джонни удивляло, что некоторые из его собутыльников отключались, опрокинув первый стакан. Не верится как-то, но это правда. Вот и дивитесь, люди, смотрите, что такое последняя стадия алкоголизма, и не говорите потом, будто не верите своим глазам.
Джонни обнял Биллингсли, наклонился к его уху и прошептал:
– Будь хорошим мальчиком, и позже ты получишь свой стакан.
Том посмотрел на него налитыми кровью глазами.
– Вы обещаете? – прошептал он в ответ, окатив Джонни волной перегара.
– Да, – кивнул Джонни. – Признаюсь, я поступил недальновидно, угостив тебя виски, но теперь буду поддерживать на плаву, можешь не беспокоиться. Однако это все, чтоя смогу для тебя сделать. Так что веди себя достойно, договорились?
Биллингсли смотрел на него в упор. Слезящиеся глаза с красными белками. Блестящие от слюны губы.
– Я не могу.
Джонни вздохнул и на мгновение закрыл глаза. Когда он их открыл, Биллингсли смотрел через сцену на Одри Уайлер.
– Почему ее гребаная юбка такая короткая? – пробормотал он. От старика так разило, что Джонни подумал: а не ошибся ли он в подсчете? Может, док незаметно для него успел еще раза два приложиться к бутылке?
– Не знаю. – Джонни увлек Биллингсли подальше от бара и стоявшего на нем стакана. – Ты недоволен?
– Нет. Нет, я… Я просто… – Тут он посмотрел Джонни в глаза. – О чем я говорил?
– Не важно. – Джонни обворожительно улыбнулся, ну прямо как продюсер, обещающий позвонить на следующей неделе. – Вот о чем я хочу тебя спросить… Почему эту дыру в земле назвали Китайской шахтой? Я все время об этом гадаю.
– Полагаю, мисс Уайлер знает об этом больше меня, – ответил Биллингсли, но Одри на сцене уже не было: она скрылась в правом коридорчике, возможно, в поисках еды. А вот Ральф и Дэвид подошли к ним.
– Да перестаньте, – махнул рукой Ральф, неожиданно живо поддержав разговор. Джонни взглянул на него и понял, что Ральф Карвер, несмотря на собственные проблемы, правильно оценил ситуацию. – Готов спорить, что в знании местной истории эта молодая женщина вам не чета. Что она вообще может знать, появившись здесь совсем недавно? Ведь Китайская шахта – это местная история, правда?
– Ну… да. История и геология.
– Не упирайтесь, Том, – поддержала Ральфа Мэри. -Расскажите нам о прошлом вашего города. Помогите скоротать время.
– Хорошо, – кивнул Том. – Но это не рождественская сказочка, предупреждаю сразу.
Подошли и Стив с Синтией. Стив обнимал девушку за плечи, она обхватила его за талию.
– Расскажите нам все, что знаете, старина, – улыбнулась Синтия. – Не томите.
И он рассказал.
– 2 -
– Задолго до того, как кто-либо задумался о добыче меди в здешних краях, тут добывали золото и серебро. – Биллингсли уселся в кресло-качалку и отрицательно покачал головой, когда Дэвид предложил ему стакан воды. Тогда никто еще не додумался до добычи руды открытым способом. В 1858 году шахта «Диабло компани» открыла рудник Рэттлснейк номер один, который теперь называется Китайской шахтой. Добывали там золото. много золота.
Рудник был с вертикальным шахтным стволом, другого тогда не знали, и он все глубже и глубже уходил за жилой, хотя в компании знали, что это небезопасно. В южной частинынешнего открытого карьера дело обстояло не так уж плохо. Известняк, скерн, разновидность невадского мрамора. Часто встречается волластонит. Особой ценности этот минерал не представляет, но смотреть на него приятно.
Однако шахтный ствол прорубили в северной части. Земля там была плохая. Она не годилась ни для шахтных работ, ни для земледелия, вообще ни для чего. Скверная земля, говорили про то место шошоны [собирательное название близких по языку, но разных по культуре индейских племен, населявших земли на территориях современных штатов Айдахо, Вайоминг, Калифорния, Невада и Юта.]. Они называли ее каким-то удачным словом, у шошонов было много таких слов, но я его не помню.
Вулканические выбросы, результат действия огненной стихии в глубинах земли, которые не дошли до поверхности. Для этих выбросов есть какой-то термин, но я не помню иего.
– Порфирит, – крикнула ему Одри. Она уже стояла на сцене с пакетом сухих крендельков, посыпанных солью. – Никто не хочет? Запах у них странноватый, но на вкус они ничего.
– Спасибо, не надо, – ответила Мэри.
Остальные покачали головами.
– Порфирит, правильно, – согласился Биллингсли. – В этой горной породе находят много ценного, от гранатов до урана, но она непрочная. Шахтный ствол Рэттлснейк номер один, следуя за золотой жилой, пробивали в сланцах. Сланец – это тебе не камень. Его можно без труда разломать руками. Когда ствол ушел в землю на семьдесят футов,а порода вокруг непрерывно трещала и скрипела, шахтеры решили, что с них хватит. Они просто поднялись на поверхность. Речь шла не о забастовке с требованием повысить зарплату: шахтеры просто не хотели умирать. И тогда владельцы компании наняли китайцев. Их привезли в фургонах из Фриско, скованных одной цепью, словно заключенных. Семьдесят мужчин и двадцать женщин, в одинаковой одежде, в маленьких круглых шляпах. Я думаю, владельцы «Диабло» кусали себе локти, что не додумались до этого раньше, так как китайцы выгодно отличались от белых шахтеров. Они не напивались и не буянили, не продавали спиртное шошонам и пайютам [Еще одна группа индейских племен, населявших земли на территориях нынешних штатов Невада, Калифорния, Айдахо и Орегон.], обходились без проституток. Они даже не выплевывали табак на тротуары. Но это все мелочи. Главное же заключалось в том, что они работали там, куда их посылали, и им не мешало потрескивание сланца с боков и над головой. К тому же шахтный ствол мог быстрее уходить в глубину, так как по своим габаритам китайцы куда мельче белых шахтеров, да их еще заставляли работать на коленях. Опять же китайца, пойманного с куском золотоносной породы, можно было расстрелять на месте. Некоторых и расстреляли.
– Господи, – выдохнул Джонни.
– Да, это не очень-то похоже на фильмы с Джоном Уэйном, – согласился Биллингсли. – Короче, ствол ушел в землю на сто пятьдесят футов (белые-то отказались работать еще на семидесяти), когда случился обвал. О причинах ходили разные слухи. Одни говорили, что китайцы отрыли вэизина – духа земли и он обрушил шахту. Другие утверждали, что они рассердили томминокеров.
– Кто такие томминокеры? – спросил Дэвид.
– Паршивый народец, – ответил Джонни. – Подземный вариант гремлинов.
– Три поправки, – подала голос Одри, посасывая кренделек. – Вопервых, такая горная выработка называется не стволом, а штольней, потому что идет она под наклоном. Во-вторых, штольню нельзя сильно заглублять. Втретьих, случился обычный обвал. Без всякого участия томминокеров или духов земли.
– Рациональное мышление, – прокомментировал Джонни. – Символ столетия. Ура!
– С такой породой я бы не спустилась под землю и на десять футов, добавила Одри. – Ни один здравомыслящий человек не спустился бы, а они ушли на сто пятьдесят футов. Сорок шахтеров, два надсмотрщика и по меньшей мере пять пони. Они рубили, кололи, кричали, только что не использовали динамит. Удивительно другое: сколь долго томминокеры оберегали их от их же глупости!
Скачать книгу [0.27 МБ]
Пирамида