упадок, а население частью погибло, а частью разбежалось. Не знаю
доподлинно, что там творится сейчас, едва ли кто-нибудь осмеливается жить
близко к Горе, разве что у Долгого Озера.
Мы, малочисленная горстка гномов, спасшихся в тот день, - сидели в
своем убежище и оплакивали судьбу, проклиная Смога. Вдруг вошли мой отец и
дед с опаленными бородами. Они были очень мрачны и неразговорчивы. Когда я
спросил, как им удалось уцелеть, они велели мне помолчать и сказали, что в
свое время я все узнаю. Потом мы покинули эти края и, скитаясь с места на
место, зарабатывали себе на жизнь, как могли: нам случалось даже браться
за кузнечное ремесло или трудиться в угольных шахтах. Но об украденных у
нас сокровищах мы помнили все время. И даже сейчас, когда, признаюсь, мы
отложили кое-что про черный день и уже не терпим нужды (тут Торин погладил
золотую цепь, висевшую у него на шее), мы все еще полны решимости вернуть
их обратно и отомстить Смогу, если удастся.
Я часто ломал голову над тем, как спаслись отец и дед. Теперь я
понимаю, что у них был в запасе Боковой Вход, о котором никто, кроме них,
не знал. Очевидно, они и составили карту, и мне бы хотелось знать: каким
образом ее захватил Гэндальф и почему она не попала ко мне - законному
наследнику?
- Я ее не захватывал, мне ее дали, - ответил волшебник. - Ваш дед
Трор, как вы помните, был убит в рудниках Морайи царем гоблинов Азогом.
- Будь проклято его имя! - отозвался Торин.
- А Трейн, ваш отец, двадцать первого апреля - в прошлый четверг
минуло как раз сто лет с того дня - ушел неизвестно куда, и с тех пор вы
его не видели...
- Все это верно, - подтвердил Торин.
- Так вот, ваш отец перед уходом отдал мне карту и просил передать ее
вам: а что касается времени и места, которые я выбрал, чтобы вручить ее,
то моей вины тут нет, ведь чего мне стоило вас разыскать! Когда ваш отец
отдавал мне карту, он и свое-то имя позабыл, не то что ваше, так что
скажите мне спасибо! Получайте! - И он протянул бумагу Торину.
- Все равно не понимаю, - сказал Торин, и Бильбо захотелось повторить
то же самое. Объяснение и ему показалось не вполне ясным.
- Ваш дед, - медленно и сумрачно проговорил волшебник, - собираясь на
рудники Морайи, отдал карту на хранение сыну. После гибели вашего деда
отец ваш отправился попытать счастья с картой; он пережил множество всяких
злоключений, но так и не добрался до Горы. Я познакомился с ним в темницах
черного мага Некроманта; как он попал туда не знаю.
- Вы-то что там делали? - спросил Торин, содрогнувшись, и все гномы
тоже вздрогнули.
- Неважно. Интересовался кое-чем, как всегда, и, надо сказать, там
мне пришлось довольно туго. Даже я, Гэндальф, еле-еле уцелел. Я пытался
спасти вашего отца, но было уже поздно: он повредился в уме, мысли его
путались, он не помнил ни о чем, кроме карты и ключа.
- С гоблинами Морайи мы давно расквитались, - сказал Торин, - надо
будет теперь заняться Некромантом.
- Вздор! Такого врага не одолеть всем гномам, вместе взятым, даже
если бы их можно было еще собрать с четырех концов земли. Отец ваш хотел
одного: чтобы его сын разобрался в карте и употребил ключ в дело. Так что
дракон и Гора - этого вам за глаза хватит!
- Внимание! Внимание! - вырвалось у Бильбо.
- В чем дело? - спросили гномы и разом обернулись к нему, а он, не в
силах совладать с собой, воскликнул:
- Послушайте, что я скажу!
- Что такое? - спросили гномы.
- Мне кажется, вам надо пойти на Восток и на месте выяснить, что и
как. В конце концов, существует Боковой Вход, и драконы когда-нибудь да
спят, и, если посидеть у входа подольше, что-нибудь непременно придет в
голову. А потом, знаете, по-моему, на сегодня разговоров достаточно. Как
там говорится насчет рано вставать, рано в кровать и так далее? Перед
вашим уходом я накормлю вас хорошим завтраком.
- Перед нашим общим уходом, вы хотите сказать, - отозвался Торин. -
Разве не вы Главный Взломщик? И не ваше разве дело сидеть у входа, не
говоря уже о том, чтобы проникнуть внутрь? Но насчет кровати и завтрака я
с вами согласен. Перед дорогой я обычно ем яичницу из шести яиц с ветчиной
- конечно, не болтунью, а глазунью, да смотрите, чтоб глазки были целы!
После того как и остальные гномы объявили, что они желают на завтрак
(никто из них не подумал сказать хотя бы "пожалуйста", что немало обидело
Бильбо), все поднялись из-за стола. Хоббиту пришлось еще каждого устроить
на ночь; он предоставил им все гостевые комнаты, постелил на креслах и
диванах, наконец разместил всех и улегся в свою кроватку, очень усталый и
не вполне успокоенный. Единственное, что он твердо решил, - ни в коем
случае не вставать ни свет ни заря, чтобы накормить всех этих дармоедов.
Туковские настроения в нем повыветрились, и он был далеко не уверен, что
наутро отправится куда бы то ни было.
Лежа в постели, он слышал, как в соседней с ним парадной спальне
Торин напевает.
За синие горы, за белый туман
В пещеры и норы уйдет караван;
За быстрые воды уйдем до восхода
За кладом старинным из сказочных стран...
Бильбо заснул под эту песню и видел скверные сны. Когда он проснулся,
уже давно рассвело.
2. БАРАНЬЕ ЖАРКОЕ
Бильбо живо вскочил, надел халат и вошел в столовую. Ни души! Он
застал там лишь следы обильного и поспешного завтрака. В комнате все было
перевернуто вверх дном, в кухне громоздились груды грязной посуды,
перепачканы были чуть не все кастрюли и горшки. Бильбо с грустью убедился
в том, что вечерняя пирушка не просто дурной сон. Но зато он с облегчением
увидел, что гости отправились в путь без него, не удосужившись его
разбудить ("Даже спасибо не сказали", - подумал он). В то же время Бильбо
был немного разочарован и сам удивился своему разочарованию. "Не будь
дураком, Бильбо Бэггинс, - уговаривал он себя, - в твои ли годы мечтать о
драконах и всякой сказочной чепухе!"
Пирамида