один и заполз глубоко-глубоко, в самую тьму под горой.
- Хорошо, - сказал Бильбо, решив быть покладистым, пока не узнает
побольше об этом создании - одно ли оно, злое ли и дружит ли с гоблинами.
- Сперва ты, - добавил он, потому что не успел ничего придумать.
И Голлум прошипел:
Не увидать ее корней,
Вершина выше тополей,
Все вверх и вверх она идет,
Но не растет.
- Ну, это легко, - сказал Бильбо. - Наверное, гора.
- Иш-ш-шь как прос-с-сто догадалс-с-ся! Пус-с-сть у нас-с-с будет
с-с-состязание! Ес-с-сли моя прелес-с-сть с-с-спрос-с-сит, а он не
отгадает, моя прелес-с-сть его съес-с-ст. Ес-с-сли он с-с-спросит
нас-с-с, а мы не догадаем-с-с-ся, мы с-с-сделаем то, что он прос-с-сит,
хорош-ш-шо? Мы покаж-ж-жем ему дорогу, моя прелес-с-сть.
- Согласен, - сказал Бильбо, не-смея отказаться и отчаянно пытаясь
придумать загадку, которая бы спасла его от съедения.
На красных холмах
Тридцать белых коней
Друг другу навстречу
Помчатся скорей,
Ряды их сойдутся,
Потом разойдутся,
И смирными станут
До новых затей.
Вот все, что он сумел из себя выжать, - слово "съесть" мешало ему
думать. Загадка была старая, и Голлум, конечно, знал ответ не хуже нас с
вами.
- С-с-старье! - прошипел он. - З-з-зубы! З-з-зубы, моя прелес-с-сть!
У нас-с-с их ш-ш-шес-с-сть!
Затем он задал вторую загадку:
Вез голоса кричит,
Без зубов кусает,
Без крыльев летит,
Без горла завывает.
- Минутку! - вскричал Бильбо, в чьих ушах по-прежнему звучало "съесть".
К счастью, нечто подобное он когда-то слыхал и теперь напряг свою память и
ответил: - Ветер, разумеется, ветер!
Он был так доволен собой, что следующую загадку сочинил сам. "Пускай
помучается, мерзкое создание", - подумал он.
Огромный глаз сияет
В небесной синеве,
А маленький глазок
Сидит в густой траве.
Большой глядит - и рад:
"Внизу мой младший брат!"
- С-с-с, - просвистел Голлум. Он так давно жил под землей, что забыл
про такие вещи.
Но когда Бильбо уже начал надеяться, что гадкое существо
проиграло, Голлум вызвал в памяти те далекие времена, когда он жил с
бабушкой в норке на берегу реки.
- С-с-с, моя прелес-с-сть, - просвистел он, - одуванчик, вот какой
с-с-смысл.
Но такие будничные заурядные надземные загадки ему надоели. К тому же
они напомнили ему о тех днях, когда он был не такой одинокий, не такой
противный, не скрывался, не таился. И у него испортилось настроение. И еще
он проголодался. Поэтому на сей раз он загадал загадку покаверзнее:
Ее не видать
И в руки не взять,
Царит над всем,
Не пахнем ничем.
Встает во весь рост
На небе меж звезд.
Все начинает
И все кончает.
На несчастье Голлума, Бильбо когда-то слыхал что-то вроде этого, и во
всяком случае отгадка окружала его со всех сторон.
- Темнота! - выпалил он, даже не почесав в затылке и не приставив
пальца ко лбу.
- Без замков, без засовов дом, слиток золота спрятан в нем, - сказал
он просто так, чтобы оттянуть время, пока не придумает что-то поистине
неразрешимое. Он считал загадку достаточно затасканной и постарался
выразить ее хотя бы новыми словами. Но для Голлума она неожиданно
оказалась трудной. Голлум свистел и шипел, пыхтел, но никак не мог
догадаться.
Бильбо уже начал терять терпение.
- Ну, так что же? - сказал он. - По звукам, которые ты издаешь, можно
подумать, что ответ - "кипящий чайник".
- Порас-с-скинуть мозгами, пус-с-скай дас-с-ст нам время порас
-с-скинуть, моя прелес-с-сть.
- Ну? - повторил Бильбо, сочтя, что дал достаточное время
"порас-с-скинуть". - Говори отгадку.
И тут Голлум вдруг вспомнил, как в детстве воровал из гнезд яйца и
потом, сидя на бережке, учил свою бабушку высасывать их.
- Яйт-с-са. - прошипел он. - Яйт-с-са, вот как! - И поскорее загадал:
Без воздуха живет она
И, как могила, холодна,
Не пьет, хотя в воде сидит,
Пирамида